Однажды вечером они сидели с Учителем перед храмом во дворе. Чтение Гиты закончилось, и люди покидали сатсанг[93], когда вошел неожиданный гость. Старый, хромой, наполовину парализованный, он передвигался с большим трудом, опираясь на плечо сопровождающей его женщины. Став необычайно суровым, Гуру даже не взглянул на посетителя. Попытавшись поклониться, тот упал, разбив лицо о каменный пол; из подбородка и носа старика потекла кровь.

Его захлестнула волна сострадания, и он было привстал, чтобы помочь калеке. Однако Гуру остался беспристрастным и холодно сказал: «Ты засвидетельствовал свое почтение, теперь уходи». И, обращаясь к спутнице посетителя, добавил: «Отведите его домой».

Старик хромал, волоча парализованную ногу, и прошло некоторое время, прежде чем женщина практически вынесла его со двора.

Повернувшись к нему, Гуру сказал: «Тебя охватило сострадание. Но ты не знаешь этого человека. Он был головорезом, выдававшим себя за священника, и заманивал паломников в безлюдные места, где грабил и убивал их, а трупы сбрасывал в Гангу. Этот подонок убил больше трехсот человек в Каши Карвате. И теперь пожинает кармические последствия своих деяний, потеряв все, включая здоровье. О нем заботится его овдовевшая дочь… Чужие страдания порождают в нас сострадание, это совершенно естественно. Но сначала постарайся увидеть причины людских несчастий, они никогда не бывают случайными». Произошедшее заставило его задуматься о крайней запутанности паутины человеческих судеб. Можно ли разгадать суть чьего-то характера, не зная всей истории жизни человека и обстоятельств, приведших к тому или иному результату? Гуру видел человеческие кармы и одновременно понимал их корни. Ожидалось, что преемник тоже разовьет эту способность.

Существовали методы определения предрасположенности к тому или иному поведению путем анализа типа телосложения, длины пальцев, формы черепа и пальцев ног. Внешние черты могли рассказать о различных склонностях человека. Широкие бедра у мужчин, длинные или кривые пальцы, роскошные волосы или лысина, родимые пятна или косоглазие были метками предыдущих карм. Наука о связи внешнего облика и внутренних характеристик имела древние корни. Индийские мудрецы-сиддхи следовали древней ведической Самудрика Шастре[94], трактату о «знании особенностей тела». Однако смотреть в глубину человеческого сердца было специализацией совсем другой науки, требовавшей развитого внутреннего зрения. Учитель обучал его видеть людские кармы.

…Спустя два года бывший головорез умер страшной смертью. Дочь, уйдя на работу, оставила электроплиту на кухне включенной. Пытаясь что-то достать, старик потерял равновесие и упал грудью прямо на нее. Подняться так и не сумел, и медленно сгорел заживо. Учитель не остался равнодушен к невзгодам дочери старого калеки, скромной школьной учительницы, и помогал деньгами, пока та не нашла постоянную работу в государственной школе. Карма этой женщина была вполне неплохой.

Другая история иллюстрировала иную разновидность кармических хитросплетений. Город Шивпури, где их семья жила до ухода отца на пенсию, был красивым, зеленым и мирным. Высокий пост отца обеспечивал им жизнь в большом особняке с обслуживающим персоналом. Одного из пятнадцати слуг, худощавого и похожего на привидение человека с очень темной кожей, звали Деви Лал, и его историю они впервые услышали от кого-то из прислуги.

В один не очень прекрасный вечер Деви Лал умер, но на следующее утро, во время кремации, неожиданно ожил. Усыпанный гирляндами оранжевых цветов, замотанный в белую погребальную ткань, Деви Лал внезапно сел на погребальном костре, тупо уставившись на толпу провожающих – как раз перед тем, как к дровам собирались поднести горящий факел. Обильно приправляя историю деталями, Деви Лал охотно рассказывал ее всем, кто готов был слушать. Особенно радовались дети, не перестававшие удивляться и задавать вопросы.

…В тот роковой вечер, когда Деви Лал прилег после ужина, в комнате вдруг появились двое темнокожих и грозных людей в одинаковых белых набедренных повязках, приказавших ему встать и следовать за ними. Испуганный Деви Лал попытался возражать, но его грубо вытащили из постели огромным рыболовным крюком, который один из незнакомцев воткнул ему в щеку. Второй принялся избивать его палкой с торчащими из нее шипами. От невыносимой боли Деви Лал не видел ничего вокруг, и ему казалось, эта пытка длилась целую вечность.

Они прибыли в странное место, где их встретил седобородый мужчина, окруженный ярким светом, преисполненный достоинства и внутренней силы. Он сказал: «Этому грешнику предписано страдать дольше, он еще не исчерпал всех своих грехов. Зачем вы привели его так рано? Бросьте его обратно!». Один из свирепых сопровождающих выдернул крюк изо рта Деви Лала, другой ударил его ногой под зад, и тот провалился в пропасть, очнувшись на погребальном костре. Его ягодица навсегда потеряла чувствительность в месте, куда пришелся пинок. В доказательство Деви Лал втыкал в свою плоть иголку, не моргая, и стал настоящим героем детворы – не потому, что воскрес после девяти долгих часов смерти, а оттого, что мог выдерживать боль. Все это казалось детям крайне увлекательным. Иногда уникальные способности Деви Лала демонстрировались приезжим родственникам: «Смотрите, я могу вонзить в него иголку, и он ничего не почувствует!».

Когда семья переехала в Гвалиор, он как-то встретил кого-то из прежних слуг из Шивпури и поинтересовался судьбой Деви Лала. Старому слуге было предписано страдать, так и вышло – Деви Лал заболел проказой, семья отвернулась от него, и он был вынужден просить милостыню. Его смерть была одинокой и мучительной. Тот, кто вернул его в тело, позаботился, чтобы старый слуга получил сполна. История была не очень веселая, из нее нельзя было извлечь никакой морали, так как о прошлом Деви Лала не было известно ровным счетом ничего. Сказать, за что он был наказан, никто не мог, да и необходимости в расследовании уже не было.

Законы кармы непреложны, но их возможно смягчить определенными действиями. Одним из таких методов была йога, способная изменять жизни худших из преступников. Но чтобы получить такой шанс, у человека должна быть кармическая предрасположенность, удача и милость Гуру. Он еще не знал наверняка, насколько обременительным было его собственное прошлое, но преисполнился решимости расплатиться с возможными долгами и постараться не влезать в новые. Конечно, при каждом новом посвящении, с каждым новым учеником, образовывалась еще одна связь, однако это карма была особого рода.

Бенарес всегда был известен как город Агхори, хотя этих пугающего вида аскетов можно встретить по всей Индии. Несмотря на то, что агхори не являются изгоями, люди идут с ними на контакт только в самых сложных и необычных жизненных обстоятельствах. Но здесь, у горящих костров на гхатах Варанаси, можно было повстречать практикующих агхори в их «естественной среде обитания». Покрытые пеплом, украшенные амулетами из человеческих костей, косматые и полуобнаженные колдуны и их странная атрибутика привлекали внимание жадных до фоторакурсов туристов.

Наблюдая за агхори с осторожным любопытством, он пытался понять, как можно познавать Бога, живя среди смерти и грязи. По всей Индии путь Агхоры[95] ассоциируется с тьмой и черной магией и считается «нечистым». Казалось, цель всех этих жутких ритуалов противоречит самому понятию чистоты, столь почитаемой в ортодоксальном индуизме. Как иначе назвать жизнь на местах кремации, если не сплошным празднованием смерти и отрицанием света?

И все же, даже «темная» садхана стремится к одной и той же цели. Как и йоги, агхори ищут освобождения от цикла реинкарнаций. Путь к мокше одинаков для всех искателей: через осознание индивидуального «Я» и его тождественности Абсолюту. Агхори утверждают: все противоположности в конечном счете иллюзорны, «чистого» и «нечистого» не существует. Для них жизнь и смерть – лишь разные стороны одной монеты, поэтому они принимают тьму посредством разных ритуалов. Ведь она – часть Света. Пытаясь постичь недвойственность, они преодолевают социальные табу, достигая измененного состояния сознания. Жизнь среди трупов, курение ганджи и употребление других интоксикантов – радикальный подход, однако он дает представление об иллюзорности привычных установок. Эти люди вполне могли идти одной из дорог, ведущих к истине. И все же он не верил, что Шиве нравится, когда Ему поклоняются среди смрада и разложения. Во мраке, в бездне ледяной вечности – да, но не среди гнилых полусгоревших останков… Махадев любит места кремации, но некоторые ритуалы были просто отвратительны. Кроме того, сколько истинных агхори было среди колдунов и тантриков, присваивающих себе данный титул ради увеличения дохода? Гуру говорил, что настоящие агхори встречаются крайне редко, и они могущественны. Учитель был знаком с самыми необычными персонажами…