Сзади послышался отчётливый шорох. Эд вскинул глаза – вдоль позвоночника взбежал холодок – и, пересчитав компаньонов, ощутил, как на затылке шевелятся волосы. В подземелье был кто-то ещё. Он резко развернулся, выставив пистолет. Луч подствольника ударил в просвет между валунами, и Росс с открытым ртом застыл на месте. В глубине лабиринта, зажимая нос и щурясь от бьющего в лицо света, стояла Лин.

Забыв смахнуть с щеки слезу, он потрясённо смотрел на девушку и не находился что сказать. Первым опомнился геодезист.

– Алина Николаев… – начал Степной и закашлялся. Прочистив горло, он судорожно вдохнул и сипло выдавил: – Борис знает, где вы?

– Профессор чересчур доверчив, – пришёл в себя Росс.

Стряхнув с волос пыль, он направился к племяннице Лебедева и грубо вцепился ей в руку. Лин запыхтела от боли, но не проронила ни слова и позволила вывести себя из лабиринта. Нависнув над девушкой, Эд заговорил так тихо, чтобы слышала только она:

– Я уже не спрашиваю, что ты здесь делаешь. И на будущее уяснил, что просить оставаться в стороне бесполезно. Но, ради бога, если тащишься следом, не мешай хотя бы.

Лин с возмущением вскинулась:

– Кому это интересно я!.. – но осеклась, напоровшись на свирепое лицо Росса. – Хорошо. – Потирая запястье, она с недовольным видом отвернулась и ойкнула, когда он снова вцепился ей в руку.

– Эд, – подошёл к ним Север. Едва удостоив племянницу профессора вниманием, он задрал голову. Над ними поблёскивали отвесные стены. – Хасан прав, здесь не подняться. Остаётся пройти по туннелю.

– Давайте, Дима, мы за вами, – ответил тот и дёрнул Алину за руку. – Всё запомнила, что я сказал? Молчишь и ни на шаг!

– Ни на шаг так ни на шаг, – согласилась она и вдобавок послушно кивнула, – конечно.

Он одарил её пристальным взглядом, пытаясь понять, ёрничает она или говорит всерьёз. В конце концов плюнул и с внутренним досадливым стоном потянул девушку к туннелю, в котором метались лучи фонарей.

Проход тянулся метров десять и вывел в большой зал овальной формы. Иначе как чёрный его было не назвать. По чёрному глянцевому полу ветвился странный рисунок из бурых разводов и клякс. Высокий потолок подпирали массивные колонны из чёрной же породы с красными прожилками. Очевидно, зал пострадал от подвижек земной коры. В некоторых местах потолок пошёл паутиной трещин. Из стен вывалились здоровенные куски, образовав навалы, покрытые затвердевшим песком.

Росс медленно обходил помещение и вдруг замер. Из тьмы на него смотрел стоящий на коленях человек. С шеи каменно-серого изваяния свисала цепь с замысловатым символом на круглой подвеске. Длинные одежды застывшим водопадом вросли в землю. Будто склонившись под неподъёмной тяжестью, человек протягивал вперёд ладонь с растопыренными пальцами. Второй рукой он хватался за ворот. Казалось, ему нечем дышать. Рот страдальца был распахнут в немом крике.

Эд приблизился к скульптуре. От вида широко распахнутых глаз его пробрало. Чёрные блестящие шарики зрачков передавали весь ужас человека, которого увековечил безумный мастер. Выдохнув, Росс отвернулся. Звук перекатывания камешков заставил его остановиться. Страдалец по-прежнему смотрел прямо на него. Не до конца сознавая, что происходит, Эд сделал шаг в сторону. Зрачки гулко перекатились, не выпуская его из поля зрения.

– Ты чего? – возник за спиной Север.

– Он смотрит.

– Кто?

– А ты не видишь?

– Что?

Росс с трудом отвёл глаза от изваяния и понизил голос:

– Этот город наблюдает за нами.

– Только заметил? – хмуро произнёс тот. – Иди вон туда полюбуйся.

Он указал на одну из стен – галерею рельефных изображений на поверхности позеленевшего камня. Художник запечатлел людей в моменты страданий и унижений. На коленях, со страхом в глазах. С заломленными в мольбе руками либо свернувшихся на земле. С му́кой на лицах и с искривлёнными болью ртами.

Росс передвигался от одной картины к другой и всё больше недоумевал. Дальше пошли изображения то ли казней, то ли жертвоприношений. На одном – стаи огромных то ли собак, то ли шакалов рвали человека, на другой – с обезглавленной и подвешенной над чаном жертвы стекала кровь, на третьей – в подожжённом чане, шибко похожем на предыдущий, плавало нечто бесформенное.

– Хренасе светлый мир, – присвистнул кто-то из бойцов. – У нас это вроде по-другому называется.

Оглядывая жуткий зал, Росс почувствовал, как между лопатками взбирается колючий озноб. Бурый рисунок под ногами показался потёками крови, оставленной жертвами диких обрядов. Уродливые линии тянулись по всему полу, сходились в широкий ручей и поднимались по основанию каменной чаши в глубине зала… на которой сидела Лин.

А он и не заметил, когда её отпустил. Над девушкой, свисая с потолка на толстых цепях, угрожающе покачивался чёрный матовый шар.

– Слезла бы ты оттуда, – посоветовал Росс, с сомнением поглядывая на порыжевшие крепления.

Он склонился над краем чаши и осветил дно. Посреди сбившегося мусора и следов от бурых потёков виднелось широкое сточное отверстие диаметром с канализационный люк. Росс взял стоящую в чаше палку с крюком на конце. Расковырял кучу иссохших нечистот и, поддев, подкатил поближе коричневый шар с длинным расколом. Лин резко вдохнула, когда пустыми глазницами на них уставился раскроенный череп. С лицевых костей лохмотьями свисала истлевшая плоть. За прогнившей щекой светлели зубы.

– Что это? – прошептала девушка.

На сей раз в зелёных глазах дрожала тень страха. От дерзкой особы не осталось следа. Эд промолчал, не зная, что сказать. В мыслях вертелись догадки, одна мрачнее другой. Лин дёрнула его за руку – аккуратно, но требовательно, давая понять, что нуждается во внимании.

– Я не знаю, – тоже шёпотом отозвался он и, сдержанно кашлянув, громче добавил: – Ты же у нас учёная, вот и придумай что-нибудь.

– Эд, – вполголоса позвал Север. – Там ещё лестница.

– Иду, – отозвался он, повернулся к Лин и, впечатывая каждое слово, велел: – Стой. Тут. С Михаилом.

К ним, снимая на камеру подземелье, подходил Степной. Оставив девушку с геодезистом, Росс направился в полумрак дальнего угла, где столпилась группа.

Между двумя колоннами чернело пятно перехода. Хасан с парнями обшаривали фонариками наполовину обрушенный свод и верхнюю площадку лестницы. По обеим сторонам от щербатых ступеней колыхались тени. Внизу собралась темень.

– Ну чего, идём? – спросил напарник. – Один хрен выбираться как-то надо.

– Всё обошли, других туннелей здесь нет, – поддержал башкир.

Росс сбросил у колонны опустевшую сумку.

– Заодно будет что Лебедеву рассказать, – хмыкнул он.

– Угум… – промычал Север. – Выбраться ещё надо.

– Блин, Димыч! Ну наговори ещё давай. – Вертя головой, он сошёл на пару ступеней и прислушался. Внизу гуляла тишина. – Погнали, мужики. У нас в запасе не больше часа. До темноты надо вернуться.

В следующий момент где-то далеко наверху громыхнуло. По стенам прошла вибрация. Потолочные плиты угрожающе заскрипели, и тонкие ручейки песка с шелестом посыпались вниз. Команда оглянулась на две одинокие фигурки, застывшие посреди мрачного зала. Пришлось разделиться. С учёными остался башкир и один из бойцов, остальные отправились вниз.

Блеклое пятно выхода постепенно таяло в полумраке. Подземелье наполнилось жаркой духотой. Дышать стало трудно. В глотку словно разбухшая от влаги вата набилась. Пот, катящий со лба, щипал глаза и заставлял постоянно жмуриться.

Лестница закончилась убегающим в обе стороны коридором с гладкими стенами из чёрного, с зернистым рисунком камня. Пробегающий по поверхности луч наделял рисунок объёмом. Вкрапления превращались в мерцающие звёзды, а в тёмной глубине подрагивали спирали галактик и цветные облака туманностей.

– Вот это я понимаю эффект! – восхитился неунывающий Север и провёл пальцами по звёздным скоплениям. – Мне б для дома такой матерьялец добыть. На потолок в спальне. Девки пищать будут. – И, подтянув ремень на штанах, повернулся. – Ну чё, Эдька, расходимся?