Если звуки и есть, то они внутри. Крик, который никто не слышит. Он такой громкий, что звенит в ушах и раскалывается голова. Вот на что это похоже — на огромное обезумевшее пойманное животное, ревущее и бьющееся в плену собственных чувств. Но таково свойство предательства — для него нет неуязвимых. Это дикая, жгучая боль, открытая рана, которую разъедает соленая морская вода, но когда сердце разбивается, это происходит беззвучно. Внутри все надрывается от крика, и этого никто не слышит.

— Всегда нужно платить по долгам… — тихо повторила я самой себе. Все точки были поставлены. Словно марионетка, я поднялась с места и направилась к двери. Среди галдящей толпы никто не обратил внимания на прошмыгнувшую мимо фигуру. Я не знала наверняка, встречу ли еще кого из знакомых, поэтому постаралась незаметнее выбраться из здания. Метрдотель, сделав вид, будто не обращает внимания на распухшую щеку, предложил вызвать такси. Я кивнула. Метрдотель сам назвал водителю адрес.

Набрав комбинацию на входной двери, я беззвучно зашла в укутанный тьмой дом. Но каким-то потаенным чувством я знала, что он здесь. Ноги сами отнесли меня в гостиную. Он сидел спиной ко мне, лицо было обращено к сторону веранды, с которой открывался вид на ночной океан. Неспокойные волны накатывали на берег, душащий тропический воздух свидетельствовал о приближающейся буре. И совершенно точно я знала, что он знал о моем присутствии. Тишина прерывалась лишь рокотом волн, доносившимся с берега.

Я набрала в легкие побольше воздуха.

— Я здесь…чтобы вернуть тебе долг. Затем мы будем в расчете.

С минуту он продолжал молчать, затем медленно встал с места, отставив в сторону граненый бокал с янтарной жидкостью. Виски? Лунный свет упал на его лицо. Впервые в жизни я видела столько презрения и ненависти во взгляде Роберта.

С несколько секунд, показавшихся ей целой вечностью, он молча буравил ее взглядом. Она мысленно преодолела чувство дискомфорта, от которого хотелось убежать и забиться в какой-нибудь темный уголок. Но Алия продолжала молча следить за его жестами, будучи непоколебимой в своих решениях. Он пару раз сделал несколько глубоких вдохов. И ярость на его лице сменилась маской холодной расчетливости.

— Знаешь, а ведь меня уже очень давно сложно чем-либо удивить, — донесся его спокойный голос. Но за это время девушка поняла, что под напускным спокойствием он был словно хищник, размеренно приближающийся к своей жертве, загнанной в угол. Но девушка смирилась, и от этого на сердце наступило какое-то благословенное безразличие.

«Я не трусиха. Я вытерплю…» — мелькнуло у нее в мыслях.

— Моей единственной глупостью было позволить другим управлять своей жизнью. — На последних словах ее голос сорвался на фальцет, но по задумчивому лицу Роберта было ясно, что он понял перемену, произошедшую с ней. Не мог он понять лишь причину таких перемен. — Отныне такого не будет. Я тебе должна.

Надежда умирает последней. Потом воскресает. И как зомби, начинает жрать мозги. Приблизительно то же самое сейчас происходило с Робертом. С того самого момента, как Алия покинула его в игровом зале, он метался по помещению, словно зверь в клетке, хотя со стороны никто не смог бы понять, в каком он находился состоянии. На лице царило то же безразлично-отстраненное выражение, хотя внутри все полыхало огнем. Когда он еле сдержался от того, чтобы не ударить одного из нерадивых крупье, просчитавших одного из посетителей, которому пришлось принести извинения, Роберт понял, что в таком состоянии он опасен для общества. Дав указания помощнику, он бросился к стоянке, хотя еще пару минут просто сидел в машине, пытаясь успокоиться. И теперь причина его подобного состояния стояла перед ним в обличии девы-воительницы. Он нутром чувствовал, что что-то в ней изменилось.

В два шага Роберт оказался прямо перед ней, взял девушку за подбородок и заставил взглянуть ему в лицо, пытаясь сквозь взгляд прочесть, что же было у нее на уме. Воздух в помещении был раскален до предела. Порыв ветра распахнул створки окон, и в следующую секунду комнату озарила едва заметная вспышка молнии за прибрежными скалами, в комнату хлынул ночной воздух: он не был слишком прохладен, но легкие смогли, наконец, сделать вдох. Алия продолжала как ни в чем не бывало смотреть в его прищуренные глаза, хотя нервы дрожали, как натянутые струны. Усмехнувшись, Роберт одним движением легко поднял ее на руки, словно она была не легче пушинки. Алия встрепенулась, не ожидая такого хода событий.

— Роберт…

Он молчал до тех пор, когда они оказались в спальне, на кровати. Ветер врывался в комнату, рвя занавески, вздымая легкую ткань к потолку. Снаружи он словно наждаком чистил каменные стены особняка, громыхал решетками. Серебряные молнии чертили темно-синее ночное небо, за ним следовал оглушающий грохот грома, но девушка не слышала его. Все ее внимание было приковано к лицу мужчины, нависшего над ней словно тень. Незастегнутые полы его белой рубашки трепетали от порывов ветра, словно сама стихия пыталась стянуть материю с его тела. С непроницаемым взглядом и едва заметной усмешкой в уголках губ он продолжал сверлить ее глазами.

«Нет! Только не так! В этот раз я должна победить!» — мелькнуло в мыслях Алия. Девушка согнула ноги и, в отчаянной попытке освободиться от него, выгнулась дугой. Ощущая близость победы, оттого что его пальцы ослабили хватку, девушка удвоила усилия. Но Роберт легко преодолел ее сопротивление, одним движением распоров ткань платья от шеи до бедра, затем скользнул по ее оголенному бедру, распял ее руки. Сверкнула молния. Она понимала, что это была его победа, полная и безоговорочная. Он хотел показать ей, что он всегда останется в выигрыше, сможет сломить ее. Алия сделала резкий выпад головой, разбив ему губу. Пользуясь полным бессилием девушки, он склонил свой окровавленный рот и одарил девушку долгим глубоким поцелуем. Слезы боли и отчаяния хлынули из ее глаз, пролагая мокрые дорожки от висков к волосам. Первые капли дождя ударили о стены дома, напоминая девушке всплески смеха. Тело ее обмякло, она перестала предпринимать попытки вырваться из его хватки, смирившись. Но он уже и сам ослабил хватку, лишь придерживая запястья девушки. Она оплакивала все: свои несбывшиеся мечты, пройденный путь и то, что ей еще предстояло пройти. Он откинулся на резную спинку кровати, продолжая придерживать ее руки, но она уже не предпринимала попыток сбежать. Роберт не пытался прекратить ее рыдания, он лишь дал ей возможность выплеснуть все то, что накопилось

— Теперь-то ты поняла? — раздался его хриплый голос. — Я бы мог с легкостью довести начатое до конца, Алия. Мы оба знаем это. Но тогда ты бы возненавидела меня, а полчища моих «поклонников» мне хватает. У тебя еще будет возможность и время, можешь мне поверить. Помнишь свой вопрос? — На мгновение смысл его слов достиг ее сознания, и девушка озадаченно взглянула на него.

— Про брак, — уточнил он. — Нет более надежного способа испортить прекрасные отношения, чем брак, Алия. Ведь когда надеваешь кольцо на палец, появляется проблема обладания другим человеком. Если любовь искренняя, то ты отдаёшь любимому человеку своё сердце. Ты вручаешь ему часть себя, чего не позволяешь себе в отношениях с другими людьми. И только любимый человек может безнаказанно причинить тебе боль, ведь ты практически вручаешь ему острую бритву с картой своего сердца, на которой указано, где лучше ударить, чтобы попасть в самое ранимое место. И когда он действительно ударяет, это так больно, словно тебе на самом деле вырезали сердце. Ты словно оказываешься голой на всеобщем обозрении, и только один вопрос не даёт тебе покоя: чем ты заслужила такое обращение? Что заставило этого человека причинить тебе боль, если твоя вина заключается лишь в том, что ты любила его. Что с тобой не так? Почему никто не может хранить тебе верность? Почему никто не может любить тебя? Если это всё происходит с тобой один раз — уже достаточно плохо… А если это повторится? Кто, будучи в здравом уме, не станет бояться снова такое пережить? Вечной любви не бывает. Бывает удачное сочетание привычек. Бывает хорошо в кровати. Бывает чувство уюта от того, что ты не одна. Бывает надежность. Вот, собственно, и все, чего вполне достаточно для счастья.