— Он предложил свое место за Столом. — Что за черт? Зачем ему это делать? Мой отец, должно быть, чувствует мое замешательство, потому что добавляет: — Павлов хочет уступить свое место за столом в обмен на тебя. Сказал, что сделает все, что угодно.

Тепло разливается по моему телу при мысли о том, что он достаточно сильно меня хочет, любит меня, чтобы сделать это, но затем следует ужас, когда я осознаю последствия этого. Он ничего не значил бы как Пахан для народа своего отца без власти, которую предлагает этот Стол.

Я качаю головой:

— Нет.

Он улыбается:

— Я этого не принимал.

— Так на что бы ты согласился?

— Такого нет. — От его улыбки меня бросает в дрожь. — Я не хочу ничего из того, что он может предложить, кроме расторжения брака.

— Папа, я люблю его. — Слезы наполняют мои глаза, и он закатывает их в ответ. — Я никогда не соглашусь на расторжение брака.

— Значит, ты соглашаешься на его смерть.

Я качаю головой.

— Нет. Я ни хрена не соглашусь…

— Не выражайся, Камилла.

— Нет, — улыбаюсь я. — К черту это дерьмо. Как тебе этот язык?

— Твоя дерзость будет наказана.

— Разве так не всегда? — Я встаю со стула. — Если ты убьешь его, ты меня больше никогда не увидишь.

— О, Камилла. — Он снисходительно фыркает. — Ты нигде не сможешь спрятаться, где Коза Ностра тебя не найдет. Тебе уже следовало бы это знать.

Я верю, хотя попробовать не помешает.

Я отказываюсь выходить замуж за Леонардо.

— Посмотрим, папа.

С этими словами я встаю и ухожу, направляясь в свою спальню. Пришло время вызвать подкрепление, даже если я могу пожалеть об этом. Николай не совсем согласится с этим, но это буквально мое последнее средство. Я не могу позволить ему умереть, и он бы тоже этого не хотел, каким бы упрямым он ни был.

Моя мать сжалилась надо мной и вернула мой мобильный телефон, что заставило меня снова доверять ей, пусть и совсем чуть-чуть. Она сказала, что то, что делает мой отец, выходит за рамки дозволенного и что она не хочет быть соучастницей его падения. Я не виню ее, тем более что это произойдет, если это всплывет наружу. Но больше всего на свете я благодарна за то, что она изменила свое мнение; это значит, что она все еще моя мама. Иначе я бы никогда больше не заговорила с ней после ее предательства. Я хочу сказать, что матери должны ставить своих детей превыше всего, но я чертовски хорошо знаю, что в нашем мире все по-другому. Муж это всё — вот правильный ответ. Всегда.

Я набираю номер Энни, и она берет трубку после четвертого гудка. Маленькая сучка. Она почти не отвечает, и я это знаю. Она собиралась отправить меня на голосовую почту.

— Привет, девочка, — начинаю я, ожидая, пока она ответит, чтобы бросить бомбу.

— Привет, — отвечает она. — Все в порядке? Обычно ты не звонишь.

Она не ошибается, я не люблю разговаривать с кем-либо по телефону.

— Нет. — Я задыхаюсь и борюсь со слезами. — Мне нужно, чтобы Илья связал меня с отцом Ника.

— Какого хрена, Кэм?

— Это… сложно, — отвечаю я. — Но его жизнь в опасности, и если ты не сделаешь это, он умрет.

Неожиданно она спрашивает:

— Что тебе нужно?

— Ему нужно убедить папу не убивать Ника. — Да, это звучит глупо, с учетом того, что он уже бесчисленное количество раз говорил мне, что принял решение. — Скажи ему, что мы поженились на нейтральной территории, и папа планирует убить его за это. Элита должна вмешаться.

— Хорошо, — тихо отвечает Энни. — Просто будь осторожна. Я боюсь, что Маттео потеряет свою вечную любовь, если ты это сделаешь.

— Без сомнения.

Я вешаю трубку, не желая больше зацикливаться на этом, и включаю громкость. Я никогда не включаю телефон на громкость, так как в основном я только переписываюсь, но я очень надеюсь, что отец Ника свяжется со мной. Хотя в то же время я до смерти боюсь, что он это сделает. Я знаю, что у папы из-за этого будет аневризма, и я жду этого с нетерпением. Однако это несправедливо, и он это знает. Мой брак настоящий и законный, даже по стандартам Элиты. Нейтральная территория — это, блядь, нейтральная территория, и мой отец узнает, на что я способна ради своего мужа. Я бы убила за него, семья это или нет. Я бы зашла так далеко, что каким-то образом заставила бы Лео исчезнуть.

Я забочусь о Нике. Я люблю его. Уже очень долго, гребаные годы. То, что начиналось как месть за смерть моего брата, имело неприятные последствия, но как только я узнала правду, даже не почувствовала ни капли вины за свои чувства. Больше нет. К черту моего отца, Лео и всех остальных, кто хочет встать, между нами. Это не будет иметь значения; я никому не позволю сделать этого.

Мне нужно решить, что я собираюсь сказать отцу Ника, как я это скажу и каков будет результат для моего папы. Я не хочу, чтобы у него были неприятности; он еще не убил его. Я просто хочу, чтобы они помешали ему сделать это, и если мне придется сдать его, то так тому и быть.

Я ложусь в постель, измученная, когда звонит мой телефон. Я открываю затуманенные глаза и протираю их, вглядываясь в экран, чтобы увидеть длинный телефонный номер. Что за номер, я не смогла бы распознать, даже если бы попыталась. Я провожу пальцем по экрану и отвечаю на звонок.

— Алло?

— Это Олег Павлов.

Я резко принимаю сидячее положение, чуть не роняя чертов телефон.

— Мистер Павлов, у меня ситуация.

Я слышу резкий вдох на другом конце провода.

— Я все об этом знаю. Мой вопрос в том, почему ты думаешь, что я могу помочь?

— Потому что вы его отец, и у вас есть место за Столом, — отвечаю я. — То, что делает мой отец, незаконно по правилам Элиты.

Грубый смех, который он издает, заставляет меня вздрогнуть, волоски на моих руках встают дыбом.

— О, ты не знаешь, не так ли? Он…

— Черт возьми, ненавидит тебя, — заканчиваю я. — Но он все равно твой сын.

— Больше нет, — категорично отвечает он. — Однажды он унаследует мою империю, но это все. Мы ничто. Он позаботился об этом.

— Значит, вы не поможете ему?

Наступает пауза, и тишина становится тяжелой.

— Нет.

Я вешаю трубку, не потрудившись попрощаться. Я не могу в это поверить. Его собственный отец не хочет помогать, неудивительно, что он ненавидит его до глубины души. Что за кусок дерьма. Печально то, что я думала, что есть шанс, что маленькая частичка его почувствует необходимость защитить своего единственного ребенка. Но нет. Блин, неужели я ошибалась? Ему не только все равно, он хочет его смерти.

Он что, желает ему смерти, раз не делает ничего, чтобы помочь ему.

Лежа, я шмыгаю носом в подушку и обдумываю свой жизненный выбор. Что я могу сделать на данный момент? Могу ли я что-нибудь сделать? Было ли правильным решением выйти за него замуж, если все так обернулось? Почему любить кого-то должно быть так больно? Хотя это последнее, что я хочу делать, но не вижу другого выбора. Я должна аннулировать брак.

Это единственный способ, благодаря которому он будет жить.

Вот уже несколько дней я считаю минуты между сменами охраны. Это было непросто, и часто я сбивался, но у меня уже получается лучше. И есть примерно час до следующей смены охраны, поэтому я должен быть готов выйти отсюда.

Стены звуконепроницаемые, и здесь нет ни одной камеры, я обратил внимание. Теперь, за пределами этой комнаты может быть совершенно другая история, и ничто не играет мне на руку. Я не знаю, что это за место, где я нахожусь, насколько близко к своей территории я мог бы быть.

Я создавал себе имя за спиной отца, желая узурпировать его власть. Я не хочу занимать его трон для себя, нет, я хочу иметь свою собственную империю. Такую, которая оттеснит его в тень. Это только начало, и, хотя у меня пока недостаточно предприятий, я сделаю это, как только выберусь отсюда. Я собираюсь выкупить всех, а не давать им достаточно предприятий для покупки после того, как я закончу. Моя территория будет больше, чем у Олега. Черт возьми, она будет обширнее, чем у Маттео.