— Как же я рада, что вы всё-таки нашли немножко времени сегодня вечером и посетили нас, — лебезила женщина, — я всю неделю молилась, чтобы ваша проблема с крыльцом церкви разрешилась, очень неприятная ситуация. Очень.

— Благодарю, Леонора, благодарю. Ваша поддержка всегда отдаётся теплом в моей душе, я каждый день прошу Святейшего, чтобы с вашей семьей всё было хорошо, и он послал вашему супругу здоровья.

— Вы не представляете, как много это для меня значит.

От этих речей меня натурально начало подташнивать. Не сойти с ума от давления всего этого мракобесия мне помогла мысль о демонах. Узнай Леонора, что я сделала, её удар бы хватил. Дочка, тварь такая, посрамила такую благочестивую прихожанку! Немыслимо.

Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, мысленно смакуя эту мысль и представляя, какой забавной была бы их встреча, но тут вернулся Эдриан с Уилфордом, и Леонора поспешила представить нам гостя.

— Это отец Хоакин, капеллан моей церкви, и очень близкий друг, а это, — она указала на меня, — моя дочь Кьяра и её жених Эдриан. Я всё подготовила в молельной комнате, можете начинать, когда будете готовы.

— Что начинать? — тут же напряглась я.

— Как что? — удивился священник и посмотрел на покрасневшую Леонору.

— О Святейший, мне так стыдно, — приложила она руку ко лбу, — прошу простить ей такую оплошность! Она ещё далека от церкви, и ей многому предстоит научиться, я не успела ей сказать. Проходите в молельню, Кьяра подойдёт через пару минут.

Когда капеллан удалился, Леонора нависла над моим стулом.

— Перед свадьбой каждая девушка должна причаститься. Это обязательное правило церкви, ты что, не знала? Ты должна вступить во взрослую семейную жизнь полностью очищенной и посвящённой Богу и мужу. А отец Хоакин — доверенное лицо семьи. Так что отправляйся в молельню и будь добра, не пререкайся.

Я недоумевающим взглядом рассматривала её лицо, пытаясь понять, серьёзно она говорит или шутит. Видимо, всё же серьезно.

— Да ну на хрен, я пошла домой.

Резко отодвинув стул, я встала и устремилась в коридор, но Эдриан поймал меня около двери.

— Кьяра, прошу тебя! Просто сходи, это действительно обязательная церковная процедура, я…

— Мне какое дело? Иди сам к этому священнику, если так хочется.

— Кьяра… — он умоляюще на меня посмотрел и сжал руку.

— Мы договаривались, — напомнила я сквозь зубы, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, — просто сходить на ужин. Я пришла. Более того, изо всех сил старалась молчать, но это… это уже выходит за всякие рамки. Тебе традиции с репутацией важнее моих чувств, я это уже поняла. Но у всего есть предел!

— Этот капеллан очень важный человек! — почти шёпотом говорил жених, — умоляю тебя, сходи, и после свадьбы я никогда не буду настаивать на встрече с твоими родственниками, клянусь.

Я задумалась.

— На свадьбе я тоже не желаю их видеть.

Он замялся. Я по глазам видела, как он отчаянно искал варианты выхода из ситуации, но явно не находил.

— Я готов подумать. Просто. Сходи. Можешь там врать или вообще молчать. Прошу тебя.

Ладно, схожу. Сейчас я вам всем покажу, какая плохая идея на меня давить и думать, что вы добились своей цели.

Я молча направилась в молельню. Эта комната стала значительно больше и богаче. Если раньше это была небольшая комнатушка с несколькими иконами и подставкой для свечек, то теперь — довольно большая зала с алтарём и статуей Императора у дальней стены, держащего в руке огромный меч. Сам алтарь явно был из мрамора. В комнате также имелось с пол сотни икон разного размера с ликами Святейшего, а также стояло две резных скамьи. Так вот куда все деньги-то уходят вместо ремонта особняка. Ну теперь понятно.

Священник стоял на коленях перед статуей и молча молился.

Вся эта комната вызывала у меня глубокое омерзение, как и сама её владелица. Меня ужасно злил Орден со всеми его правилами, но это уже было просто за гранью. Мамашка-святоша молится, жертвует деньги церкви, ходит на все службы, устроила дома часовню, а сама продала собственного ребенка. Тварь лицемерная.

К несчастью, капеллан меня заметил и пригласил присесть на скамью. Я молча села и положила ногу на ногу, даже не пытаясь скрыть сильное недовольство. И снова подумалось о демонах. Самый ужасный грех мною уже совершён, а эти никчемные старцы всё надеялись сделать из меня удобную послушницу и присоединить к своему стаду болванчиков, нет уж, хренушки.

— Твоя матушка — очень уважаемая прихожанка, столь религиозную женщину ещё поискать, — с каким-то даже благоговением проговорил он. — И для меня было честью, когда она оказала мне такое доверие и позвала на сегодняшний вечер. Я знаю, что ваши с матушкой отношения очень, скажем так, непростые, но я скромно смею надеяться, что ты тоже станешь посещать нас почаще.

Обязательно, как раз захвачу с собой двух демонов.

— Что от меня нужно? — сухо уточнила я, желая разделаться с этим фарсом побыстрее, но старец продолжил гнуть свою линию.

— Замужество — важный шаг в жизни девушки, и в него нужно входить с чистыми помыслами и открытой душой. Ты маг, а значит, уже затронута силами, которые церковь не очень одобряет. Став женой и матерью, ты должна будешь отринуть прошлую себя, со всеми своими прегрешениями. Избавься от них, открой душу Святейшему и яви поступки, которых ты стыдишься, мысли, которых не должно быть, и желания, что ведут тебя на опасную дорожку, уводя от света Его.

Капеллан встал, зажёг благовония и снова опустился на колени, бубня очередную молитву.

— Сядь рядом со мной и помолись, дитя.

Я не сдвинулась с места.

— Я сказал сядь и помолись.

Закатив глаза, я нехотя поднялась с лавки и опустилась рядом с ним.

«О святейший император, — подумала я про себя, — как же я хочу, чтобы весь этот город, твоя церковь и Орден исчезли из этого мира навсегда, захватив с собой всех последователей, в особенности Леонору, а от меня наконец отвалили. Провались вообще вся империя пропадом».

— Скажи же, юная дева, что гнетёт тебя больше всего, — не вставая с колен обратился он ко мне.

— Когда всякие посторонние люди лезут в мою жизнь, — тут же выдала я.

Священник некоторое время молчал, смотря на меня квадратными глазами, а я не спешила что-либо добавлять.

— Так не пойдёт, — пробубнил он, — ты должна выплеснуть всё свое недовольство, что копилось все эти годы. Не стесняйся, всё сказанное останется только между нами и Святейшим.

— Правда? — картинно удивилась я, — ну ладно. Меня очень гнетёт, что магия увядает, и целители всё слабее и слабее. Может, лет двести назад они могли вылечить страшную болезнь Леоноры, но сейчас это явно невозможно.

— Какую болезнь? — испугался капеллан.

— А такую. Она гнилая лицемерка.

— Что вы себе позволяете, юная леди?! — возмутился священник, — это великое таинство, важнейший шаг, где у вас есть возможность очистить душу и получить наставление! А вместо этого вы оскорбляете свою матушку, уважаемого человека, между прочим, и всячески саботируете причастие! Как вам не стыдно? Современные нравы меня всё больше и больше пугают, особенно у магов Ордена…

— А знаете что, — прервала я его, — вы правы, мне действительно нужно очистить душу, ну так слушайте. Когда служба в Ордене заканчивается и нужно укладываться спать, я выхожу на улицу и иду вдоль домов, ища то, что греет мою чёрную душу. Я давно должна была признаться и покаяться, но мне было стыдно.

— В чём же? Не бойся, что бы ты не сказала, я пойму, — в его голосе звучало явное нетерпение.

Я сделала картинную паузу, а потом постаралась принять максимально скорбный вид.

— Я ем младенцев, — призналась я, — по понедельникам и четвергам. А в остальные дни трахаюсь с демонами. Но кроме воскресенья, в воскресенье у меня выходной.

— Да что вы себе вообще позволяете! — вскочил он, чуть не выпуская носом клубы дыма.

Я посмотрела на его раскрасневшееся от гнева лицо и просто захохотала, а потом поднялась с колен и пошла на выход.