Когда я нажимаю кнопку, чтобы сделать снимок, я не включаю вспышку. Сейчас ночь, и рядом с машиной горит только один наружный фонарь. Фотография зернистая, зелень ее глаз не такая яркая, как при ярком освещении. Это единственное, чего мне не хватает в моей жизни. Видеть ее карие глаза при дневном свете. Бьюсь об заклад, они будут еще более завораживающими, когда на них попадет солнце. Смешанные апельсины, зелень и блюз — зрелище, на которое стоит посмотреть.

— Прекрасно. — Я вздыхаю, хотя фотография некачественная. Но модель? Она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел в своей жизни.

Улыбка озаряет ее лицо, и она отводит взгляд, ничего не говоря.

— А как насчет тебя? — Я спрашиваю ее. — Какое твое любимое занятие?

— Балет. — Она не колеблется. — Читать стихи.

— И проводить время со мной, верно?

При этих словах она действительно смотрит на меня, затем закатывает глаза.

— Ага.

Илья пишет мне сообщение, прерывая мои мысли, и я открываю дверцу машины. Я обхожу машину, чтобы открыть и ее, но она уже на полпути к двери.

— Ты должна позволить парням открывать тебе дверь, Милла. Есть какие-то чертовы стандарты, да?

Камилла смеется:

— Я и не подозревала, что ты такой старомодный.

— Иногда. — Я пожимаю плечами. — Это один из случаев.

Она идет рядом со мной к дому, наши тела достаточно близко, пальцы случайно соприкасаются, когда мы направляемся к входной двери. Но в этом нет ничего случайного. На самом деле, это заставляет мое сердце гулко стучать в ушах. Желание взять ее за руку сильное, и мои пальцы буквально чешутся сделать это. Но я этого не делаю. Я держусь на расстоянии, насколько мне позволяет мое тело.

Илья открывает дверь и оценивающе смотрит на Камиллу, и мне хочется ударить его по лицу. Я прочищаю горло, чтобы отвлечь от нее внимание.

— Это Камилла, — говорю я ему без обычной нежности. В основном потому, что не хочу, чтобы он догадался о моем прозвище для нее. — Ты собираешься впустить нас или как?

Он втягивает в рот кольцо в губе и кивает, отступая от двери, чтобы освободить нам место, затем закрывает ее за нами.

— Мы в бассейне.

Я веду Камиллу в заднюю часть дома, мимо раздвижной стеклянной двери, к бассейну. Он огромный, с двумя разными зонами, в которых есть пологие ступеньки, гидромассажная ванна и даже водопад. Я хочу поиграть с ней. Вероятно, это будет единственный раз, когда я смогу это сделать.

Ее глаза загораются, когда она оглядывается по сторонам, хотя я знаю, что у нее есть собственный бассейн.

— Вау! — восхищенно восклицает она. — Ты хочешь поплавать?

Илья и Дмитрий в плавках, но мы с Камиллой полностью одеты.

— Я не знаю, возможно ли это…

Дмитрий ухмыляется.

— Не будь занудой. — На этот раз заговорило его задумчивое «я». Он тихий, всегда держится поближе к Илье. Они лучшие друзья, даже ближе, чем со мной. Тем не менее, они все еще мои лучшие друзья. — Позволь девушке.

— Мы полностью одеты, — возражаю я, но когда смотрю на нее, она раздевается. Ее шорты с высокой талией падают на землю, как и укороченный топ. На ней нет ничего, кроме крошечных стрингов и кружевного бюстгальтера. Если бы я посмотрел, то, вероятно, увидел бы ее соски, хотя и не собираюсь этого делать. Одного взгляда на ее идеальную попку достаточно, чтобы прямо здесь свести меня с ума.

— Камилла, — ругаюсь я.

Но она только ухмыляется и прыгает в бассейн.

— Кто теперь цыпленок? — Кричит она через плечо, выныривая из воды.

Я снимаю джинсы и позволяю им упасть на землю, моя рубашка следует за ними по пятам. Мне нравится, как ее глаза медленно оглядывают мое тело, точно так же, как они делали это в ее постели, прежде чем она заметила мои синяки.

— Не я!

Издается сильный всплеск воды, когда я прыгаю рядом с ней, и слышится смех Ильи и Дмитрия позади нас.

— Я не могу поверить в это дерьмо, — говорит Дмитрий с очередным смешком.

Я тоже не могу в это поверить. Привести ее сюда, возможно, лучшая или худшая идея, которая у меня когда-либо была. Я еще не решил. Но я знаю, что пока не жалею об этом, не тогда, когда ее улыбка самая яркая, какую я когда-либо видел.

— Это самое нормальное, что когда-либо было в нашей дружбе. — Она говорит мне, когда я подхожу ближе к ней, вода колышется в такт моим движениям. Мы не слишком глубоко зашли, но достаточно, чтобы ей пришлось пробираться по воде вброд, так как она доходила мне до груди.

Опять это слово.

Дружба.

— Ты хочешь сказать, что тебе не нравится наше место?

На мгновение Камилла выглядит пораженной, как будто боится, что задела мои чувства.

— Нет… я, ну. Мы всегда прячемся, — медленно говорит она мне. — Приятно, что хоть раз в жизни этого не нужно делать.

Я обдумываю это и должен признать, что она права. Приятно хоть раз не прятаться в парке, заняться дружескими делами.

— Я наслаждаюсь этим, Милла.

— Я знаю. — Она обвивается ногами вокруг моей талии, и мои руки автоматически опускаются к ее заднице. Ее упругая, большая, подтянутая задница. Боже. — Я устала. Обними меня.

Я хихикаю.

— Такой крошечный человечек, как ты, не должен быть на большой глубине.

— Ты у меня есть, помнишь?

И я верю. Она всегда будет со мной.

Несмотря ни на что.

Даже если это убьет меня.

Камилла грациозно прыгает, кружится. Я ничего не смыслю в балете, но, похоже, мне стоит обратить на это внимание. Она элегантно держится, спина прямая, как шомпол, не сутулится, изящные руки вытянуты и двигаются медленно. Она как будто скользит по полу, и я просто загипнотизирован. Жаль, что я никогда не смотрел, как она танцует, когда мы были моложе.

Я даже хочу сказать, что она идеальна, но я любитель, когда дело доходит до балета. Хотя по сравнению со всеми остальными, она лучшая. Камилла также единственная, кто одет в черное. Черное трико, черные колготки и черные пуанты. Она похожа на темную тучу, которая вот-вот опустится на всех нас. Она полностью контролирует свой танец. В нем нет спешки, никаких резких движений. Никаких ошибок.

Может быть, это странно — следовать за ней всю дорогу сюда. Я продолжаю говорить себе, что это просто похищение девушки у Леонардо, чтобы отомстить ему. Что моя жажда крови не будет утолена, пока я не заберу у него все. Включая его жизнь. Я хочу разрушить все это, прежде чем убью его. Я хочу медленной смерти, прежде чем он хотя бы поймет, что его ждет.

Я пытался убедить себя, что проверял ее прошлой ночью, чтобы укрепить доверие между нами, но не уверен, что это полностью правда. Почему меня действительно так волнует, как у нее дела? И почему я наблюдаю за ней прямо сейчас с таким интересом? Дело не в балете, это точно. Мне насрать на всех остальных, даже на Энни, которая почти так же грациозно скользит перед Миллой.

Моя Милла.

Прошлой ночью я искренне переживал, когда она начала плакать после того, как Лео оставил нас в комнате, настолько сильно, что я отвел ее в ванну. Я понял, по кому она плакала, и это разозлило меня — в таком случае, с чего бы ей вообще плакать по нему? Она никогда не любила его так, как меня. Я знаю это совершенно точно.

Ее урок наконец-то закончился, кажется, прошла целая вечность, и я прислоняюсь к стене напротив двери, через которую все выходят из студии. Я замечаю Энни, ожидающую Миллу. Затем они выходят вместе, взявшись за руки, и останавливаются как вкопанные, когда она замечает меня. Энни улыбается, переводя взгляд с меня на нее, и я улыбаюсь в ответ. Она ненавидит Лео почти так же сильно, как и я. Конечно, по разным причинам, но давайте просто скажем, что мы помогаем друг другу. Энни продолжает нести чушь о Лео, пока у Камиллы не заболят уши, а я продолжаю разговаривать с Ильей, чтобы дать ей шанс, потому что, ну, я не знаю. Мне выгодно, чтобы Камилла тоже его ненавидила. Хотя я уверен, что она уже делает это по-своему.