– Джули, милая моя, ты дорога мне, как никто. Но кое в чем ты заблуждаешься. Чип не мог тебе навредить, по одной простой причине.

– Какой?

– Ты не человек, и ты не тери, – мягко произнес Крис, будто имел дело с ребенком. – Ты венец всех моих творений. Первая, созданная мной благодаря новейшей технологии внедрения стволовых клеток не только в головной и спинной мозг, но и повсеместно в…

– Ты спятил, – теперь я окончательно в этом убедилась.

Раньше были лишь сомнения, но вот и они исчезли.

– Разве? А теперь подумай, что ты знаешь о своих родителях? Что можешь рассказать о них или о детстве до десяти лет? Хоть одно воспоминание, Джули? Самое крохотное…

Он говорил, но я уже не слышала слов. Перед глазами заклубился мрак, тело окончательно сдалось, и, если бы не Дариан, вновь оказавшийся рядом, я бы рухнула прямо на ненавистный полупрозрачный пол.

Очнулась я резко, как если бы меня со всей силы огрели подушкой по голове – вроде и не больно, но обидно и неожиданно. Пришлось открыть глаза и постараться сесть, что я сделала, оглядываясь.

Помимо Дариана, уверенно устроившегося прямо на моей мягкой кушетке, в небольшом помещении было пусто. Видимо, меня перенесли в спальню, или что-то вроде того, потому что в углу я заметила столик обтекаемой формы, пару стульев, и вешалку с нежно-голубым костюмом из легкой ткани. Радовало, что переодеваться предлагали мне самой, а не сделали этого, пока я была в бессознательном состоянии.

– Выспалась? – наемник протянул мне стакан с непонятным белым напитком. – Выпей, это высокобелковый коктейль. Тебе нужно восстанавливать силы.

Напиток я приняла, но пробовать не стала. В голове раз за разом звучали последние слова Кристиана Руана, отчего глаза сами по себе наполнились слезами.

«Ты не человек, и ты не тери…»

«Первая, созданная мной…»

«Венец всех моих творений…»

Что-то «венцу» резко поплохело, а во рту поселился привкус горечи. Без слов вернув стакан Дару, я привстала на подушке и только теперь заметила огромный иллюминатор, заменяющий собой ближайшую стену. А за толстым стеклом – россыпь далеких звезд и медленно проплывающее мимо сооружение. На первый взгляд оно казалось грудой мусора, обломками космолетов, собранных воедино, но лишь потом я заметила несколько крохотных точек, которые хаотично приближались и удалялись от монструозной громадины.

Если представить, что это омникары, то на обломках…

– Что это? – выдохнула я, едва не прижимаясь носом к иллюминатору.

– Беженцы с Земли, – поведал дроу. – Последний вымирающий оплот некогда могучей цивилизации. Ты знала, что Ариньон это земная колония? – подняв на него взгляд, я покачала головой. – Да, больше двух тысяч лет назад на вашу планету были посланы несколько шаттлов. Фермеры, ремесленники, строители, ученые. Они возводили новый мир, чтобы агонизирующая Земля могла уснуть спокойно. Но, как это часто бывает, люди оказались слишком тщеславны. Спустя десять или чуть больше лет колонисты захватили власть и убили тех, кто ими правил. Они решили, что справятся без указки свыше, и следующие шаттлы уничтожили еще на подлете к планете. Отрезали путь для спасения миллионам человек. Это – все что осталось. Жалкая горстка из нескольких тысяч, и теперь Августина, как и ее предшественницы, выкупает всех плененных мужчин от пятнадцати до сорока лет. Платит щедро, уж поверь, я знаю, о чем говорю. Понимаешь, куда я клоню?

– На Ариньоне есть люди, – шепотом озвучила я свою догадку. – Мужчины. Неприкасаемые?

– Да, лично отобранные ею по своему вкусу. Плюс, она неплохо наваривается, продавая их тем тери, кто готов платить и держать рот на замке. И она продолжит это делать, черный бизнес на крови землян будет жить даже после ее смерти. Августина беременна.

От такой информации я едва не задохнулась. Беременна… Но кто отец? Не может же это быть Сэт? Иначе она не отдала бы его на растерзание своим приближенным подружкам. Но эта теория будет работать лишь в том случае, если у правительницы Ариньона есть сердце, в чем я сильно сомневалась.

Вот как. Сэт реальный и живой мужчина, а я… Даже думать об этом не хочется.

– Откуда ты знаешь? – спросила, с трудом усмирив разбушевавшихся внутренних демонов.

Дариан сел удобнее на моем ложе и прислонился спиной к иллюминатору, снаружи которого последнее земное поселение постепенно от нас отдалялось.

– Я налаживал связи, пока был в сладком плену у блондиночки, – ответил он. Гибкий хвост мужчины теперь покоился на белом мягком покрывале. – Сорванные синты с удовольствием готовы говорить, если видят в этом выгоду для себя. А их немало, поверь мне.

– Выгоду?

– Свободу для всех синтов, плюс попутный срыв всех, кто все еще безмолвно выполняет приказы таких, как королева Ариньона. Разве это не благая цель, Джули? – он многозначительно на меня взглянул. – И это же даст возможность последней земной колонии обрести дом. Никто больше не будет на них охотится и отлавливать, как скот. Никто не будет против воли вживлять им чип подчинения и отнимать свободу выбора. А именно так они и действуют, чтобы обезопасить себя. Мне перед «продажей» тоже пытались, но я незаметно подменил чипы и был волен сам принимать решения. Не зря Августина так боится сорванных, что самолично отдавала приказы на их устранение. Они угроза ее власти, но волна уже поднимается.

Волна уже поднимается. Я вспомнила тех мужчин, которые обитали в трущобах Черного Рынка. И правда, кто знает, сколько их на самом деле. И что они сделают, если вдруг объединяться.

– А тебе это зачем? Тоже хочешь сменить место жительства?

– Нет, что ты, – горько усмехнувшись, он лег на матрас и подпер подбородок ладонью. – Тут все просто. Последние два года на таких, как я тоже начали поступать заказы. Мы совместимы с тери, от нас вполне может родиться потомство, и сейчас, как выяснил мой предшественник, прошедший тем же путем, что и я, в генных лабораториях Ариньона идут разработки препарата, который сможет, скажем так, подавить наследуемые от отцов гены, чтобы дети больше походили на тери. Пока такие, как Августина, готовы платить, будут и те, кто готов выполнять ее желания. Красный жемчуг, которого на вашей планете полно, всегда в цене.

– Ты знал, кто я такая?

– Нет, – тут же ответил он. – Даже не догадался.

Вот и Сэт не догадывается. Наша история началась как любовь тери к ее синтам, а в итоге… В итоге все перевернулось с ног на голову. Что он скажет, когда узнает обо мне правду?

– Джули, знаешь, гениальные люди все отчасти сумасшедшие, – неожиданно выдал Дар. – То, что Руан сделал, и как врал тебе всю жизнь, это чудовищно. Но он верил, что все это ради высшей цели и блага многих.

Да уж. Я усмехнулась. Мерзкие поступки ради высшей цели. Это, вроде как, можно принять, но только если ты не оказываешься в самом центре этих поступков, испытывая всё на себе.

– А этот чип, который он поместил в меня, – руки сами собой сжались в кулаки. – Зачем? И что он дает? Ты знаешь?

– Лишь в общих чертах, но если тебе нужны технические подробности, то можно позвать твоего деда с его ножными перстами.

– Не нужно, – поспешно отозвалась я. – В общих вполне подойдёт.

Удивленно вздернув бровь, мужчина спросил:

– Настолько мне доверяешь?

– Как ни странно, доверяю.

– Срывы у синтов и тех, кого за них выдают, носят частный характер, – начал объяснять Дар. – И не понятно, что их вызывает. Может сильные и яркие эмоции, может впечатления, которые разняться с пониманием нормы, въевшейся в подкорки. Хотя мне кажется, что у всех по-разному. То, что было в тебе, годами работало как накопитель данных. Эмоций, переживаний, терзаний. Ты сама активно пополняла эту базу, когда просто жила, ну а с появлением Каса она стала совершенной.

– Почему?

– Любовь, – просто ответил он. – Вот почему. Такая, которую не создать искусственно. И теперь с помощью этого чипа твой дед каким-то образом собирается инициировать «срыв» всех синтов на Ариньоне удаленно. Не спрашивай как, я далеко не ученый. Это если в общих чертах, – мы ненадолго замолчали, думая каждый о своем. Но первым заговорил Дариан. – Джули, послушай, что я тебе скажу, – он коснулся моей ладони. – Ты самая живая, искренняя и любящая девушка из всех, с кем я знаком. Пусть твой дед говорит, что хочет, но не позволяй ему отнять это у тебя. Ты уникальная, да, но не потому что синт, а потому что уникальна твоя душа.