— А какое направление? Нефтянка? Логистика? Ай-ти? — почуяв наживу, Оксфордский выкормыш в Серёге тут же поднял голову и разинул жадный клювик.

— Неа, — покачал я головой, — не оно. Бери выше. Вечные ценности.

— Золото? Алмазы? Зерно? — у Лорда загорелись глаза.

— Ну… Почти, — кивнул я. — Деталей пока не скажу, но если выгорит — в историю войдём точно.

— Главное, чтоб вошли, а не влипли, как обычно, — хором сказали кислый внутренний скептик и довольный внешний Головин.

А со следующего дня начался ад…

Мы с Надей, как уже бывавшие в ЗАГСах, второй раз заходили в орган записи без ажиотажа и лишней суеты, как к себе домой — без цыган, медведей, голубей и кукол на капотах. Избежали таких неотъемлемых атрибутов, как битьё посуды о дорожное покрытие, кусание каравая на время и на площадь. Похищение невесты и питьё из обуви тоже миновали нас, как и прочие конкурсы и розыгрыши всяческих тамод. Или тамадей? В общем, никакого тамады у нас не было. Зашли — вышли, очень по-современному. А заявление вообще через «Госуслуги» подавали. Надя подкалывала меня до сих пор, что предложение ей сделал не будущий муж, а автоинформатор, прислав уведомление на электронную почту. Я, признаться, упустил как-то этот момент — был уверен, что мы раз дату выбрали, то, стало быть, всё уже обсудили. Головину, кстати, рассказал про эту историю, и он наморщил ум, видимо, уже планируя операцию по добыванию паспортных данных будущей невесты.

А вот с подготовкой к сочетанию Ланевских дела пошли, как паровоз под горку: дым коромыслом, искры во все стороны, синхронный визг тру́сов и тормозов. Уходи с дороги, птица, короче говоря. Я в дурном сне себе не мог представить, что объёмы упавшей на меня информации будут подобны горной лавине. Хотя, скорее даже селю или камнепаду. Потому что лавина — это «ух!» и всё, кругом тишина и холодное белое безмолвие, лишь где-то наверху роют наст специальные собаки с фляжками бренди на ошейниках. Я читал про таких когда-то, вроде бы в Альпах они живут. А вот камнепад — это когда сперва тихонько потрескивает и пощёлкивает горная порода, проверяя на чувствительность к намёкам, слух и интуицию. Потом валятся мелкие камешки, проверяя на здравый смысл и логику. Тех, кто проверки не прошёл — давит в блин волна крупных камней и грязи, съезжающая на беспечные головы после всех предупреждений.

Было чем-то похоже, честно говоря. Начиная прорабатывать одну какую-то идейку, утыкаешься в пять ограничений, из которых три — непреодолимые. И ещё с десяток условностей, за каждой из которых стоят свои дополнительные «вопросики». А идея, зараза такая, всё сильнее захватывает и манит-не отпускает! И приходится принимать неожиданные решения и находить вовсе уж оригинальные выходы. Или через вход выходить, как Штирлиц из анекдота.

Вот кто бы знал, например, что запускать на стенах и в ночном небе фантастически красивые картинки называется странным термином «три дэ маппинг»? Ну, кто-то, может, и знал, но точно не нечаянный богач с гуманитарным образованием. Я лишь придумал краешек, самую чуточку: что в ночном зимнем небе Могилёва должен пробежать волк, и чтобы над ним летела ворона, а потом они превратились в пару молодожёнов. Так, чтоб со всех улиц это видно было. Да, в части идей, очень слабо сочетающихся с реальностью, у меня проблем не было вообще. А теперь ещё появилась какая-никакая денежка. И желание подарить друзьям лучшую в мире свадьбу стало острее, чем обсидиановый взгляд Второва. И оно начало натуральным образом зудеть и чесаться.

С Михаилом Ивановичем поделился парой идеек, исключительно в надежде на добрый совет из серии: «да брось ты, Дим, это невозможно!». Ну, как Головин приходил ко мне насчёт свадьбы советоваться. Но закончилось всё точно так же: у мощного старика загорелись глаза и он треснул мне ровно в тот же самый многострадальный синяк на плече. Идеи взялись обрастать подробностями на глазах, растя и, не побоюсь этого слова, пучась, как облако пепла над готовящимся извергнуться вулканом с тем исландским названием, на произнесении которого погорело столько телеведущих. Но три головы — Второва, Головина и моя — работали значительно, несказанно лучше одной моей персональной. И понеслась череда хороводов событий такого масштаба, такого уровня случайных совпадений и везения, что ахнуть!

Вот кто бы мог знать, что один из трёх лучших в мире специалистов по тому самому три-дэ-чего-то-там, чем рисуют на небе яркие картинки, заметные из космоса, окажется русским? Да ещё и будет оголтелым фанатом того самого якутского вокально-инструментального ансамбля из Белой Горы, продюсером которого выступала семья Кузнецовых? Ну, вернее, я, если быть предельно откровенным, при деятельной поддержке Серёги, который, видимо, заразился от меня привычкой не мелочиться, потому что быстренько организовал студию звукозаписи и что-то типа продюсерского центра. Так вот, с экспертом в три-дэ-что-то мы с Головиным договорились за возможность ему принять участие в следующем клипе молодой якутской группы, с упоминанием его компании и демонстрацией новых достижений и веяний световой индустрии. При том, напомню, что ни я, ни Тёма не смыслили в этом ровным счётом ничего. Но парень-световик показался мне честным и толковым, и обещал сделать танец Волка и Вороны на ночном небе так, что на подтанцовку спустятся ангелы. Головин при этом сделал такое лицо, которое громко, хоть и молча, сообщало, что к ангелам он привычно не торопится, но без обещанного шедевра теперь с этого нового подрядчика не слезет.

Несказанно помогла баба Дага. Мы с Тёмой сидели на пляже, рисуя на мокром песке схемы одновременной доставки какой-то очередной нужной хрени в Могилёв из Санкт-Петербурга, Казани, Парижа и Мадрида. Океан заботливо, как по заказу, выкинул нам под ноги какой-то прутик с облезлой корой как раз в тот момент, когда мы вконец отчаялись изобразить схему исключительно иллюзорно и почти полностью перешли на повышенные матерные тона. И тут — такой подарок стихии! Разломав веточку на две части и «зачистив» босыми ногами операционное поле, мы упали на задницы и принялись чертить.

— Вы пока лаялись — понятнее было, — заставил нас вздрогнуть голос старухи. Шелест песка под широкими покрышками её модной колесницы мы предсказуемо пропустили.

— Да вот, каменный цветок не выходит никак, — плюнул прямо в чертёж злой Головин. — Надо грузы привезти к свадьбе, а тут то одно, то другое! А Серёге никак нельзя говорить — весь сюрприз псу под хвост тогда. Все мозги сломали!

— Дай телефон, Тёма, — спокойно протянула в его сторону ладонь старая Ворона, — только номер набери, я на этих ваших гладких экранах не могу.

Она продиктовала цифры, не забыв про «плюс» и код Беларуси. Он, судя по лицу, послушал первый гудок, кивнул и вложил смарт ей в руку.

— Андрусь, здравствуй. Это я, — произнесла она в трубку. И в трёх словах обрисовала задачу, которую мы мусолили, разбавляя солёными военно-морскими выражениями, уже полчаса.

— Я трубку передаю Артёму Головину, он по этим вопросам будет с тобой работать. Смотри, Андрусь, не подведи — внучкину свадьбу готовим, ошибаться нельзя никак, — вроде бы мягко закончила она, возвращая аппарат Тёме. Но что-то было такое в её голосе, что допускать ошибки расхотелось даже мне.

Друг принял телефон и тут же пошёл вдоль берега, глядя на океанскую гладь, отвечая на какие-то вопросы собеседника: чётко, ёмко, по-военному, как отлично умел.

— Андрей у Витольда логистику курировал, — пояснила Дагмара на мой невысказанный, но, видимо, излишне явно висевший в воздухе вопрос. — Всякую. Он как-то на спор в наш зоосад слона привёз. Вчистую сделал, со всеми бумагами и прививками, настоящего, живого и здорового. Пришлось за один день вольер там ему городить утеплённый — по весне дело было, холодно, жалко скотинку, — в голосе проскочила трогательная забота, будто она прямо сейчас видела до крайности изумлённое животное, попавшее из саванны в снежный край лесов и болот.