Я снимаю шорты, майку, бюстгальтер и нижнее белье, затем бросаю их на землю. Я опускаю взгляд на свои кроваво-красные ногти на ногах и делаю глубокий вдох. Это я должна была лежать на том крыльце, истекая кровью. Не Андреа.

С новой решимостью и тяжестью в груди, которой я никогда раньше не чувствовала, я направляюсь к воде. У меня покалывает в затылке, как будто кто-то наблюдает за мной, но не останавливаюсь и не оглядываюсь.

Вода ледяная, когда я позволяю волнам омывать мои ноги. Сейчас прилив высокий, волны разбиваются о песок с такой силой, что брызги пены оседают на мою кожу скорее градом, чем водой.

Мои пальцы ног уже замерзли, когда я захожу в воду, и как только оказываюсь по пояс в воде, мне кажется, что мое тело вот-вот рухнет от холода. Тем не менее, я отталкиваюсь, пока не оказываюсь по шею в воде, а затем всплываю.

Прямо сейчас даже не имеет значения, кишат ли эти воды акулами или меня подхватит прилив, закружит и утопит в подводном течении. Я просто хочу покончить со всем этим. Мне здесь больше не место.

Глубоко в моей душе есть что-то такое, что сохраняет чувство вины свежим и необузданным. Я не знаю, связано ли это с Николаем и моими чувствами к нему, или это как-то связано с Леонардо. Что-то меня не устраивает в этой ситуации; что бы я ни делала, это предательство по отношению к Андреа.

Я и так уже достаточно чувствовала себя виноватой за последние семь месяцев, задаваясь вопросом, могла ли поступить лучше, но что-то подсказывает мне, что я должна была держать Лео подальше от Андреа. Я не знаю почему, но мне просто кажется, что это правда.

Может быть, если я позволю океану смыть меня с этого проклятого пляжа, тогда все мои проблемы, навязчивые мысли и парализующее чувство вины наконец прекратятся. А может быть, и нет. У меня такое чувство, что это все еще будет мучить меня, даже в загробной жизни.

Я больше не чувствую кончиков пальцев рук и ног. Вместо этого кажется, что они отказали, как сведенные судорогой. Закрыв глаза, я задерживаю дыхание и плыву на спине, позволяя океану унести меня дальше, глубже, быстрее. Волны обрушиваются на меня, заставляя переворачиваться, но мне удается вернуться в плавучее положение. Вода омывает мое лицо, попадает в рот, когда волны уносят меня под воду.

Может быть, это наконец положит конец моей боли.

Когда я оказываюсь под водой, мои легкие начинают гореть как в аду. Моя грудная клетка не может расшириться, пока я не проглочу воду или не вдохну ее, поэтому я стараюсь задерживать дыхание как можно дольше. Изо рта вырываются маленькие пузырьки, но я их не вижу, слишком темно. Я напрягаюсь, пытаясь вынырнуть на поверхность. Но не могу. Течение слишком сильное, прилив слишком высокий.

Вода попадает мне в рот, и я пытаюсь закричать, яростно размахивая руками и дрыгая ногами, чтобы добраться до верха. Но я не могу. Я, блядь, не могу. Я чувствую, как судороги нарастают, захватывая мое тело. У меня болит в груди, и внезапно я вдыхаю воду.

Как только я начинаю, то не могу остановиться.

Нет.

Я не могу умереть вот так, пока нет. Мне нужно выяснить, что случилось с моим братом. Почему он умер. Мне нужно выслушать Ника. Мне нужно знать. Я должна.

За исключением того, что мое зрение заполняется белыми пятнами, и я не думаю, что у меня получится.

Наконец-то мое пятидесятое убийство.

Это тетя Леонардо, поэтому вкус убийства намного слаще, ведь мне нравится причинять ему боль. Лучшая часть? Никакой уборки. Это задумано, как самоубийство, которое ударит по людям еще сильнее, потому что их Лорена никогда не смогла бы сделать ничего подобного.

Позвольте мне рассказать вам кое-что о людях. У всех нас есть способность быть кончеными людьми, причинять боль, калечить, убивать. Прогнившие части нас гноятся до тех пор, пока некуда будет деться, и тогда мы просто хотим, чтобы все это прекратилось.

Я уже накачал ее наркотиками, что было нетрудно сделать, учитывая, что она принимает опиоиды. Вместо обычной дозы, которой она злоупотребляет, я удвоил ее. Теперь она вся накачана наркотиками и в моей власти. К счастью, на мне маска, перчатки и другая одежда, которые не позволят моей ДНК оказаться на ней.

Наполняя ванну, я подогреваю ее, чтобы не напугать ее и не разбудить от глубокого сна, в котором она пребывает. Я не садист, не хочу, чтобы она боялась и страдала. Возможно, мне следовало бы, но, в конце концов, я просто счастлив, что Леонардо Коломбо понесет еще одну потерю.

Точно так же, как и я.

Я опускаю Лорену в теплую воду, которая все еще течет, и беру за запястье, затем разрезаю его вертикально ее бритвой. Я повторяю движение на другом запястье и отступаю назад. Кровь немедленно начинает заливать воду, пока та не становится ярко-красной, и она немного сползает вниз по ванне, пока вода не достигает ее шеи. Я фотографирую эту сцену, оставляю включенной воду и выхожу из ванной, закрывая дверь по пути к выходу. Я жду тридцать минут, пока вода не выльется из ванны и из ванной комнаты, прежде чем уйти.

Как всегда, я избавляюсь от перчаток и маски, когда сажусь в машину, убирая их в сумку на молнии. Я никоим образом не хочу быть связанным ни с кем из этих людей, поэтому на этот раз я припарковался за их домом, а не напротив.

Николай

Я зайду к вам в офис утром.

Декан

Тогда до встречи.

Хотя я знаю, что мне нужно идти домой, чтобы успеть на занятия через пять часов, я направляюсь в свою квартиру на пляже. Это крошечное местечко, оформленное именно так, как я хочу, и без каких-либо несносных ублюдков, которые живут со мной в доме. Никто из моих друзей не знает об этом месте, это мое маленькое убежище.

Я паркуюсь на своем обычном месте и захожу в кондоминиум, но потом что-то кажется странным, и я направляюсь к пляжу. Снимая обувь, я оставляю ее на песке и подхожу ближе к воде, присаживаясь в нескольких футах от берега. На самом деле здесь немного прохладно.

Всматриваясь вдаль, я прищуриваюсь, разглядывая движущуюся фигуру в воде. Это акула? Что за черт? Нет, потому что, когда я подхожу ближе, ее уносит волнами; это не живое животное, которое передвигается. Это мертвое тело.

Я бросаюсь в воду и дергаю человека за руку, замечая, что это женщина, и тащу ее на мелководье. Она тяжелая, как мертвый груз, и волосы у нее по всему лицу. Перенеся ее на песок, подальше от воды, я укладываю ее на спину.

Блеск пирсинга в сосках и вид знакомых сисек бросается мне в глаза, и я всхлипываю.

Нет.

Не она.

Не мое маленькое солнышко.

— Камилла! Камилла! — кричу я, убирая волосы с ее лица, чтобы увидеть, какие у нее синие губы, с которых стекает вода. Я качаю ее грудь, пытаясь вытолкнуть воду из легких. — Не делай этого, принцесса.

Вода вытекает у нее изо рта струйками, но она не двигается. Вместо этого она остается совершенно неподвижной, как будто вода в ее легких — само собой разумеющееся. Я снова прикасаюсь к ней, просто чтобы понять, что она замерзла, и, подхватив ее на руки, бегу к своей двери. Поворачивая замок, я захожу внутрь, не заботясь о том, что с нас обоих капает вода. Нет, я побеспокоюсь об этом позже. Я ненадолго опускаю ее на пол, пока беру полотенца и одеяла, чтобы укутать и вытереть ее и себя, а затем беру ее к себе в постель.

Я звоню доктору, который обслуживает Элиту, и знаю, что пожалею о своем выборе после того, как отец Камиллы узнает. Это ни за что не останется секретом, и я на это не рассчитываю.

Вытирая Камиллу, я прикладываю пальцы к месту ее пульса и чувствую его, едва заметный, но она жива. Я думаю, ей действительно нужно согреться, и тогда с нами все будет в порядке. Она не открыла глаза, ее дыхание не изменилось, и она не двигается. Можно с уверенностью сказать, что она, вероятно, все еще без сознания.