Ешиля шкодливо усмехается:
— О, ты плохо знаешь этого парня. Неизвестно даже, понадобится ли ему наша помощь.
Наконец мы оказываемся на пустыре, со всех сторон окружённом ветхими строениями. Ничего не стоит забраться на крышу одного из них и там затаиться.
Ешиля размещается с другой стороны, ближе к выходу. Или входу — смотря откуда считать.
Ждать приходится долго. За это время через пустырь проходит от силы человек пять. Точнее, кхелотов, но не суть.
Наконец показываются наши «клиенты». Напитки в «Пресветлом вороне», видно, весьма освежающи, поэтому сыскари выглядят довольными.
Главный чешет впереди, за ним следует Цеад, заботливо поддерживающий одного из своих конвоиров. Третий из них бредёт в отдалении, негромко что-то бормоча себе под нос.
— А давай нашу, — вдруг приходит идея в голову главному. — Сыскарскую!
Цеад заводит какой-то заунывный мотив.
В этот момент главный сыскарь равняется со мной.
По-простому прыгаю на него сверху — призывать огонь посреди ветхих строений кажется мне не очень разумным. Вряд ли кто-то зачаровывал их от пожаров.
Сбиваю главного с ног — и тут же добавляю в рыло, чтоб не дёргался. Товарищ основательно подзаправлен, поэтому укладывается как миленький.
Краем глаза замечаю, как Цеад чуть ли не нежно успокаивает встрепенувшегося было подопечного. С третьим разбирается Ешиля, набросившись сзади.
Мы втроём замираем над бесчувственными телами и переглядываемся.
— Что это вы тут делаете? — неприветливо бурчит спасённый. — Я бы и сам тут справился. Разве не ясно?
— Вместе веселее, — ухмыляюсь я. — Давайте их что ли с дороги в сторону оттащим. Пусть проспятся.
Цеад хватает сразу двоих, мне достаётся третий. Мы аккуратно укладываем их рядком на мягкую траву, чтобы не вызвать ни у кого из мимокрокодилов лишних подозрений.
Ну, прилегли сыскари, устали, значит. С кем не бывает?
Проснутся — и снова за работу.
Цеад вытягивает из кармана безжалостно скрученную шляпу, нетерпеливо расправляет и натягивает её на голову, пряча под широкими полями лицо.
— Пора, — произносит он с заметным сожалением. — Эх, песню допеть не получилось. Ребята не послушали напоследок.
Усмехаюсь:
— Песню? Странно. Разве ты на них не злишься? — киваю на «спящих».
— Не-а, — пожимает плечами Цеад. — Может, самую малость — за бабушку. Но они ведь просто свою работу делают.
Нет, не понять мне загадочную кхелотскую душу. Хороша «работа» у них, ничего не скажешь!
— По дороге поговорим, — Ешиля настороженно зыркает по сторонам. Прохожих, правда, до сих пор не видно, и это здорово играет нам на руку. Но надолго ли?
В следующие пару минут мы торопливо выбираемся с места событий и оказываемся на оживлённой улице.
— Тут рядом секретная квартира, — объясняет Цеад. — Затаимся там на некоторое время.
— Ну что, убедился, что сыскари ничего особенного не чувствуют? — насмешливо интересуется голубоволосая, пока мы торопимся в указанном Цеадом направлении. — Им выгодно, чтобы вы считали их такими сильными.
— Не знаю, — пожимает плечами парень. — Может, при высокой степени опьянения их способности не работают?
— Проверим? — интересуюсь вкрадчиво. — Помните, я говорил о прибытии делегации?
Цеад с Ешилёй переглядываются.
— Давайте проверим, а?! — сверкает змеиными глазами голубоволосая. — Когда ещё такой шанс представится?
Цеад тяжело вздыхает:
— Ладно, я в деле. Обсудим детали в безопасном месте.
Сказано — сделано!
Обсуждения и сборы заняли немало времени. Правду сказать — еле успели.
Но ведь успели же!
Теперь я стою в толпе ничего не подозревающих сыскарей и наблюдаю, как Гайла в окружении послов медленно сходит на пристань.
И вдруг она замирает. А её пылающие красные глаза безошибочно останавливаются на моей физиономии.
Глава 12. Положение обязывает
Чётко очерченные брови девушки удивлённо приподнимаются, но почти сразу на её лицо возвращается безмятежное выражение. И только будто бы в шутку прижатый к губам пальчик безмолвно уговаривает: не вмешивайся, молчи!
Не знаю, чего именно я ждал от этой встречи.
Не эпическую битву с кхелотской делегацией и романтическим отплытием в закат на угнанном эфилёте, конечно. Но точно не такое вот спокойствие и смирение.
Перед тем, как её похитили, Гайла решила остаться со мной. Надеюсь, она не передумала, потому что я ни за что не отступлю.
И пусть их дохлый Вороний бог идёт в Бездну.
Делегация во главе с самодовольным Сам Ёлом проходит вдоль рядов сыскарей и усаживается в так называемый «мобиль», здорово напоминающий старинный земной автомобиль.
Гайлу под охраной усаживают в другую машину. И просто увозят.
А я стою, даже не пытаясь ничего сделать.
И не сразу соображаю, что сыскари расходятся кто куда, а Ешиля дёргает меня за одежду.
— И нечего пялиться на божью невесту, — поддевает проходящий мимо кхелот. — Не про твою честь, желторотый.
— Да кому ж посмотреть не интересно? — зубоскалит Цеад, перетягивая внимание на себя. — Вдруг потом не получится.
— И то верно, — кивает ещё один из сыскарей. — Ни одной из невест назад не вернулось что-то.
«Ни одной»? Их что, много что ли?
Пока Цеад заговаривает соплеменникам зубы, Ешиля утягивает меня куда подальше — в заранее примеченный закоулок. Наконец останавливается и обеспокоенно заглядывает в лицо:
— Как ты, Макс? С тобой всё нормально?
Качаю головой:
— Жить буду. И что, как часто здешнего бога женят?
Ешиля досадливо морщится:
— Пока я здесь, раза три уже праздник был. Они это называют «день вхождения». Невесту по всей столице провозят. Она входит в храм и больше никто о них не вспоминает.
— Подозрительно, — произношу задумчиво. Может, они, конечно, таким образом штат служителей пополняют. Но в голову всё равно лезут мысли о жертвоприношениях и прочей дряни.
На моё плечо опускается тяжёлая ладонь.
— За что?! — взвывает Цеад, потирая ушибленные рёбра. Это я ещё притормозить успел, когда понял, кого бью.
Угрызений совести, однако, я по этому поводу совсем не чувствую.
— Чтоб не подкрадывался, — отвечаю спокойно. — В другой ситуации могу и убить.
— Видишь, Ешиля? — трагически вопрошает этот артист. — Росы-то совсем озверели…
— А ты что думаешь насчёт божьих невест? — прерываю бессодержательное нытьё.
За время, проведённое с этими двумя, я понял про Цеада две вещи. Он действительно слишком болтлив, но легко переключается на другую тему.
Кхелот пожимает плечами:
— Всем известно, что невеста у бога только одна — та, что сегодня приехала. Зачем понадобились остальные — не знаю.
— И много их таких было?
— Человек пять, должно быть, — чешет затылок Цеад. — Двое сразу после отъезда Гайлы, трое — совсем недавно.
Божество оголодало что ли?
Ещё более подозрительно и неприятно.
Но Цеада таким не проймёшь. Хотя моё состояние он всё-таки замечает.
— Да ты не волнуйся, — взмахивает рукой, будто отметает любую тревогу. — Живут, верно, при храме, служение исполняют. Туда ведь всё время работники требуются.
— Увольняются?
— Нет, — качает кхелот головой. — Работы много, только и всего. Платят, говорят, тоже неплохо.
— Это они сами тебе рассказывали? — интересуюсь уже откровенно насмешливо. Да этим кхелотам транспарант надо развернуть что ли?! «Здесь творятся мутные дела», — и указатель, где именно. Чтоб никто не перепутал, значит.
— Нет, — снова отрицает Цеад, хоть и не так уверенно. — Родичи болтают… Что им деньги исправно приходят. В храме ведь тратить не на что…
Парень замолкает и медленно прикрывает ладонью рот. Дошло что ли?
— Этого ведь не может быть, да? — спрашивает чуть ли не жалобно. — Бог не мог допустить…
— Бог умер, — отвечаю негромко. — А что на уме у вашей Владычицы…
Внимательно слушавшая нас Ешиля тоже переходит на шёпот:
