Он уже вспомнил это имя – девица с Суши тоже попала в команду Эльрена, к тому же она приходилась лучшей подругой Эйвери Таккер.

– Вот оно, – леди Кортес вновь открыла сумочку, достав оттуда конверт, на котором стояли печати медицинского центра на Дерне.

Лиарс знал это место – это был крупнейший лазарет в этой части Нерлинга.

– Как только вы подмените письма, деньги сразу же станут вашими. И да, я хочу увидеть первое письмо, как вы понимаете! Удостовериться, что вы выполнили свою часть сделки, тогда как моя дочь, находясь в Академии Эльрена, проследит, чтобы Риз Дольских получила нужное послание от почтового курьера.

– Конечно же, леди Кортес! Но я бы хотел половину суммы сейчас, а вторую часть после того, как ваше письмо дойдет до адресата, – произнес мэр. – Как вы понимаете, у меня будут некоторые расходы.

Маделин Кортес кивнула.

– Хорошая сделка, – сказала ему.

Выписала еще один чек, но уже на пятьдесят тысяч, и тот перекочевал в карман мэра вместе с поддельным письмом. После этого Лиарс галантно поцеловал щедрой дарительнице руку, не забыв добавить, насколько он восхищен ее красотой.

А заодно и размером ее состояния, позволявшим Маделин Кортес разбрасываться подобными суммами за столь ничтожные услуги.

Лиарс согласился бы провернуть подмену за сумму раза в три меньше оговоренной. А то и в четыре – но его радовало, что в столице совсем другие расценки, чем в захолустном Эльрене!

В академию я вернулась уже после полуночи, и то после того, как за мной в жандармерию явился Мартин и тем самым спас меня от сумасшествия. Потому что мне приходилось раз за разом рассказывать обо всем, что произошло сперва в лазарете, а потом и за его стенами, когда Лойрин со мной и бомбами спешила к Краю.

Обо всем, кроме моего гаррешша.

В унылой комнате для допросов, в которой из мебели имелись только обшарпанный стол и несколько стульев, появлялись все новые и новые люди. Представлялись мне следователями, называли свои имена, после чего задавали вопросы.

Затем они уходили, их место занимали другие, но у всех возникали одни и те же вопросы.

Ну, немного варьировались, но все хотели в деталях узнать о том, как именно я догадалась о бомбах, где их обнаружила и почему решила сбросить с Края, а не бежать из лазарета сломя голову и не прятаться где подальше.

– А вы бы убежали и спрятались? – устало спросила я у молодого столичного следователя.

Он допрашивал меня, наверное, уже десятым, а то и одиннадцатым. Представился, но я быстро забыла его имя.

Кажется, его звали Натан, а фамилия улетучилась из головы.

А вот то, что он будет главным следователем как по этому делу, так и по взрывам на стадионе, и его спешно прислали из столицы на замену старого, который ни с чем не справлялся и ни в чем не продвинулся, это я запомнила.

– Нет, я бы не стал прятаться, – отозвался следователь. Склонил голову: – Но мне интересно, почему этого не сделал лорд Кайден Ритчер? Почему он не взял бомбы вместо вас, мисс Таккер, и не попытался избавиться от них сам?

Я пожала плечами, не став говорить о том, что у Кайдена нет гаррешша.

Он бы не выжил, взорвись бомбы раньше времени, и Кайден прекрасно это понимал. Как и то, что у меня, в отличие от него, имелся неплохой шанс.

Но был и еще один аргумент в мою пользу.

– Лойрин была уже рядом, а Зигурт еще только подлетал. У нас не было времени дожидаться дракона Кайдена.

– То есть причина только в этом?

– А в чем же еще⁈ – разозлилась я. – К тому же Кайден не знал, что это такое, а я уже сталкивалась с подобными цилиндрами раньше. Понимала, как они устроены и сколько примерно у нас времени до взрыва. Поэтому я полетела с Лойрин к Краю, забрав бомбы, а Кайден принялся выводить остальных. И в том, что в лазарете обошлось без жертв, такая же его заслуга, как и моя.

– Как вы попали наружу, мисс Таккер? – не обратив внимания на мой всплеск эмоций, поинтересовался следователь. – В каморке, где вы обнаружили бомбы, нет ни одного окна.

– Выбила окно в соседней палате.

– Как именно вы это сделали, если ваши руки были заняты бомбами?

– Я выбила его взглядом, – вежливо сообщила ему. – Хотите, чтобы я продемонстрировала? – с этими словами повернулась к зарешеченному окну допросной.

Вокруг меня заволновались магические потоки, и следователь внезапно пошел на попятную.

Спросил, попала ли я в команду Эльрена, после чего заявил, что теперь‑то он знает, на кого ему делать ставку. До этого он собирался болеть за команду Академии Нери, но теперь изменил свое мнение.

– До начала Игр осталось шесть дней, – напомнил мне.

– Вообще‑то пять, – отозвалась я, взглянув на часы в углу допросной, стрелки которых уже перебрались за полночь.

Следователь кивнул.

– Скоро я вас отпущу, мисс Таккер! Но все‑таки скажите мне вот что…

Задумался, затем взглянул на меня с любопытством, а я внезапно, несмотря на усталость, подумала, что он очень даже интересный мужчина.

Лет ему было вряд ли больше тридцати. Темноволосый и смуглый маг, с умными и внимательными глазами. Их цвета в полумраке допросной было не разглядеть, но мне почему‑то казалось, что они у него светлые.

Заодно у него имелся сильнейший Воздушный дар.

Но дело было не в цвете его глаз или же в схожем с моим магическом даре – новый следователь производил впечатление въедливого и немного ехидного типа, но при этом он выглядел вполне привлекательно.

Обнаружив, что рассматриваю его исподтишка, я порядком себе удивилась. Подобные мысли раньше не приходили мне в голову, а сейчас они могли означать лишь одно – на том острове Кайден окончательно меня освободил, и я стала обращать внимание на других мужчин.

Тут следователь задал мне очередной вопрос, но уже насчет покушения: думаю ли я, что целью злоумышленников был лорд Аллавей?

Я так не считала – мне казалось, что Ксавьер и циркачи шли по моим следам и во взрыве должна была погибнуть именно я. А если бы были и другие жертвы, то, по мнению повстанцев, это даже к лучшему – их бы посчитали принесенными в жертву Богам революции.

Но ни о чем таком говорить я не стала.

Мне очень хотелось вернуться в академию, а не провести остаток жизни за решеткой, поэтому я в очередной раз пожала плечами, заявив, что пусть во всем разбирается следствие.

Мое дело сторона. Я, можно сказать, вообще мимо проходила… Вернее, пришла навестить подругу и угодила в центр событий.

– И последний вопрос, мисс Таккер! Скажите, почему вы отказались показывать свою рану… – снова посмотрел на меня, но уже по‑другому. С явным мужским интересом. – На плече, не так ли? – потому что повязку скрывала лётная куртка.

– На плече, – согласилась с ним.

– И все же, почему вы отказались показывать свою рану кому‑либо другому, кроме Риз Дольских? Вы настолько не доверяете лекарям Эльрена?

Надо же, какой въедливый, промелькнуло у меня в голове, и я уставилась на следователя с невольным уважением.

Ну что же, причина была в татуировках Туманного Предела на моей спине, о которых знали только Риз и Кайден, а я не хотела, чтобы во время перевязки это стало достоянием еще и лекарей в лазарете.

Но следователь ждал ответа, поэтому я в очередной раз вежливо ему улыбнулась, а затем спросила, в чем именно меня подозревают.

Быть может, мне вменяют в вину нервный срыв из‑за того, как шесть бомб едва не взорвались у меня в руках, когда я спешила с ними к Краю?

Что же касается его вопроса, то когда я вернулась в лазарет и обнаружила, что все обошлось без смертельных случаев, мне захотелось, чтобы со мной был близкий человек и именно он перевязал мою рану.

И ничего другого.

Тут в дверь поскреблись, и в допросную заглянул замученный долгим днем молодой жандарм. Напомнил следователю, что Эйвери Таккер находится здесь уже больше шести часов, и в коридоре ее дожидается декан Академии Драконов.