После того как нас обнаружили и поняли, что мы безопасны, меня и Стефенса повели к машине скорой помощи, чтобы проверить, не повреждено ли у нас что-нибудь.

Проходит пятнадцать мину, и белоснежный храм Ангела Оренсанца вспыхивает, как спичка. Теперь СМИ обязательно всех осведомят о нашей несостоявшейся свадьбе с Иззи, которой нигде нет.

Смотрю, как горит храм и прибываю в шоке от всех сегодняшних событий. Их, довольно, много за один гребанный день!

— Где, блядь, моя сестра? Где она, суки? — слышу мужские и громкие крики.

Встаю с порога скорой машины, попутно снимая с себя шерстяное одеяло, которое мне дали сотрудники здравоохранения.

Направляясь к голосу, доносящемуся издалека, я напряг слух и заметил обеспокоенного Яна, размахивающего руками точь-в-точь, как его отец. Мой друг сидел на асфальте, держась за свой правый бок. На его рубашке расползалось пятно крови.

Блядь! Его подстрелили!

Я побежал к нему, и, когда добрался, возле него уже сидела Мелисса, шепча какие-то слова. Ее голос был полон отчаяния и надежды одновременно, будто она пыталась удержать его здесь, в этом мире, своим нежным шепотом. Ян, скривившись от боли, смотрел на неё с благодарностью, словно её присутствие давало ему силы держаться.

Тишина улицы была оглушающей, и только их дыхание и мои шаги разрывали её, словно на мгновение весь мир замер, удерживая дыхание вместе с нами.

— Ян, вот-вот прибудет скорая! — сказала Мелисса, глядя в лицо Яна. — Не теряй, пожалуйста, сознание! Прошу тебя!

В её голосе звучала мольба, как будто каждое слово могло удержать Яна на грани между жизнью и смертью. Ян с трудом кивнул, его глаза наполнялись слабостью, но он пытался удержаться за сознание, фокусируясь на её голосе.

Время растянулось, и казалось, что каждая секунда длилась вечность. Наконец, через пять минут, которые показались часами, прибыла скорая помощь. Медики быстро и слаженно подхватили Яна, увозя его в больницу. Я и вся семья Стефенс поехали с ним, беспокойство и надежда смешивались в наших сердцах.

Но даже в этом хаосе я не мог избавиться от ощущения, что что-то не так. Я обернулся, ища глазами свою невесту, но её нигде не было видно.

Этот факт пробудил во мне тревогу, которая, как тёмное облако, нависала над сознанием, и я не мог избавиться от странного ощущения, что этот день ещё готовит свои сюрпризы.

— Как он? — спросил я у Николая Петровича, который выглядел так, словно ничего не произошло.

Его лицо оставалось невозмутимым, словно на нём не отразились недавние события. Глубокие морщины на лбу скрывали переживания, а глаза, усталые, смотрели куда-то вдаль. В его взгляде была скрыта бесконечная выдержка, которую он, казалось, выработал за годы испытаний.

— Врачи говорят, что его состояние стабильно, — ответил он спокойным голосом. — Но нам нужно подождать и посмотреть, как он отреагирует на лечение.

Его слова, несмотря на внешнее спокойствие, несли в себе толику надежды, к которой я так отчаянно стремился. Но что-то в его тоне, что-то едва уловимое, заставило меня усомниться в этой видимой невозмутимости.

Было ли это скрытое безразличость или просто умение контролировать свои эмоции?

Я не знал.

— Мы все должны быть сильными, — добавил он, посмотрев мне прямо в глаза. — Для Яна и для самих себя.

Я кивнул, чувствуя, как его слова проникают в самое сердце, давая силы выдержать эту бурю. Но всё равно что-то оставалось невыясненным.

Спустя шесть часов Ян пришел в сознание, и я услышал его крики, разрывающие тишину больничной палаты.

— Где моя сестра? Изабелла Стефенс? — голос Яна был полон ужаса и отчаяния, словно каждое слово вытекало из глубин его души.

Я бросился к его кровати, стараясь успокоить его, но мои слова тонули в его криках. Его глаза, широко распахнутые, метались по комнате, как будто он пытался найти её среди теней и пустоты.

— Я здесь, Ян, — сказал я, пытаясь поймать его взгляд. — Пожалуйста, успокойся. Мы найдем Изабеллу.

Ян сжал мои руки, его хватка была неожиданно сильной для человека в его состоянии. В его глазах светилась безумная решимость, которая не позволяла ему сдаться, даже перед лицом боли и страха.

— Она должна быть в порядке, — прошептал он, его голос дрожал. — Я не могу потерять её.

Эти слова, полные боли и любви, эхом отразились в моей душе. Я почувствовал, как мой собственный страх за Изабеллу смешивается с его отчаянием. Мы должны были найти её, во что бы то ни стало. Мир за пределами этой больничной палаты превратился в хаос, и теперь наша единственная цель — найти Изабеллу и вернуть ей безопасность.

Я посмотрел на Николая Петровича, стоящего у двери, и в его глазах прочитал невозмутимость.

Мы все понимали, что Изабеллу похитил Влад Кадоган. Моя девушка в заложниках у психа — Кадогана, который хочет отомстить её отцу. От этого сознания я швырнул стул, и он с грохотом разбился о стену.

Ян, ещё слабый, но всё же настойчиво наблюдающий, смотрел на меня, его глаза были полны боли и гнева.

К нам подбежала Мелисса, её лицо было бледным, но в глазах светилась решимость.

— Илья, успокойся, пожалуйста. Я уверена, что с Изабеллой всё хорошо, — её голос был мягким, но твёрдым, словно она пыталась убедить не только меня, но и себя.

Ян усмехнулся, его губы искривились в зловещей ухмылке, и он рассмеялся, глядя на свою сводную сестру, как волк на ягнёнка.

— Всё хорошо? — прохрипел он, с трудом сдерживая злость. — Ты понимаешь, с кем мы имеем дело? Кадоган — безумец, готовый на всё, чтобы получить своё.

Его слова были холодным душем, пробирающим до костей. Словно тьма окутала комнату, и каждый из нас почувствовал груз ответственности за Изабеллу.

В глазах Мелиссы мелькнула тень страха, но она продолжала стоять прямо, её решимость не колебалась.

— Мы найдём её, — сказал я, собрав все свои силы и решимость. — Мы не можем позволить ему победить.

Ян кивнул, его взгляд стал серьёзным. Он понимал, что наш единственный шанс — объединить силы и действовать быстро.

Мелисса посмотрела на меня и затем на Яна, и в её глазах я увидел ту же решимость, которую чувствовал внутри себя.

Мы знали, что впереди нас ждёт борьба, возможно, самая трудная в нашей жизни. Но ради Изабеллы мы были готовы рискнуть всем. В эту минуту, несмотря на всю тьму и опасность, нас объединяла одна цель — вернуть её домой.

В палату вернулись Николай Петрович и Мира Петровна. Их шаги были тихими, словно они не хотели нарушить хрупкое равновесие, которое установилось в комнате. Николай Петрович, высокий и уверенный, первым нарушил тишину, его голос прозвучал отстранённо, как будто он говорил о чём-то далёком и неважном.

— Мальчики, что случилось? — спросил он, оглядев всех присутствующих. — Не надо привлекать ненужного внимания. Скоро будут брать интервью у нас насчёт сегодняшнего, — добавил он, не спеша сделал глоток своего напитка, словно решая, как лучше продолжить.

Мира Петровна смотрела на нас с тихим беспокойством, её глаза — единственное, что выдавало её тревогу. Её рука легла на плечо Николая Петровича, будто она хотела разделить с ним этот невидимый груз, который лежал на их сердцах.

Ян сидел на больничной койке и смотрел на своего отца.

Воздух между ними был натянут, как струна, готовая порваться от малейшего прикосновения. Его глаза, полные боли и гнева, сверлили отца, будто стараясь проникнуть вглубь души, отыскать там хоть тень раскаяния.

— Отец, ты же понимаешь, из-за чего похитили Иззи? — начал он, голос дрожал, но не от страха, а от отчаянной решимости.

Николай Петрович, стоявший напротив, с хмурым выражением лица, словно отмахнулся от Яна, как от назойливой мухи.

— Влад Кадоган — сумасшедший человек. Ему что угодно могло прийти в голову, — ответил он, но его слова несли в себе холод безразличия.

Ян не мог сдержать себя, его гнев рвался наружу, и он закричал, не своим голосом, срываясь на крик: