— А призвать её может очень и очень мало существ, горстка ныне живущих магов, да демоны, — добавил Винсерес, — не тянет на случайность.

— А почему меня не убили этой штукой?

— Думаю, не успели. Сначала на тело нужно нанести некоторые символы. Кинжал не имеет такой мощи сам по себе, он проводник. Но пока на тебя бы их наносили, ты успела бы призвать нас. А, возможно, просто не хотели оставлять такие явные следы, а зарезать тебя мог любой пропоица, с которым одинокой неосторожной девушке не повезло встретиться в тёмном парке. Тем более, когда она так удобно по глупости пошла туда сама.

Значит, всё это время мне не казалось, что за мной следят, просто искали возможность подобраться ближе и убить? А это, в свою очередь, значило, что попытки продолжатся. И я, прекрасно зная об опасности, просто пошла одна ночью посидеть в парке. Молодец, ничего не сказать.

Я поникла и уставилась в одну точку, пытаясь справиться с гнетущими мыслями, но чем больше я думала, что чуть не умерла, тем отчётливее вспоминала жуткую боль, и тем страшнее мне становилось. Я прижала к себе руки, но даже так ощущала, как сильно они дрожали. Я погружалась в липкую колючую пучину страха, не видя возможности выбраться. Меня найдут. Найдут и убьют. А появись демоны секундой позже, меня вовсе уже не было бы…

В глазах предательски защипало. Это не вероятность, не вариант какого-то развития событий. Не теория и глупый страх. Меня. Почти. Убили. И убили бы, если б не демоны.

Ощутив на себе пристальный взгляд, я подняла глаза на Винсереса. Он молча рассматривал меня, а потом неожиданно поднял руку и погладил меня по щеке. Прикосновение оказалось необычайно мягким, от удивления я так и застыла, не сводя с него глаз.

— Проводи её к муженьку, — встал с кресла Азраил, — а я всё-таки уберу труп, пусть лучше думают, что он пропал. Сказать тебе, что я думаю про такие ночные одиночные походы? — уставился он на меня холодными голубыми глазами, а я покачала головой, и без него поняла. — Прекрасно. В следующий раз сначала подумай. Потом ещё пару раз подумай, а потом делай. Договорим потом, — обратился он уже к брату и исчез.

— Я не хочу к Эдриану, — пробубнила я, когда Ви встал с дивана, — не хочу выслушивать нотации, я такого священнику наговорила…

— Если к нему не вернуться, он обратится к страже. Если уже этого не сделал.

К сожалению, Винсерес был прав.

Я потёрла переносицу, а когда убрала руку, заметила какие-то бордовые пятна на коже. Осмотрев себя, я догадалась, что была вся в крови. Вероятно, сзади ещё и платье всё изрезано. Как же я пойду в таком виде? По моему потерянному виду Винсерес, видимо, догадался о проблеме.

— Иди прими душ и возьми в шкафу какую нибудь кофту, дойти хватит.

— А вдруг хозяева вернутся?

— Нет, они всем семейством уехали неделю назад в Бирген, вряд ли вернуться сегодня ночью. А слуги сегодня решили, что им необходимо провести ночь с семьями. Я подожду тебя здесь.

Спорить не стала. Если я заявлюсь в таком виде к Эдриану, вряд ли смогу подобрать хоть какое-то разумное объяснение своему виду. Всё ещё шатаясь, я с третьей попытки нашла ванную. Лампы зажглись при моём появлении, и к счастью в комнате не обнаружилось никаких окон. Отражение в зеркале оказалось ещё хуже, чем я предполагала. Лицо, волосы и шея были все в засохшей крови, висок разбит, наверное, ударилась, когда упала. Спина платья представляла из себя окровавленные лохмотья, нижнее белье также изрезано. Кое-как сняв с себя одежду и забравшись в горячий душ, я не смогла сдержать слёз. И хуже всего то, что в этом была виновата я сама.

Стараясь шмыгать носом потише, я смыла с себя кровь. Как же много было крови, боги, даже волосы местами слиплись и не поддавались горячим струям и шампуню. Меня слегка знобило, не смогла согреться я и когда вытерлась и нашла какую-то длинную шерстяную кофту. Снова хотелось плакать, но я запретила себе. Не сейчас и не перед ним.

Спустившись вниз, я застала демона всё на том же диване. Он сидел и в задумчивости смотрел на клинок, лежащий на столе, но при моём приближении убрал его и встал. Мы молча вышли и направились к дому Эдриана. Время давно перевалило за полночь, а потому у нас имелся неиллюзорный шанс нарваться на патруль, но идти было совсем недалеко, и через минут двадцать мы уже были на месте. В окнах горел свет, Эдриан явно не спал и ждал меня.

— Я прогуляюсь по району, — сказал Ви, — может, у него были сообщники. Не выходи из дома одна. Ты поняла меня?

— Да.

— Точно?

— Да поняла я!

Не дожидаясь очередных упрёков, я судорожно вздохнула и постучала в дверь. Тесса молча впустила меня в дом. Судя по торчащей из под халата сорочке, она уже намеревалась спать. На лестнице послышались торопливые шаги, и в коридор влетел Эдриан. В нём явно боролись возмущение и испуг, и мне оставалось лишь гадать, что из этого одержит верх. Переступив с ноги на ногу, он подошёл и крепко обнял меня, но тут же отстранился, и к моему сожалению, возмущение прорвалось.

— Где ты была?! — чуть не крикнул он, — мы с ног сбились искать тебя, бегали туда сюда по улицам, пока не начался комендантский час, стража обещала тебя поискать, но… — он принялся ходить из стороны в сторону, сложив руки за головой. — И вообще, это очень и очень безответственно с твоей стороны, этот вечер… Мне было стыдно за твоё поведение.

— Эдриан, — прервала я его, не собираясь это выслушивать, только не сегодня, — ты знал, что будет подобное, но настоял. Я выполнила твою просьбу, чем ты недоволен?

— Ты вела себя крайне грубо и вызывающе! А что ты наговорила капеллану… — он потер лоб рукой и недовольно вздохнул, — неужели нельзя было один единственный вечер забыть о своих обидах и вести себя нормально? Ты будто делала это назло!

Я исподлобья уставилась на жениха, пытаясь справиться с поступающим гневом, чтобы чего доброго не послать его куда подальше и не разорвать помолвку.

— Нормально? — переспросила я, — тебя, дорогой, волнует только репутация и традиции, и то как настойчиво ты заставлял меня пойти на встречу с этими людьми… да тебе просто плевать на мои чувства!

— Нет, это не так! — возразил он и протянул ко мне руки, но я отпрянула.

— Ты вырос в любящей семье и, видимо, просто не понимаешь, что бывает совсем по-другому, — процедила я, изо всех сил стараясь сохранять самообладание. — А знаешь ли ты, что чувствует маленький ребенок, когда в его пятилетие мама, родная любящая мама, отводит его к незнакомым людям и без объяснений оставляет навсегда? Знаешь, как было страшно и больно оказаться среди множества таких же брошенных детей, которые уже с малых лет были никому не нужны? Гадать изо дня в день, куда делась семья, может, что случилось, а может, я что-то сделала не так, поэтому от меня избавились. Надеяться, что мама вернётся и заберёт меня. Каждый день ждать, ждать и ждать, жить лишь одной надеждой. Но проходили дни, недели, месяцы, а она не возвращалась. Не знаешь?

Эдриан молчал. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с комом в горле, который возникал каждый раз, стоило мне подумать на эту тему. Даже спустя столько лет…

— И каждый, абсолютно каждый день я жила с этими мыслями в голове, накручивая себя всё больше и больше, взращивая внутри мерзкое чувство вины, что это именно я виновата, что меня бросили. Что я всё делала не так, была плохим ребёнком и расстроила родителей, и поэтому они меня отдали. А там, в приюте, приходилось бороться. С собой. С другими. За крохи тепла, за лишнюю корку хлеба. За сраное внимание пусть даже кухарки, которая сжалится, погладит по голове и даст лишний пирожок. Каждый день, изо дня в день, иначе ты не справлялся. А потом, когда я стала старше и научилась выживать в этом жестоком и злобном мире, в котором абсолютно всем на тебя похрен, а больше всего твоей так называемой семье… я узнала, что меня просто удачно продали, получив за это неплохие деньги от империи. Как удачно я оказалась магом, которого получилось сбагрить и удобно жить ещё какое-то время. И потом, встречая меня на улице, делать вид, что ничего плохого не произошло… И ты требуешь, чтобы я нормально с ними общалась? Чтобы я их простила?!