Роберт был удивлен интенсивностью оргазма молодой девушки. Её жених, должно быть, никогда такое не предлагал ей. «— Олень — подумал он — как можно, не ласкать ее тело, этот непорочный ангел таит в себе настоящего дьяволенка», и продолжил целовать вульву, пока тело девушки не обмякло и не задрожало.

Наконец Роберт насладившись вкусом желанной девушки начинает подниматься по телу Алии губами, и добирается до груди и вот теперь, приходит очередь последней детали одежды все ещё остававшейся на её теле — тонкий лифчик мгновенно исчезает с её грудей сорванный властной рукой Эгиева и вот уже видно как распухли её соски. Он жадно целует ее губы, девушка вяло отвечает, мужчина расположился между широко разведенных ног. И словно сквозь туман донесся до нее голос Роберта.

— Сейчас будет немного больно, — в следующее мгновение тело пронзила вспышка боли, Алия вцепилась пальцами в плечи Роберта, — Тише. Спокойно. Не двигайся, сейчас пройдет. Ощущая как боль уходит, девушка испытала новые чувства: восторг, наслаждение, желание, чтобы это блаженство росло и не прекращалось — вытеснили боль. Она опять застонала. Ее тело извивалось, вздрагивало, следовало за движениями более опытного партнера. Оно уже было неподвластно разуму и отключилось от внешнего мира

Роберт с тихим стоном прижал девушку к себе, даря ощущение надежности и чего-то еще, но ей сейчас было не до обдумывания действий. Она была в центре радуги. Приливная волна увлекала ее, поднимая все выше и выше. Сильнее, глубже! А сейчас — нежнее и ласковее. Сердце колотилось бешено, в ушах стоял звон. И в конце наступил фейерверк. Мужчина, чувствуя под собой расслабленное тело девушки, поцеловал её губы. Хотелось оставить след на ней, запечатать, укусить, и тут же ласкать. Алия слегка улыбнувшись на такой жаркий поцелуй ответила ему. Жадные поцелуи не прекращались, так мужчина извинялся за маленькую боль, но внутри он понимал, для девушки многое изменится с этого дня, и что лучше подарить ей ласку и нежность. Так и продолжалась вся ночь в чувственных касаниях и поцелуях.

Тело ломило от сладкой истомы, вспоминая что было вчерашней ночью девушка краснела до кончиков ушей, Алия давно проснулась, но продолжала лежать с закрытыми глазами, не желая впускать реальность в свое замученное сознание. Только чересчур крепко зажмуренные веки и напрягшееся тело выдавало ее, но больше страха быть разоблаченной, в уме теснилась лишь одна мысль: она все-таки пошла на это. До последнего мгновения, ещё была возможность сказать «Нет!» и уйти, громко хлопнув дверью, оставляя за собой весь этот кошмар, напоминающий турецкий сериал. Алия упрямо не желала верить в то, что все это происходит на самом деле. И происходит не с какой-либо выдуманной сериальной героиней, а с ней — Мусаевой Алией. Но факт оставался фактом — она перешла грань, отделявшая ее прежнюю от той, кем она стала, обозначив переход из мира девчачьих грез в мир настоящий, в котором придется снять розовые очки и взглянуть на все через новую, жесткую призму. В груди что-то стянулось в тугой узел, и девушка поспешила закрыться от этих мрачных мыслей, которые собирались излиться самым неподходящим для этого образом — ручейками соленых слез. И в самый неподходящий момент, когда горячая твердая рука скользнула по обнаженному плечу, словно выжигая на нем клеймо. Нет, он уже увидел более, чем имел право, если ее тело и принадлежит ему, то мысли останутся только ее. Девушка сделала два глубоких вдоха, одновременно «запирая» терзающие мысли в своеобразную шкатулку, хранящуюся в глубинах ее сознания. У нее еще будет время открыть ее и «в свое удовольствие» настрадаться, для этого у нее есть еще целая жизнь. Но не сейчас, не перед этим человеком. И, хотя она предпочла бы умереть сейчас же, в эту же секунду, сгореть в пламени, сжигающем ее изнутри, суд Всевышнего не спешил покарать прелюбодейку, а человеческие инстинкты не ослабевали. В животе тихо заурчало, и девушка напряглась, почувствовав движение на второй половине кровати.

— Мне стало любопытно, ты притворяешься спящей или мертвой? — раздался тихий голос над самим ухом. Она молчала, не доверяя собственному голосу. — Отлично, раз уж ты решила принять облик великомученицы и объявить голодовку, спешу тебе сообщить, что мне больше подходит роль коварного, расчетливого злодея, который не собирается идти на поводу своей жертвы. А так как от прислуги ты благополучно отказалась, то готовка останется на тебе.

Она хотела было ответить ему с ехидством, но в горле все странно сжалось. Внезапно в голову пришла прекрасная идея, что это, возможно, и есть ее шанс на хоть какое-то уединение, пару минут в блаженном одиночестве, когда можно от души наплакаться, а затем вновь нацепить на лицо маску равнодушия. «Алия, кого ты обманываешь? — прошептал назойливый голос в голове. — Равнодушия? Ты вспомни, какой «равнодушной» ты была этой ночью, когда он……ласк…». Резко развернувшись в противоположную сторону, девушка попыталась заглушить яркие образы, возникшие в памяти благодаря «услужливой» совести. Она чувствовала на спине его обжигающий взгляд, знала, с каким именно выражением лица он смотрел на неё. Странно, за какие-то пару часов девушка успела до мельчайших подробностей изучить каждую черточку его лица, каждый изгиб. Не произнеся ни слова, она молча закуталась в простыню, словно в греческая богиня, и направилась в душевую. Она не имела права обвинять никого, кроме самой себя — это был ее выбор, пусть и другого ей не оставили. Смотреть в зеркало девушка не решилась, боясь увидеть там отражение, которое вызовет у нее самой презрение. Ей вспомнилась прежняя Алия, для которой важнейшей проблемой было найти идеальные туфли на шпильке и подходящую к ним сумочку. Как же ее жизнь смогла так кардинально измениться всего за пару дней, чего уж там, часов. Зайдя в душ, она на полную мощь включила обжигающе горячую воду, словно та могла смыть с нее воспоминания прошлой ночи. Затем последовал контрастный душ ледяной воды, который, хоть не намного, но помог взбодриться. Черно-белая картина жизни начала приобретать нейтральные, серые оттенки. Выйдя из кабинки, она подошла к зеркалу, принявшись расчесывать волосы, одновременно размышляя. Презрения она не чувствовала, лишь какой-то сгусток весьма непонятных чувств, сплетающихся одно с другим в диковинном комплекте. «Ведь могло быть хуже. Он мог оказаться озабоченеым придурком и кем-нибудь похуже. Если задуматься на минутку, то Роберт не желал мне ничего плохого прошлой ночью. Он даже старался быть нежным. Стоп, почему старался? Нужно быть честной хотя бы с собой! Осталось потерпеть пару дней…» Напоминание о времени ударило по сознанию, словно разряд электрического тока, так что девушка поспешила надеть шелковую накидку лазурного оттенка, которая едва прикрывала бедра.

— Озабоченный придурок! Не удивлюсь, если он специально. Да ладно, он уже и так все видел, Но это не означает — Алия остановила поток ненужных мыслей. Скоро сама с собой начну болтать, так и до дурки недалеко. Больше всего в этот миг она опасалась открыть дверь и обнаружить в спальне Эгиева с этой его мерзко-хитрой улыбкой на лице, будто он знал, о чем она думала. Реально, уже паранойя начнется. И к ее великому облегчению (облегчению ли?) комната оказалась пуста. Хозяин дома с присущей ему педантичной аккуратностью застелил постель, разбросанные по полу вещи были сложены на тумбе, однако его самого в комнате не было. Почувствовав секундное разочарование, она направилась к шкафу. Ее вещи располагались в комнате в противоположном конце коридора, но выходить в таком обличии из спальни, рискуя столкнуться с Робертом, она не хотела. Выбора не оставалось. Девушка задумчиво пробежала взглядом по полкам аккуратно сложенных вещей, руки перебрали пару футболок: до сих пор она не обращала внимания, что мужчина так высок, а плечи. Помотав головой, девушка быстро выхватила из шкафа первую футболку, более-менее подходящую по размеру, и, не задумываясь о том, как нелепо это будет выглядеть, белые теннисные шорты. Да ну, не на показ мод ведь она собирается. К ужасу девушки, одежда пахла его парфюмом, так что теперь даже в пустой комнате ее преследовало чувство, что он за ней наблюдает, что стоит обернуться, и она увидит его, небрежно прислонившегося к стене, с хищной улыбкой оценивающего ее домашний наряд. Но выбора не было, она не хотела начинать очередные сутки — уже предпоследние — с ссоры из-за отсутствия завтрака, поэтому поспешила спуститься вниз. Включив кофеварку и решив не особо заморачиваться с завтраком, вполне сойдет и яичница, Алия ловко взбила яйца, пока подогревалась сковородка. Решив прибавить к этому бонус в виде бекона и салата, девушка направилась к холодильнику, когда в доме раздалась трель телефона. На звонки никто не отвечал, и блондинка не собиралась этому препятствовать. Она здесь на правах…ладно, неважно, но, тем не менее, это дом Эгиева, так что не ей решать, отвечать ей на звонок или нет. Но вместе с этим в сознание коварно пробралась другая мысль. «А где он, собственно? Куда мог испариться в такую рань? Нет, не то, чтобы меня это особо волновало, если бы он и вовсе исчез из моей жизни, это было бы замечательно, но…» Девушка озадаченно замерла с парочкой томатов в руках, между бровями пролегла задумчивая складочка. Она не смела признаться самой себе, но в глубине души ее ранило, что он ушел вот так, без слов, не объяснив ничего. Что, если минувшая ночь его разочаровала? Он уже ушел к своей новой любовнице, решив получить настоящее наслаждение? Или вовсе покинул ее? Или рассердился из-за ее утренней выходки? Грандиозные мысли Алии о Роберте, его выходках и мотивах прервал смутно знакомый, но весьма неприятный запах, как будто что-то подгорело.