— КЕИЛЕОР МО-ОУВР!!! — Громко взвыл или взревел он, от чего стены чуть не затряслись, а я одёрнулся, рискуя больно удариться о стойку позади. И не я один, за ними послышался шорох какого-то другого каноха, то ли выронившего книгу, то ли оступившегося. — Это Чистые Горы, — договорил Паркат.

— Точно! — воскликнул я, вспомнив, наконец, это место.

В голове неожиданно зазвучал голос дракона. Сил снова одёргиваться у меня не осталось.

«Проклятие! Ты всё не успокоишься?»

«Горпас? О чём ты?»

«Хотя, — Казалось, до него мои вопросы просто не дошли, — почему нет? Плыви, куда хочешь».

И снова он отключился, оставив мне недоумение, смешанное с раздражением — моим.

А пока я приходил в себя и думал, что хорошо бы Горпаса отучить от постоянного наблюдения, к нам приближались чьи-то шаги. Забавно, учитывая, что другие шаги там, где какой-то канох уронил книгу, наоборот, удалялись. Подняв глаза, я увидел знакомое лицо с рожками на скулах, богатую одежду и блестящее даже в сумраке библиотеки золотое кольцо-печать и разом обо всё забыл.

— Алат? — Не обративший на него внимание Паркат, резко повернул голову и выпрямился.

— Олоран, рад тебя увидеть, — ответил он добродушно. — А с тобой я не знаком.

— Мастер белой ленты Паркат. Рад увидеть вас лично.

— Уже отплытие планируешь? — Мэр обошёл меня и склонился над картой, которую увидел, наверное, сразу, как здесь появился.

— Да пора бы, — пожал я плечами. — На первом попавшемся корабле и умчусь.

— Когда?

— Дней через десять, — ляпнул я первое, что в голову пришло. — Хэх, хоть даже и в Чистые Горы, — пошутил я, усмехнувшись.

— Хорошо, как раз через восемь Мораван будет. Как тебя найти?

— На тренировочной площадке, ближайшей от сюда.

— Прекрасно.

Он зачем-то ещё раз поприветствовал нас, затем пожелал всего хорошего и удалился в угол библиотеки, где до этого что-то читал. Как оказалось, с ним там небольшая компания, и они периодически негромко что-то обсуждали. Пожав плечами, я вернулся к картам и снова забыл обо всём.

Когда мы вдвоём с Паркатом затемно возвращались по улице на площадку, на нас напали комары, да такие большие, что мне страшно стало за свою жизнь. Канох спросил, всерьёз ли я говорил о Чистых Горах. Пусть канохи и были под влиянием последние пять сотен оборотов, но даже некоторым из них известно, что от туда давно нет никаких вестей. Ответил я ему честно и сверху добавил, что хотел бы взять кое-кого с собой.

— Неужели? — усмехнулся он. — Боюсь, я не смогу плавать кораблями.

— Да не-ет, речь о Дертасе.

— Правда? — почти скорбно ответил он.

— Он открыл Закаменный. — Одновременно я загибал пальцы. — Он владеет магией, и недурно, но самое главное — третье, мы с ним кое в чём похожи.

— Это в чём? — Громкий шлепок, и на плоскости бледно-голубой кожи появилась очередная проекция комара. Мы так с Тихоновым шутили, когда жаркими вечерами работали над чертежами с открытыми окнами.

— А вот это уже секрет. Расскажу, и ты точно его не отпустишь, мастер.

— Почему бы? Он же твой ученик.

— Ты же всё равно выше меня, разве нет? — Следующая летучая жертва досталась мне. Её размазало по одежде, и мне пришлось ногтем соскребать тушку.

Возможно, хорошо, что я не использовал ещё и люмен, а то бы за нами гнался не отряд, а целая армия кровососущих тварей. А использовать карту, которую прихватил с собой, как оружие, я как-то не додумался.

— Это не важно. Да и ты не совсем под моей командой.

Оказалось, чтобы я и впрямь мог носить жёлтую ленту, мне пришлось бы пройти множество проверок и прослужить военным у канохов не меньше шести оборотов. То-то же Паркат не разрешал мне носить её за пределами площадки.

Помимо той большой странной карты, в сложенном состоянии размером с книгу, мы взяли ещё и обычную, где Чистые Горы изобразили чуточку подробнее и точнее. К сожалению, чего-то получше мы не нашли, но там хоть стало понятно, где реки, где берег получше, а где и дорога с моря. Мимолётная шутка превратилась в твёрдое намеренье, и я уже представлял, как отреагирует Дертас.

На следующие несколько дней я отпустил Дертаса на вольные хлеба, а именно — резвиться в Закаменном, сколько душе угодно. Пусть там хоть летает, хоть плавает, хоть в землю зарывается, а сам я под бодрые инструменталы занялся ползанием по карте, разложенной на полу моего жилища, воссозданного в карманном мире.

Впрочем, иногда я всё-таки позволял себе чуточку отдохнуть, прогуляться или поесть. Пару дней даже сидел и всерьёз зарисовывал грифона, в которого превращался Дертас, сидя на вышке. Бумагу и приборы для этого я специально принёс из мира реального. К слову, у меня недурно получалось срисовывать — профессия всё-таки обязывала. В какой-то момент в прошлой жизни я даже начал учиться рисовать лица и даже достиг в этом небольших успехов, но это в работе почти не пригождалось.

День на шестой я, усталый, но довольный после вечерней пробежки на площадке сидел за столом у окна и дорисовывал свою собственную карту. Разумеется, библиотечный экземпляр я с собой в путешествие не возьму, она там может потеряться, а этот и повредить будет не страшно. Кроме того, выводя каждую линию, я её запоминаю и на месте смогу уже ориентироваться вовсе без карты.

Звуки тренировки пробивались даже сквозь толстые стены домика. По ним мне безошибочно удавалось определять, какой приём отрабатывается в тот или иной момент. Вскоре я почти явственно ощутил движения клинков влево и вправо вверх и вниз. Все подсечки, обманки и перевороты в воздухе.

Канохи отлично выучили новые приёмы и теперь могли синхронно выполнить их на воображаемых противниках. Минута — и они перешли к спаррингам, чтобы опробовать умения на условных, но уже более реальных противниках, которые и сдачи дать могли. Снова синхронные движения телами и оружием.

В помещении становилось душно, и я решил выйти на улицу. Путь до двери мне почему-то не запомнился, но эта странность очень быстро стала совершенно незначительной. Мой разум захватила другая — канохи двигались неестественно быстро. Приёмы, которые они выполняли, даже мне дались бы с трудом, а тут ни единой ошибки, практически идеал. Кроме того, среди тренирующихся я заметил Дертаса и Парката. Перед отрядом в этот самый момент никто не стоял.

В груди отчего-то появился холод, и я, сам от себя не ожидая того, выкрикнул:

— Остановить приём! — Канохи меня будто бы и не услышали.

Только я шагнул в их сторону, заметил чей-то взгляд откуда-то сбоку. Повернувшись туда, я никого не увидел, но чувство, что за мной следят, не покинуло меня. Наоборот, оно усилилось. Увы, на этот раз направление я определить не смог, но что-то приближалось, то ли обходя учеников, то ли проникая сквозь заборы и стены зданий на площадке. Сердце ускорилось до немилосердных значений, и наблюдатель, кем бы он ни был, приблизился на столько, что я мог бы почувствовать его дыхание у своего уха, хотя там точно никого. Попытавшись оттолкнуть его, я не добился никакого успеха — рука легко прошла сквозь воздух. Убежать я тоже не мог, ноги, налившиеся ртутью, не слушались.

Мне стало страшно, но одновременно с этим в голову пришло понимание, что это лишь кошмар.

Центр гравитации резко переместился назад, и я спиной полетел вдоль дороги, словно меня подхватил и понёс хируш. Развернувшись в полёте, я увидел впереди дерево. Оно стремительно приближалось, и я выставил руки, но удара не последовало. Ничего больше не случилось, только темнота и тяжёлое дыхание. Наконец-то!

Со стороны открытого окна, рядом с которым на стуле я заснул, доносился свист птиц и совершенно неритмичный звон тренировочных болванок, прерываемый бодрыми выкриками Парката. Подняв руки с карты, которую и впрямь рисовал, пока не заснул, я отметил, что получилось не так уж и плохо.

Однако, тело хотело движений, поэтому я встал, покрутил шеей, а потом и корпусом, издав пугающий хруст. Только после этого пошёл улицу. Видать, в душной коморке меня разморило.