Внутри остро закололо. Быть средством достижения чьёй-то цели — ужасно. Особенно, когда для этого ломают твою жизнь.

Мы посмотрели со Стражем друг на друга одновременно. Столкнулись взглядами. Я увидела, как полыхнули его глаза, и мне самой стало жарко. Он был такой же жертвой, как и я.

Но что было нам делать дальше? На нём всё ещё был мундир Стража…

Снова раздался грохот и тонкий, рвущий перепонки, свист. Я тут же закрыла уши ладонями, зная, что последует за этим свистом.

Страж встрепенулся и вытянулся, насторожившись.

Послышался ритмичный тяжёлый топот, и в развороченный проём, оттолкнув искорёженную дверь, вошли ещё трое Стражей.

— Брат! — отсалютовали они, остановившись и ударив себя по груди кулаками. — Приветствуем!

— Приветствую! — Эллиот вышколено ответил им таким же жестом.

— Нас послали в подмогу, но, я смотрю, ты и сам справился. Однако, Консилиум Альянса изменил приказ, но Рубин не смог установить с тобой связь в последние дни, чтобы скорректировать приказ. Объект не подлежит уничтожению до изучения, теперь наша задача — доставить в Ремму.

Изучения…

От этого слова у меня побежали ледяные мурашки по спине. Даже смерть не так страшна, как эксперименты.

Я в панике посмотрела сначала на Яру, которая тяжело нахмурилась, а потом на Эллиота. Было сложно что-то прочитать в его взгляде. Мне даже показалось, что на секунду в его глазах что-то вспыхнуло, я даже меткой почувствовала это — желание защитить, спасти, но потом его взгляд словно льдом затянуло. Но захлопнул на лице маску Стража и вытянулся.

— Будет исполнено. Именем Гидры.

— Именем Гидры, — снова отсалютовали его товарищи.

Я почувствовала, как мои ноги ослабели. Надежда на его помощь растаяла. Глупо было верить в то, что столько лет верный клятве Стража, он, узнав, кто он и кем мы являемся друг для друга по воле опытов его отца, тут же бросится защищать меня.

Эллиот — Страж.

Это особый склад психики, сформированной физическими и ментальными тренировками.

Гидра похитила его в детстве и с тех пор делала с его головой, что хотела. Они сначала его сломали, вынудив видеть гибель матери и всего его народа, а потом выстроили его восприятие так, как им было нужно.

— Эллиот… — прошептала я и вздрогнула всем телом, когда он с беспристрастным видом подошёл ко мне, схватил за руку и захлопнул на запястье металлический браслет.

Но он будто не слышал меня. Его взгляд оставался абсолютно холодным и отстранённым, пока он то же самое проделывал со вторым запястьем. Нажав что-то на своём браслете, Эллиот активировал магнитные кандалы, и мои запястья стянуло друг к другу.

То же он проделал с Ярой, выпустив её сначала из лучевой ловушки, а потом и со своим отцом. Яра никак не отреагировала, я понимала, что она затаилась, ей нужно было подумать. А вот Варен смотрел на сына и тихо плакал. Он понял, что даже рассказав своему сыну правду, он не смог его вернуть.

— Надень это на женщин, — сказал один из Стражей, что пришли на подмогу. — На их шеи. Это не позволит им сбежать в воду.

Он передал Эллиоту две тонкие светящиеся проволоки, которые тот нам с Ярой набросил на шеи. Едва эта штуковина коснулась моей кожи, я тут же почувствовала жажду. Яра, кажется, тоже.

Нас вывели из развороченного дома и под конвоем сопроводили до капсулы.

Идти было тяжело. Внутри всё горело и болело. Хотелось пить. Метка пульсировала.

Я была зла на Варена за то, что он переплёл мою биологию с Эллиотом, потому что это причиняло невероятные страдания. И если Эллиот, похоже, мог с ними справляться, то я — едва.

Нас усадили в капсулу и включили силовое поле, которое не давало встать с кресла. Сами Стражи заняли свои места снаружи капсулы, и началось движение.

— Мне так жаль… так жаль… — бормотал Варен, опустив голову, сгорбившись. Он казался ещё более состарившимся. — Они… они сломали его, сделали с ним что-то… Но я знаю… знаю, что мой мальчик где-то там, внутри…

Яра молчала. Хмурилась, думая о чём-то.

— Девочка, — учёный повернулся ко мне и посмотрел в глаза так, будто все его надежды были только на меня. — Он услышит тебя, почувствует. Попытайся. Позови его. Я внёс его генетический код в твою метку искусственно, но твоя биология сработала как нужно, адаптировав инородное ДНК. Я видел это по Эллиоту. Просто постарайся достучаться до него через вашу связь.

— Как же вы, учёные, любите запускать ваши грязные ручонки туда, куда не нужно, — прорычала Яра, с ненавистью посмотрев на Варена.

Внутри меня билось сожаление. Если бы не этот человек, я бы жила спокойной жизнью на своей планете, в своей вселенной. Но он решил за мой счёт решить свои проблемы.

В чём-то Варена можно было понять. Из рассказов Яры я поняла, что моя раса делала так же — порабощала других, чтобы найти решение своей проблемы. И в куда больших масштабах, чем это сделал Варен.

Но… ещё я понимала, что если бы не он, я бы никогда не смогла познакомиться со своей матерью. Узнать её, увидеть в её взгляде искреннюю заботу обо мне.

Капсула замерла спустя непродолжительное время, нас вывели наружу, и я увидела, что мы находимся в ангаре возле стартовой площадки астеробуса.

— Загружайте объект и заключённых, я пока вызову пилота, — сказал Эллиоту другой Страж и ушёл в сопровождении одного товарища. А третий остался с Эллиотом.

Нас провели на борт, а потом сопроводили в камеры. Второй Страж закрыл Яру и Варена, а Эллиот взял под руку меня и повёл в свободную камеру.

Когда он прикоснулся к моему плечу, я почувствовала под кожей вибрацию. Метка на шее запульсировала, пуская по позвоночнику волны тепла.

Варен считал, что действие метки распространяется не только на меня, но и на Эллиота в равной степени.

Но вдруг это было не так? Ведь биологически у него она была не предусмотрена. Вдруг то, что планировал Варен, работает не так? Если притяжения моей метки недостаточно?

Но всё же я решила попробовать. Без чёткого понимания, как именно это работает, и что нужно делать. Меня ведь никто этому не обучал.

Я вдохнула и попыталась внутренне воззвать к Эллиоту. Предтавила, будто от моего тела к нему тянутся невидимые светящиеся нити. Как они крепнут и становятся ярче. Как опутывают его и притягивают ко мне.

У самой от этих ощущений голова кружиться начала…

В первые мгновения ничего не происходило, но потом я почувствовала, как сильная мужская рука дрогнула на моём плече. Едва-едва, но я абсолютно была уверена, что причина была именно в этих ментальных нитях.

— Прекрати, — сквозь зубы негромко рыкнул на меня Эллиот. — Ничего не выйдет.

И он словно оборвал нити. Обрубил их грубо и резко.

Я тут же ощутила невероятную усталость, будто из меня все силы разом выкачали. Ноги едва не подкосились, благо, что Эллиот уже втолкнул меня в камеру и разъеденил магнитную сцепку браслетов.

А потом он захлопнул камеру, развернулся и ушёл, не оборачиваясь.

Силы мои иссякли. Я столько времени бежала, скрывалась и снова бежала, что сейчас, когда меня поймали, я внезапно где-то в глубине души чувствую даже некое облегчение.

А может, пусть лучше всё это закончится?

Я устала.

Устала!

Невероятно устала просто.

Я сползла на пол прямо у решётки и прикрыла глаза.

Вдох-выдох.

Метка саднила и тянула, будто оплакивала нашу со Стражем связь.

Связь, которая оказалась слишком слабой, что связать нас так, как предполагает моя биология.

Моя. Не его.

Тюремные камеры находятся, по-видимому, недалеко от машинного отделения, потому что под полом чувствуется лёгкая вибрация и шум, от которого основные части корабля изолированы. Но я и рада этому шуму. Он усыпляет меня, помогает погрузиться в некую прострацию.

Я перебираюсь в нишу на жёсткую кровать, ложусь на спину и снова закрываю глаза. Думаю о той жизни, которая бы могла быть у меня, если бы меня не похитил Варен. Как бы я жила, чем бы занималась, кого любила.