От шатра Влада отделился человек, разодетый не менее помпезно, чем гость. На нём был чёрный камзол с козырьками-эполетами, отложным воротником и валиками на проймах, из-под камзола торчала белоснежная блуза, кривые ноги мужчины обтягивали жёлтые кюлоты. Я едва не хохотнул, с трудом распознав кастеляна замка Бран. Дракула назначил своего верного Драгоша церемониймейстером! И верному слуге это явно шло. Он наслаждался своей миссией и следовал к арене подчёркнуто неспешно. Взобравшись на северную трибуну, Драгош занял центральное кресло и поднял вверх руку, призывая собравшихся стихнуть. Дождавшись тишины, он громогласно объявил:

— Я — церемониймейстер этой арены, кастелян замка Бран Драгош Сырку, приветствую вас в этот день, почтенная публика. Мы собрались сегодня для свершения правосудия через дуэль. Я вижу, что истец явился!

С этими словами Драгош спустился и чинно направился к восточным воротам приветствовать барона Кришана. Отворив дверь, он проводил Виорела в центр арены, однако не позволив его свите, в том числе инквизитору пройти следом.

— Представьтесь, пожалуйста, публике, — потребовал церемониймейстер скрипучим голосом.

— Я, барон Виорел Кришан из Рокабии, истец, явился конно и оружно к дверям этой арены и требую допустить меня до боя, чтобы я имел честь доказать правоту и истинность слов, сказанных на этом месте неделю тому назад.

— В чём заключаются ваши притязания? — уточнил Драгош.

— Лицо, именующее себя Владом Басарабом имело дерзость упрекнуть меня во лжи и оспорить право на эту землю. Я же заявлял, что являюсь владетелем сей земли в силу закона!

Над зрительскими трибунами поднялся взбудораженный многоголосный гомон. Церемониймейстер вновь поднял вверх руку, и дождавшись тишины продолжил:

— Что ж, лицо, оскорбившее вас, владетель земли, на которой стоит Бран сегодня здесь, пусть он явится сейчас!

У западных ворот возникла фигура в чёрном плаще. У него не было оголено ни пяди кожи. На голове надета широкополая шляпа с вороньими перьями, тело сокрыто под таким же чёрным, непроницаемым и запахнутом на все застёжке камзоле. На ногах кожаные кавалерийские сапоги со шпорами. Лицо бледно, взгляд хладнокровный.

— Всё так, как было оглашено, уважаемый церемониймейстер… Я назвал лжецом барона Кришана из Рокабии и повторяю сказанное вновь, здесь и сейчас.

Молодой барон открыл было рот, но не успел начать говорить.

— Кроме того, Виорел Кришан из Рокабии был уведомлен, что бой пройдёт без доспехов и на деревянном оружии. Я выбрал так по праву вызванной стороны! Прошу засвидетельствовать всех, истец явился в стальном нагруднике и при кончаре!

— Сейчас лишь официальная часть! — процедил сквозь зубы барон. — Я избавлюсь от доспеха и оружия, а потом спущу шкуру с вашего защитника! — заносчиво добавил Виорел, и был услышан.

Толпа моментально отреагировала на накаляющуюся обстановку, восторженными возгласами. Церемониймейстер в третий раз поднял руку, призывая к тишине.

— Пусть явится ваш защитник, господин Басараб.

— Я здесь! — раздался совсем юный голос от западных ворот на арену.

Алейо решительно шагнул на деревянный настил, двигаясь гордо и статно, словно и сам был рангом не ниже барона истца. Между тем, парень был одет совсем просто. Светлая блуза с пышными закатанными рукавами, фехтовальные бриджи и длинные носки до колена, на ногах мягкие сандалии. Февраль был тёплым, почти нигде не лежал снег, но я заметил, как Алейо дрожит, однако мне сразу пришло в голову, что это не от холода.

«Нервы, — заключил я. — Ничего. Когда всё начнётся, это пройдёт».

— Я, Алейо Перес из Согосбура, явился, чтобы держать ответ за слова и честь Влада Басараба.

— Свидетельствую, что узнаю стоящих подле меня людей, — прокричал Драгош, поочерёдно указывая на стоящих по обе стороны от него дуэлянтов. — Пора за дело!

Кастелян хлопнул в ладоши трижды и по обе стороны арены из ворот вышли закованные в броню воины. Я безошибочно распознал среди них людей Влада. Кого-то из них я видел, кто-то попросту слишком подходил к этому месту: мрачный вид, старые, почти что архаичные доспехи. Половину составляли рыцари, приведённые бароном Кришаном. Их оснащённость была куда как лучше, хоть и достаточно лёгкой: открытые шлемы бульгиньоты с длинными козырьками, выпуклые, начищенные до блеска кирасы и тупоносые сабатоны. Единственным оружием и тех, и других были копья без наконечников. Следом за процессией из восточных ворот вышел церковник в жёлтом хитоне. Я тотчас обратил на это внимание, инквизитора поблизости не было. Приглядевшись, я отыскал его взглядом на северной ложе.

К каждому дуэлянту прошествовали воины, приведённые его оппонентом. Барон и Алейо в их сопровождении отправились в свои шатры, готовиться к бою. Над трибунами вновь поднялся гомон, но церемониймейстер в четвёртый раз поднял руку, призывая к тишине и объявил:

— Я, кастелян замка Бран, Драгош Сырку, торжественно объявляю и прошу святого отца Тэрона Ламанского…

Священник в жёлтом хитоне коротко кинул Драгошу.

— Засвидетельствовать! Объявляется начало дуэли! Мы церемониймейстер и отец Тэрон, именем земли нашей многострадальной Халивии и всех её достойных сыновей, дочерей взываем к каждому, благороден он, али беден, молод, али стар, не ступать на арену до завершения боя! Кроме того, с этого момента всем, кто находится на арене и за её пределами! Всем кроме святого отца и церемониймейстера запрещено разговаривать! Сигнал секундантам в случае обнаружения нарушений боя даю только я! Так же, запрещено выкрикивать слова мольбы, ругательства, советы, любые иные звуки, не подавать знаков и сигналов, не являть секретного выражения лица, и прочее, и прочее, ничем иным, не способствуя ни одному из поединщиков. Кто явит себя непристойно и нарушит данное правило, будет подвергнут наказанию в виде пятидесяти плетей и конфискации имущества!

Наступила гробовая тишина. Минуты потянулись, словно часы. Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Наконец, полог шатра Дракулы отодвинулся в сторону, и вышел Алейо. Его голова была выбрита наголо, а одет он был в костюм из кожи, столь плотно прилегающей к нему, что сначала мне почудилось, что он нагой. Из восточных ворот вышел барон Кришан в точно таком же облачении и виде. Дуэлянты сошлись в центре арены. Было так тихо, что слышались их шаги, хотя оба не имели обуви, лишь мягкие кожаные чулки.

— Виорел Кришан, положи руку на слово Его! — провозгласил церковник, протягивая барону увесистый том писания о чудесах, явленных Лотом. — Клянёшься ли ты, что выходишь на бой с чистым сердцем, не будучи подчинённым ненавистью, не тая злого умысла, а лишь ради защиты чести?

— Клянусь!

— Клянёшься ли ты, Виорел Кришан, что будешь драться оговоренным снаряжением — деревянной булавой и бездоспешно?

— Клянусь!

— Клянёшься ли ты, Виорел Кришан, что не захватишь в бою иного оружия, что не имеешь при себе травы ведьмовской, алхимического камня, зелья, никаких чар или иного колдовства, и лишь силой рассчитываешь взять верх?

— Клянусь!

— Тогда поцелуй слово Его и ступай готовиться к бою. Да прибудет с тобой спокойствие Лота.

Закончив с бароном, священник обратился к Алейо с теми же вопросами. Я увидел, как из шатров ещё что-то несут. Сначала появились двое мужчин, они несли в руках по стулу. Стулья установили в углах арены. Алейо и Виорела проводили туда и усадили. Каждому вручили по куску сала. Дуэлянты тотчас принялись натираться, в то время как воины, выстроились за их спинами, прижавшись к краю арены. Когда оба покончили с салом, из шатра снова явились слуги. На это раз они вынесли два ведра с золой. Дуэлянты натёрли ею ладони, чтобы не выскальзывало оружие. Наконец, слуги забрали вёдра и вернулись в третий раз, вложив в рот каждому из бойцов по куску сахара.

— Чтобы не так пить хотелось, — шепнул, возникший рядом со мной Маркус.

— Я думал, ты не сведущ в дуэлях, — с усмешкой заметил я.

— У каждого за пазухой найдётся то, что без нужды не являют на свет, — в тон мне ответил рыцарь.