Джвалапрасад Тивари выглядел благородно и достойно, однако внешность и харизма больше не впечатляли, – он уже повстречал достаточно мастеров цветистых речей.

«Можете ли вы обучить меня всем криям, которым учил Лахири Махасая? Скажите прямо. Если да, я ваш ученик. В противном случае смысла в посвящении нет, поскольку я все равно продолжу искать настоящего гуру». Это было крайне прямолинейное заявление, граничащее с дерзостью, и разговоры вокруг поутихли. Но он продолжил: «Может, вы знаете кого-то, кто знаком с полным учением Лахири Махасая? Если да, пожалуйста, дайте мне его имя и адрес!».

После небольшой паузы господин Тивари мягко ответил: «Да, такой учитель есть. Это внук Лахири Махасая, Сатьячаран Лахири, и он живет в Бенаресе. Однако он довольно стар и, кажется, перестал давать посвящения. Но ты можешь попробовать встретиться с ним, может, тебе и повезет…». И господин Тивари попросил какую-то пожилую женщину записать адрес учителя на листочке.

Сжимая заветный клочок бумаги, он чувствовал себя так, словно держал в руках выигрышный лотерейный билет. Каким-то образом он знал: поиск окончен, этот учитель из Бенареса станет его Гуру.

В своих комментариях Лахири Махасая называл специальную технику, Кхечари мудру, ключевым элементом всей практики. В карарском ашраме никто не объяснял эту технику, ее даже не упоминали. Возможно, от незнания? Или важную информацию скрывали умышленно, чтобы новые ученики не продвигались в йоге? Все это теперь не имело значения, так как мастер из Бенареса обучал Кхечари, и это было очень важно.

Люди, с которыми он познакомился через Шайлендранатха, были доброжелательны и открыты. Видя искренность его исканий, они поддержали и ободрили его, в отличии от санньяси в карарском ашраме. Преисполненные раздутого превосходства, те и не задумывались о духовном росте, так как это могло помешать привычному комфорту их жизни. Со временем он научился распознавать безошибочный запашок коррумпированных «духовных» организаций, иерархические игры и пустые обещания.

Никаких иллюзий о жизни в ашраме больше не оставалось, он мог уехать немедленно, и все же решил дождаться главу ашрама, вскоре возвращавшегося из заграничной поездки. На большом приеме перед несколькими тысячами последователей он обвинил главу организации в нарушении традиций и невыполнении обещаний. Неприятно, когда у вас крадут деньги, но втройне больнее, когда поругана ваша вера. Некоторые из присутствующих пытались прервать его, шипя: «Санньяси не должен так себя вести!». Однако внятно возразить ему никто так и не смог.

В жалкой попытке сохранить лицо глава ашрама отвернулся, делая вид, что с кем-то разговаривает и не слышит обличительной речи. Да никто и не ждал от руководства объяснений, большинство обитателей ашрама просто хотели принадлежать к какой угодно организации, дававшей поддержку, защиту, чувство принадлежности. В их представлении духовное пробуждение должно было произойти согласно расписанию, желательно, между обедом и вечерним чаем. Для всех этих людей он был возмутителем спокойствия, нарушителем порядка и установленного этикета.

С момента его приезда в Пури прошел ровно год, но что это был за год! Открытия относительно людей, окружающего мира, собственных способностей и намерений не ожесточили и не разочаровали его; наоборот, все это наглядно иллюстрировало необходимость различения, распознавания. В марте 1982 года, в сопровождении приехавшей за ним матери, он покинул ашрам.

Вернувшись в Гвалиор, он обнаружил, что вся коллекция его драгоценных комиксов, около 4000 книг и журналов, была продана как макулатура. Это стало большим ударом, и он по-настоящему оплакивал потерю. Мать твердила, что комиксы – увлечение бесполезное и совершенно не подходящее для взрослого мужчины, коим он должен уже стать. Бесспорно, он повзрослел, но его ценности явно отличались от приемлемых в мире так называемых нормальных людей. В остальном, возвращение домой было довольно позитивным; родители с облегчением выдохнули, так как опасались, что он примет санньясу и станет монахом, что означало бы разрыв всех связей с семьей.

Через несколько дней после возвращения домой он написал письмо будущему Гуру. В спешке отъезда из Пури драгоценный клочок бумаги с адресом был утерян, но это не имело большого значения, судьба уже пропела ему свое обещание.

Конверт он надписал так: «Сатьячарану Лахири, Бенгали Тола, Бенарес» – и этого оказалось достаточно, чтобы письмо нашло адресата. Вскоре пришел ответ, в нем был точный обратный адрес и практическое предложение: «Возможно, сначала тебе стоит решить материальные вопросы. Женись, найди работу или начни собственный бизнес – и после этого сможешь посвятить себя йоге. В противном случае у людей обычно возникают проблемы». Он показал письмо отцу, и тот сказал, что этот Учитель очень разумный человек. И все же в ответном письме он сообщил о твердом желании посвятить жизнь йоге и ничему другому. Будущий учитель ответил довольно быстро: «Тогда приезжай в сентябре или октябре, и я решу, что с тобой делать».

Знакомый учитель истории из его колледжа написал кузену, пандиту по имени Радхе Махарадж, жившему в Бенаресе. В письме профессор просил пандита подыскать для его бывшего студента комнату и сопроводить по нужному адресу через запутанный лабиринт улиц вечного города. Тот же профессор одолжил денег на билет, и 30 сентября 1982 года он прибыл в Бенарес. То был день рождения Лахири Махасая, и он посчитал это благоприятным знаком. В полдень он прибыл в дом Радхе Махараджа, где был тепло встречен и накормлен. Затем пандит повел его к месту назначения. В объятия судьбы.

Старый слуга провел их на верхнюю веранду дома, располагавшегося рядом с Чусатти Гхат[79]. По пути в Бенарес он представлял себе, что в доме Гуру династии Лахири его встретят строгие свами. Вместо этого он увидел с десяток обычных пенсионеров, никого моложе семидесяти лет среди собравшихся не было. Один из присутствующих читал главу из Бхагавад Гиты вслух, остальные внимательно слушали. Смущенный собственной молодостью, он чувствовал себя не в своей тарелке. Собравшиеся вопросительно поглядывали на него, и ситуация становилась неловкой: он никогда не видел Гуру и различить его среди остальных пожилых людей было невозможно. Кому он должен поклониться?

Поколебавшись, он поклонился священной книге в соответствии с индуистской традицией и тихо сел в углу. Вошедшая пожилая женщина поклонилась одному из присутствующих – и будущий учитель был опознан! Он встал и простерся ниц перед неприметным пожилым джентльменом. Радхе Махарадж попытался представить их обоих, но ему жестом показали подождать, и вскоре тот тихо выскользнул с террасы. Он попытался обратиться к Гуру сам, но тоже был остановлен: «Поговорим после того, как закончится чтение…».

Томительное ожидание казалось бесконечным, напряжение нарастало: получит ли он посвящение, или ему откажут? В ответном письме Гуру было сказано только: «Приезжай, и я решу». Это ничего не гарантировало.

Минут через сорок чтение закончилось, присутствующие приняли прасад и один за другим разошлись. Учитель был готов с ним говорить, но беседу прервало появление какого-то человека. Позже он узнал, что это высокопоставленный чиновник, уже просивший посвящения и получивший отказ. Несмотря на это, незнакомец решил попытаться снова. Повысив голос, Сатьячаран Лахири велел незваному гостю убираться. Сердце сжалось: сейчас Гуру прогонит и его! Однако опасения были напрасны. Выяснив, наконец, кем был молодой посетитель, Гуру сказал: «Значит, ты тот самый Шайлендра из Гвалиора? Что ж, я ждал тебя. Приходи завтра в семь утра, захвати блокнот и ручку. И купи цветочных гирлянд в качестве подношения Шиве, Бабаджи и Лахири Махасая».