Его взгляд, от которого, казалось, сворачивалась кровь, стал каким-то новым, глубоким, словно он только сейчас осознал, кто я на самом деле. Как будто видел меня впервые.

— Кто научил тебя? — спросил он, и этот вопрос повис в воздухе, как проклятие, которое нельзя избежать.

Голос Влада был тихим, но в нём звучала такая сила, что мне показалось, будто стены сжимаются вокруг нас.

— Это имеет значение? — ответила я, пожимая плечами, но ощущая, как под его взглядом моя кожа начинает гореть.

Он усмехнулся, но в этой усмешке было что-то пугающее, что-то темное и жестокое.

Я заметила, как в глазах монстра мелькнул озорной огонек, и это странным образом поразило меня до глубины души.

— Принцесса, ты же понимаешь, что так делать плохо, — произнёс Кадоган, растягивая слова, как будто объяснял ребёнку, что тот поступил неправильно, но зная, что тот не исправится.

— Что именно? — я подняла бровь, чувствуя, как горячие капли воды скользят по моей коже. — Стоять перед тобой голой в душе или стрелять в твоих подчинённых?

Он замолчал, изучая меня с новым, неуловимым интересом, а в воздухе повисло напряжение, словно вокруг нас вдруг стало неожиданно тесно.

Молчание Кадогана говорило больше, чем любые слова, и в этот момент я поняла, что игра, в которую я ввязалась, только начинается. И ставки в этой игре могли быть выше, чем я когда-либо могла себе представить.

Вода продолжала стекать по моему телу алыми ручейками, смешиваясь с прозрачными каплями и образуя нечто странное, завораживающее в своей зловещей красоте. Я чувствовала, как капли крови падают на белую керамическую плитку и растворяются в бурлящих потоках горячей воды. Но не это заставляло меня задержать дыхание — это был взгляд Влада.

Он заметил кровь. Его глаза на мгновение сузились, но в них не было ничего, ни злости, ни раздражения — лишь холодная, выверенная до мелочей решимость. Он смотрел на меня так, словно я была частью его плана, одним из элементов сложной головоломки, которую он только что решил.

— В следующий раз не стоит так делать, — его голос был как ледяной ветер, пронизывающий до костей.

Монстр шагнул ко мне, решительно пересёк линию, отделяющую его от душевой кабины. Тяжёлые капли воды тут же обрушились на его рубашку, но он не остановился. Его движения были уверенными, почти безразличными к тому, что произошло. Казалось, что для него не было разницы между кровью и водой — всё сливалось в одну картину.

Я ощутила, как каждый нерв в моём теле напрягся до предела. Влад приблизился, и я инстинктивно отступила, прижимаясь спиной к холодной стене душа. Он был рядом, слишком рядом, и от его присутствия кровь словно закипала в моих венах, хотя внешне я оставалась холодной, как сама смерть.

Внезапно Влад коснулся моих губ, едва заметно, но этот жест отозвался эхом по всему моему телу. Его пальцы, прохладные и уверенные, очертили контур моих губ, и в этот момент я ощутила, как время замедлилось, а сердце, вместо того чтобы колотиться в груди, стало биться медленнее, словно прислушиваясь к его движениям.

Каждое прикосновение Влада казалось продуманным, будто он играл на струнах моего тела, вызывая отклик, которому я не могла противостоять. Вода всё ещё текла по нашим телам, смешивая тепло и холод, но внутри меня полыхал пожар. Мои чувства оказались на грани, оглушённые напряжением между нами.

Моё тело реагировало на его прикосновения так, словно оно само знало, чего хочет — его. В каждое движение Влада вплеталась невидимая сила, неуловимая, но непреодолимая. Я чувствовала, как кровь стекает с раны, и как в ответ на его жесты нарастает желание, почти первобытное, захватывающее контроль над разумом.

Мой разум кричал остановить Влада.

Это было неправильно.

Так не должно быть.

Его руки — грязные, осквернённые жестокостью — не должны были касаться меня.

Но тело отзывалось на его прикосновения с пугающей готовностью, словно само обрекало себя на нечто неизбежное, запретное. И чем больше я боролась с этим, тем сильнее это тянуло меня к нему. прежние чувства возращались.

Внезапно Кадоган остановился, и это только усилило напряжение.

Его горячее дыхание коснулось моего уха, вызывая мурашки по коже. Влад стоял слишком близко, так близко, что я могла чувствовать его тепло сквозь воду, стекающую по нашим телам, и каждый миг становился невыносимо долгим.

— Принцесса, — его голос был низким, почти хриплым шёпотом, который, казалось, проникал прямо в сознание, разрывая мои мысли на части. — Ты хорошо стреляешь. Ещё один сантиметр — и Кирилл был бы инвалидом.

Монстр замер, будто смакуя свои слова, а затем его губы едва коснулись моего уха, и от этого прикосновения по телу пробежал холодок, смешанный с жаром.

— Ты ведь сама это знаешь.

Я с трудом заставила себя выдавить слова, чувствуя, как моё тело предательски поддаётся его присутствию.

Горячие капли воды смывали кровь и страх, смешивая всё воедино — мои эмоции, мои мысли, мои желания.

— У меня не было желания настолько вредить ему, — произнесла я, пытаясь держать голос ровным, хотя внутри всё разрывалось на части.

Его близость сводила с ума. Больше чем тот кошмар, чем отражение.

Влад усмехнулся, и этот звук был ледяным, как холодный ветер, пробирающий до костей.

— Ты врёшь, — прошептал он с безжалостной уверенностью, и я почувствовала, как его дыхание снова коснулось моего уха.

Затем он немного отступил, но не настолько, чтобы я смогла вырваться из его власти.

— Ты хотела, чтобы его мучали, как тебя. Но не слишком сильно, правда? Ведь ты не настолько бесчеловечна, чтобы отнимать у человека жизнь.

Мир сузился до тишины, прерываемой лишь нашим дыханием. Его слова повисли в воздухе, словно острые лезвия, готовые порезать мою правду на клочки.

Я знала, что отпираться бесполезно. Влад видел меня насквозь, и каждое его движение, каждый взгляд подтверждали это. Я стиснула зубы, стараясь не показать слабость, но сердце билось, как загнанное зверьё.

— Ты ведь даже не понимаешь, что именно толкнуло тебя на это, — продолжил он, наклоняя голову, словно изучая диковинную игрушку. — Всё глубже падаешь в бездну, из которой нет возврата.

Его пальцы скользнули по моей шее, оставляя за собой едва заметное жжение. Слишком легко поддаться Владу, раствориться в этой тьме, где он правит, как король.

Я усмехнулась, но это была маска, за которой скрывалась буря. Да, мне некуда было деваться. В его словах была пугающая правда, от которой не отвернешься. Я могла согласиться с Владом, ведь он был прав. Каждое его слово проникало в самые тёмные уголки моего сознания, где скрывалась та часть меня, о существовании которой я боялась даже думать.

Я запуталась. В голове крутились тысячи мыслей, но ни одна не давала спасения. Как я могла зайти так далеко? Когда ярость, как чёрная вуаль, опутала мой разум, я не заметила, как перешагнула ту грань, за которой человеческое становится чуждым. Я не знала, что могу быть настолько кровожадной.

Глубоко внутри что-то сжималось от боли и страха. Меня ослепляла ярость, выжигая всё на своём пути. Всё, кроме одной мысли: я хотела домой. Я хотела сбежать от этого кошмара, закрыться в своей комнате и сделать вид, что ничего не произошло. Но прошлое не отпускает так легко.

Кирилл…

Вспомнив его, я почувствовала жалость. Она была слабой, едва заметной искрой в океане тьмы, но она всё ещё жила во мне. Я понимала, что он — лишь пешка в чужой игре, и, возможно, не заслуживает той участи, что ему уготована.

Но в то же время… нет. Я не могла позволить себе сломаться сейчас. Эта жестокость, что я ощущала в себе, она была частью меня. И Кирилл, ставший её жертвой, не мог рассчитывать на милосердие, которое я уже не была в состоянии даровать.

Я металась между этими двумя чувствами — жалостью и холодной, безжалостной решимостью. Но всё внутри меня склонялось к тому, что выход был только один: принять ту тьму, которая уже давно поселилась в моём сердце.