— Это Братва.

Пот струится у меня по спине.

Братва.

Наши враги.

Внезапно жар в моем теле превращается в неприятный холод, от которого я не могу избавиться.

— Извини.

Но даже принося извинения, я оглядываюсь на него, гадая, как его зовут. К сожалению, он тоже оглядывается на меня. С такой ослепительной улыбкой, что мое сердце грозит остановиться. Его взгляд не дрогнул, и я не могу оторвать от него глаз. Он определённо завораживает.

С легкой улыбкой и мурашками по всему телу я заставляю себя отвести взгляд. И вот так я продолжаю общаться с Энни и Лео, игнорируя прекрасного мальчика, который отныне будет преследовать меня в мечтах.

Когда я был моложе и приводил в исполнение приговоры, убийство было обязательным требованием. Мой отец давал мне работу, и я был судьей и палачом — в буквальном смысле. Теперь я просто палач, в наказание за преступление, которое я не хотел совершать. Раньше убийство было работой, теперь это рутина, и с каждым днем это становится все более раздражающим. И вот я здесь, совершаю сорок восьмое убийство за последние шесть месяцев, и осталось всего два, чтобы исполнить свой долг перед Элитой. И я злюсь из-за того, что мне приходится это делать, так что, вероятно, все равно все будет быстро. Однако на этот раз у меня не будет помощи в уборке, так что вместо этого я буду нести ответственность за то, чтобы разобраться в этом.

Главная проблема в том, что мое преступление было совершено против одного из сыновей Элиты, и хотя они не могли убить меня, потому что мы находились на нейтральной территории Атлантического университета, я также не мог остаться безнаказанным. Я пытался объяснить, что произошло, но Леонардо Коломбо — гребаная змея, и он с самого начала не хотел признавать правду. Поскольку я был виноват в стрельбе, никто не задумался над тем, что я сказал. Это только усилило мою ненависть к Леонардо. В конце концов, это не единственное, что он у меня отнял. Но теперь я вынужден убить пятьдесят человек из-за него, как будто того, что он забрал любовь всей моей жизни, было недостаточно.

Элита не прощает людей, и хотя я не хотел убивать Андреа Де Луку, я могу понять, почему меня за это наказывают. Если бы мы поменялись ролями, я бы тоже этого не простил, независимо от того, насколько невиновен человек, убивший моего сына. Так что, думаю, следует считать, что мне повезло, что мое преступление было совершено на нейтральной территории, и таким образом они не смогут меня убить. Я не только застрелил его на нейтральной территории, но и он добрался до своего дома на окраине кампуса и умер на гребаном крыльце.

Я даже не хочу думать об этом прямо сейчас — или о ней.

Для этой работы я встречаюсь с человеком на складе под видом покупки оружия, но чего он не знает, так это того, что оно мне не нужно. Вместо этого мне нужен он. Кстати о дьяволе, он ждет меня в задней части здания с открытым гаражом, как хороший мальчик. Очень жаль, что для него все вот-вот закончится, он действительно выглядит так, будто мог бы стать хорошим солдатом. Это заставляет меня задуматься, что он такого сделал, чтобы заслужить это, но я не в том положении, чтобы задавать вопросы. Мне нужно закончить эту работу, чтобы покончить с Элитой. Они не из тех мужчин, перед которыми хочется быть в долгу, и я знаю, что если не выполню свою часть наказания, то умру.

— Адриан. Ты все взял? — вежливо спрашиваю я.

— Да. — Он кивает, пожимая мне руку.

— Идеально.

Я жду, пока он повернется, чтобы показать мне оружие, и трижды стреляю ему в спину. На мой взгляд, это низко, но не хочется ввязываться в перестрелку сегодня вечером. Просто нет настроения заниматься ерундой.

— Боже, меня так тошнит от этого, — бормочу я, поднимая парня с пола и таща его всю дорогу к заднему сиденью взятой напрокат машины. К счастью, мне не пришлось пользоваться своей, потому что у меня нет задних сидений, поэтому мне предоставили другую. Как щедро.

Я захлопываю дверцу машины и сажусь со стороны водителя, быстро закрываю ее и уезжаю на предельной скорости. Я не хочу привлекать к себе внимания, тем более что мне еще предстоит поездка за границу штата, чтобы похоронить его. Чем дальше он будет от Сисайда, тем лучше. Я не хочу никаких связей с ним. Не то чтобы это имело значение; бизнес Элиты неприкосновенен, а значит, и я тоже.

Час спустя я подъезжаю к пустынной грунтовой дороге посреди леса и парка недалеко от границы с лесом. Я беру лопату и иду между деревьями, нахожу идеальное место и бросаю лопату рядом с ним. Затем я возвращаюсь за Адрианом, перекидываю его через плечо и совершаю короткий поход в выбранный мной район. Это займет некоторое время.

Я начинаю разгребать землю, податливую из-за флоридской жары, и довольно скоро выкапываю половину ямы. Вытирая лоб тыльной стороной ладони, я замечаю, что здесь должно быть еще как минимум три фута глубины.

Клянусь, это надоедает, но я наконец-то вижу свет в конце туннеля. Когда я закончу с этим, то буду захватывать в Чикаго по одному бизнесу за раз. Я пока не осмеливаюсь перечить своему отцу, но я не стану его преемником. Я хочу быть самостоятельным человеком на своих условиях и начать новую семейную линию. Та, которая не касается его, не после того, что он сделал с моей матерью. Технически, я уже начал. На прошлой неделе я купил клуб «Зебра», и им занимаются солдаты, которые не верны моему отцу, но верны мне в данный момент. Я думаю, они меня тоже могут предать. Очевидно, что их лояльность легко поколебать. Однако сейчас мне все равно. Я возьму то, что смогу, и поскольку у меня есть заместитель в команде, я думаю, что все будет хорошо, по крайней мере, какое-то время.

Тем не менее, я нахожусь в поиске новых предприятий, которые мог бы купить на деньги, зарабатываемые моим клубом. Как только я добьюсь этого, мне просто нужно будет оставаться в тени, пока не буду готов объявить об этом своему отцу. Когда у меня будет достаточно денег, я выгоню его из Чикаго. У него недостаточно сил, чтобы быть могущественнее меня, что приносит мне огромную радость. Будь я проклят, если останусь под каблуком у своего отца, да и у Элиты тоже, до конца своей жизни. Нет, я хочу место за столом Элиты на своих условиях, а не только потому, что я сын Олега Павлова. И я собираюсь его получить.

Я выкапываю оставшуюся часть ямы, затем бесцеремонно закатываю в нее человека. В этот момент меня вообще ничего не волнует. Я больше ничего не чувствую после убийства. Было время, около тридцати убийств назад, когда меня тошнило от того, как много я их совершил, но теперь я рассматриваю это как неизбежное зло. Как только я отдам свой долг, возможно, я смогу вернуть единственное, что для меня важно. Камилла.

Я снимаю рубашку и бросаю ее в яму вместе с ним, не захватив с собой сумку, как придурок, которым я являюсь, затем иду за брезентом из машины. Я заворачиваю его и бросаю сверху, затем засыпаю землей, пока он не станет на одном уровне с землей, оставив только крошечный холмик сверху.

Сейчас даже не ночь. Убивая, я становлюсь смелее, совершенно не заботясь о времени суток. Обычно я работаю по ночам из-за своего расписания в университете, но сегодня взял выходной. К сожалению для меня, это означает, что я не смогу увидеть Камиллу даже издалека. Хотя мы отдалились друг от друга на протяжении последних лет, я не мог выбросить ее из головы. Представьте мое удивление, когда я наткнулся на нее в классе. Видеть ее три раза в неделю в течение нескольких месяцев подряд, не разговаривая с ней, было сущим адом.

Хотя знаю, что это был не лучший момент для меня, я имел в виду то, что сказал ей на днях. Она выглядела дерьмово. Под глазами у нее были глубокие фиолетовые мешки. И она была худее, чем я когда-либо видел ее. Я знаю, что это все моя вина, и, вероятно, поэтому это заставляет меня чувствовать себя плохо. Она не заслуживает такой боли.