— Те, которые твои прихвостни? — ядовито усмехается старушка. — Или те, которые сидят у тебя под замком?

Но Владычица на это даже бровью не ведёт.

— И те, и другие, — кивает. — Осталась только ты, мудрейшая.

— И на что же я должна согласиться? — интересуется Улу, будто уже знает ответ.

Мареона насмешливо прищуривается:

— Сама знаешь. Мне нужно открыть запечатанный алтарь. Пора Гайле наконец сыграть уготованную ей роль.

— Где она сейчас? — старушка трогает чашку, но вместо того, чтобы отпить, поворачивает по часовой стрелке. — Мне бы хотелось с ней повидаться.

Владычица чуть заметно хмурится и отводит взгляд в сторону.

— Она устала с дороги, — говорит неискренне. — Повидаетесь сразу после церемонии.

Бабушка молча качает головой и поворачивает чашку в первоначальное положение.

— Да как ты не понимаешь, мама! — Владычица резко всплёскивает руками и тут же возвращает себе маску спокойствия. — Время уходит! Мы не можем больше довольствоваться полумерами…

— Не называй меня так, — в голосе Улу стынет лёд. — Я и на твои «полумеры» не соглашалась. Сколько их там уже?

— Семьс… — начинает Мареона и тут же спохватывается. — Да какая разница! Всеобщая польза перевешивает всё!

Старушка тяжело вздыхает, словно придавленная тяжёлой плитой.

— Видишь, мальчик, — чуть поворачивается она ко мне, — что бывает, когда чересчур потакаешь детским прихотям? Не повторяй моих ошибок, когда придёт время.

— Матушка! — возмущается Мареона. Будто не Владычица вовсе, а капризная девчонка.

— Что ж, — не реагирует на окрик старушка, — если это всё, что ты хотела мне сказать…

Улу медленно поднимается с места, опираясь на мою руку. Лицо Мареоны, которая за этим наблюдает, напоминает восковую маску.

— Сядь, — произносит она угрожающе. — Теперь, когда цель близка… Я больше не прощу предательства. Даже тебе.

Бабушка Улу смотрит на Владычицу чуть ли не с жалостью.

— Мне не нужно твоё прощение, — говорит высокомерно. — И расположение можешь оставить при себе. За все эти годы ты сотворила столько всего, что я давно прокляла тот день, когда произвела на свет такую мерзость.

Красивое лицо Мареоны морщится, как от пощёчины.

— Ты пожалеешь, — одними губами произносит она.

— Уже, — отзывается старушка. — И даже не представляешь, насколько.

С этим словами она отворачивается и горделиво топает к двери. Но я чувствую, как мелко подрагивает рука, которой она за меня цепляется.

— Я всё равно сорву печать! — вскрикивает Владычица, когда мы подходим к двери. — И никто мне не помешает! Даже ты!

Бабушка Улу останавливается и, не оборачиваясь, веско произносит:

— Попробуй. Только не забывай посматривать по сторонам. Мало ли что.

Прежде чем выйти, забираю зонтик. Негоже оставлять в стане врага даже такую мелочь.

Стоит дверям за нашими спинами захлопнуться, как из бабушки Улу словно выкачивают воздух. Она повисает на моей руке как тряпичная кукла.

— Вы в порядке? — ещё сердечного приступа мне тут не хватало! Ведь его прижиганием полечить не получится, а на большее я не особо способен.

— Как тебя зовут, мальчик? — невпопад интересуется старушка.

— Макс, — отвечаю почему-то неловко. Хотя какое там «почему-то»?! Даже не помню, представлялся ли я ей раньше. Некрасиво вышло. — Воскресенский.

— Береги родителей, Макс, — она легко похлопывает меня по предплечью. — Не доводи до такого.

— Постараюсь, — отвечаю дипломатично. Иерарха поберечь — скажет тоже! А с Орлиной у нас и так мир-дружба…

Улу глубоко вздыхает и расправляет плечи. Словно отбрасывает горести усилием воли.

— Ладно, — произносит деловым тоном. — Давай поторопимся, Макс Воскресенский. Вдруг получится выскользнуть отсюда без происшествий?

Но, подходя к воротам, понимаю: не получится.

Там уже поджидает десяток кхелотов в знакомой форме сыскарей. А впереди откашливается начальник — видно, речь произносить готовится.

— Уважаемая Улу, — действительно начинает говорить, стоит нам подойти поближе. — Прошу вас немедленно пройти с нами. У нас есть…

— Бабушка, — игнорирую это невероятное выступление. — Вы не подержите зонтик? Кажется, мне придётся заняться уборкой.

Улу усмехается и забирает зонт из моих рук.

— Постарайся только никого не убить, — произносит озабоченно, будто просит быть осторожнее с любимым сервизом. — Примета нехорошая.

На моей ладони вспыхивает пламя.

— Это уж как получится, — весело скалюсь будущим противникам. — Можете заранее по дереву постучать или через левое плечо плюнуть — от примет, говорят, помогает.

Со стороны бабуси слышится тихое постукивание. Она там деревянную ручку зонтика что ли использует?

— Подчиняться, значит, не хотите… — судя по тону, уважение к матушке Владычицы у начальника кхелотов долго не задержалось. — Делать нечего. Взять их!

Сам начальник остаётся в тылу, зато его подручные медленно приближаются, растянувшись полукругом, явно пытаясь заключить нас в кольцо. В руках они держат что-то вроде деревянных мечей, которые явно мечтают поскорее пустить в дело.

Ну уж нет, ребята!

Поворачиваюсь, демонстрируя собравшимся две фиги и одновременно заливая их потоком огня. Пусть никто не уйдёт обиженным. Немного сдерживаюсь, конечно — негоже в первый же день весь дворец разносить.

Ещё успеется.

Сыскари притормаживают, вокруг них вспыхивают защитные экраны, поглощающие магию. А они неплохо подготовлены! Часто имеют дело с магами?

— Вперёд, вперёд! — торопит подчинённых начальник.

— А самому слабо́ что ли? — насмешничаю я, запуская ещё несколько зарядов. Ну а вдруг пробью кого? Весело будет поджечь палки, на которые они так надеются. — Сошлись бы в битве один на один, как положено порядочным недоумкам.

Начальник белеет лицом и топает ножкой.

— Экстрана можно не жалеть! — решает он.

Улыбаюсь по-доброму:

— Значит, и мне вас жалеть не надо.

Сыскари ускоряются. Запускаю вперёд и вверх огненный мячик и подныриваю под успевший первым «клинок». От удара под дых магический щит не спасает, и первый противник сгибается пополам прямо на ходу.

Хватаю его за шкирку, как кутёнка, и швыряю навстречу мечам товарищей. И тут же добавляю огоньку. Работает! Ведь щитами у них прикрыта только передняя часть тел…

Начальник тем временем что-то возмущённо вякает. Надеюсь, получил моим мячиком по темечку.

Но смотреть некогда: бахаю сжатым до предела огненным шаром им под ноги. Сам прикрываю бабушку — мало ли. Энергия высвобождается взрывом, но волна слабая — до меня почти не доходит.

Зато от души получившие по ногам нападающие резко вспоминают о собственных проблемах.

Пока они копошатся, хватаю старушку за руку и тяну к воротам. Хватит с этих ребят, пожалуй, на сегодня. Но дорогу нам заступает начальник.

Его форменная кепка прилично обгорела, а волосы завились от огня мочалкой. Любо-дорого посмотреть.

Товарищ с крайне злобным видом начинает творить какую-то магию, но я быстрее. Пара ударов — и можно забирать оставленную позади бабушку и выходить на улицу.

Ага, щас!

Ребята оказались стреляными воробьями и догадались запереться. Искать ключ? Пфе.

Всаживаю пару огненных зарядов в петли и вышибаю ногой одну из створок.

А вы что думали, я замок выжигать буду? Да на него, небось, такого навешано, что возиться мне с ним до китайской пасхи. Это про петли, на которых держится вся эта конструкция, редко кто задумывается. Даже во дворце Владычицы.

Наконец мы с бабушкой на улице. Куда дальше? Там сыскари уже в себя приходят — вот-вот выскочат следом!

Из дальней улочки вдруг выворачивает мобиль и на полной скорости несётся к нам. Резко тормозит, а дверь с водительской стороны распахивается.

— Садитесь! — командует Цеад.

Быстро и осторожно усаживаю бабушку на заднее сидение, туда же кладу зонт. Забираюсь следом — место рядом с водителем уже занято Ешилёй.