Неожиданно мне в голову пришла мысль влезть к нему в память. Даже когда попытался отговорить себя, сам же привёл аргументы: во-первых, Дариуль однажды дал мне моральное право на это, а во-вторых, если уж он хочет отправить меня на опасное задание, не плохо бы узнать, куда. Одно дело — приготовления физические, но совсем другое — быть морально готовым.

Что-то подсказывало, что у меня всё получится, поэтому я закрыл глаза и проник в мысли, как делал это раньше. Разум не сопротивлялся, то ли у него просто не было сил, то ли Дариуль никак себя не защищал, что странно для яла, окружившего по периметру свой тёплый дом плющом. А ведь я уже готовился прорывать защиту и, возможно даже, чему-то учиться. С другой стороны, возможно и хорошо, что я провёл тогда в разуме безумного дракона так недолго. Как металл в воде, я закалил свой разум, не допустив коррозии. В общем, мне хотелось верить в это, и не верить в то, что его безумие пустило корни в моей голове.

В разуме яла меня встретил порядок. Визуальная модель, которую я представил, являла собой древовидное сплетение тонких нитей в пространстве. Они создавали верёвки, те становились тросами, канатами и, в конце концов всё сходилось в довольно широкий ствол. Вообще, если вспоминать те секунды, которые я провёл в поражённом безумием разуме дракона, эта картина не сильно отличалась от той. Разве что никаких тёмных участков здесь не было, и я ещё больше убедился, что они являются аномалией. Да и размеры здесь другие — в нескóль раз меньше.

По свету, периодически мчащемуся от ствола к нитям, я понял, в какой области Дариуль видит сон, и лезть туда не стал. Ему меня и наяву хватать будет. Зато я задумался: а как вообще здесь что-то искать? Пока доберёшься до одного воспоминания, неминуемо заденешь сотни других. Не лучше ли представить себе более удобную модель? Скажем, не дерево, а библиотеку. Мысли быстро материализовались, и разум передо мной превратился в один длинный шкаф, туго заполненный разноцветными книгами. Любую из них я мог достать силой мысли и прямо на месте же разглядывать, но отчего-то мне захотелось занять воображаемое кресло и смотреть выбранную книгу сидя. Да, мебель появилась в тот же момент, как я о ней подумал.

На обложках стоявшего передо мной чтива не было ни единой надписи, но я тронул одну из них в самом начале, и мне на ум пришло слово: «Детство». Открыв её, я не увидел ни символов, ни картинок, а только образы, вылетевшие из первой страницы. Их нельзя назвать картинками, потому что они передавали абсолютно всё, что можно почувствовать, будь то запах, осязание, боль, удовольствие и даже вкус.

«Мальчик Руо, яркий магический дар которого обнаружился ещё в пять, вырастил здоровое деревце с цветами на ветках, похожее на липу. Это растение произрастало только на соседнем континенте, где живут канохи, климат влажный, а тёплых дней гораздо больше, чем в Давурионе. Вопреки ожиданиям многих, дерево совершенно не собиралось увядать в неподходящих условиях и даже распространило свои семена, которые начали произрастать в округе, образуя маленький лесок. Не важно, какой сезон на улице, оно переносило холодный период, как и остальные деревья, а жара его толе усиливала. Талант яла быстро заметили, и он до двадцати оборотов смог вывести ещё несколь десятков подобных растений, сильно развив свой навык. Кроме того, он смог привить ласы, канилы, схенобы и многие другие лиственные деревья, принадлежащие этому миру и не принадлежащие континенту. Но что-то тяготило его разум, возможно, событие, которое произошло раньше пяти».

Закрыв книгу «Детство» я отправил её в полёт обратно на свою полку. То, чем занимался Дариуль, наречённый тогда ещё Руо, я даже понял и, будь у меня точно такие же способности, легко бы повторил по примеру, но, похоже, это что-то врождённое. Но вообще, странно, почему воспоминания начинаются не с самого начала? Взять, к примеру, меня, даже в свои сорок четыре, я отлично помню многие эпизоды, когда мне было три. Впрочем, возможно, его возраст просто не позволяет ему хранить такие дальние воспоминания?

Переместившись на пару шагов, я взял следующую книгу и открыл её.

За уникальный, даже среди ялов, талант, его прозвали Дар’Уль, но потом его имя стало цельным и получилось «Дариуль», с ударением на первый слог. Именно тогда, вероятно, в попытках защититься, его разум начал скрывать имена родителей, так как уже к сорока он не мог вспомнить их. С ними, очевидно, что-то случилось до пяти, но я не стал искать этот эпизод, понимая, что, скорее всего, они умерли или погибли. Впрочем, в какой-то момент я всё-таки смог выловить пару полных имён, женское и мужское.

Закрыв эту книгу, я повторил имена на память для себя и решил немного ускориться, хотя, если честно, утопая в чужих воспоминаниях, потерял немного своей кратковременной памяти.

«А что, собственно, я здесь делаю?»

Нет, я отлично помнил, что мы в этот самый момент сидим на тренировочной площадке, я копаюсь в разуме Дариуля и самую малость опасаюсь проходящего мимо Хасила, но с какой целью я полез в этот разум?

«Может, поздние воспоминания яла подскажут?» — появилась здравая мысль, и я пошёл к самому концу длинного шкафа. Палец коснулся последней книги, и в голове сразу всплыло «400 оборотов».

«Надо же, — подумалось мне, — тут и по годам всё разложено».

«Дариуль вывел огромное количество разнообразных растений за свою жизнь, разработал способ магически ими манипулировать, но он сильно постарел, и с этим начали увядать его способности. Он не мог так же легко оперировать природой, поэтому опыты свои проводил крайне редко и над каждым трудился довольно много времени. Возможно, именно поэтому Халун ни разу не пригласил его на моё обучение, хотя столе нахваливал».

Проклятие, мои собственные суждения снова слились с образами из книги, хотя они выглядели разумно. Дав себе последний шанс, я перелистнул сразу к концу и увидел там своё собственное лицо, которое недавно лицезрел в зеркале.

«О, а вот это уже интересно», — подумал я и сосредоточился.

«Глядя на этого, казалось бы, юного человека, невозможно определить настоящий возраст. Иногда он так же серьёзен, как ял в годах, а иногда столе же непосредственен, как дети. От него лучится и питает всё вокруг странная энергия, а он будто не видит этого или не ощущает, и продолжает отдавать её в мир. Она очень похожа на жизненную, но кто может держать в себе и, тем более отдавать такое количество? Мои исследования порождают всё больше вопросов, но задать их некому. По крайней мере, хорошо, что видеть и чувствовать это могут единицы, и я в их числе. Узнай об этом те же исчезнувшие Усболклаки, на Гнису начали бы охоту. Его предшественник поставил их на грань вымирания, уничтожив целый город».

Чтобы не сорваться до расспросов прямо в мыслях, я захлопнул книгу, потому что сдерживаться становилось всё сложнее, а раскрываться не хотелось. Но даже если я покину его разум, спрашивать напрямую — край идиотизма. Не сложно вызвать подозрения. Да какой там! Он точно заподозрит что-то и вскоре поймёт, в чём дело! Неимоверными усилиями воли я взял себя в руки и нехотя покинул чужую голову, так и не узнав, зачем залез и не вспомнив, за чем залез.

Зря мне твердили: «меньше знаешь — лучше спишь». По-моему наоборот — неопределённость давит на мозги и заснуть не получается. В голову лезут догадки — одна страшнее другой — разум более не в состоянии успокоиться.

Впрочем, вскоре многие вопросы отпали сами собой, так как я умел думать и делать выводы. На их место, впрочем, пришли новые не менее интересные, ответы на которые мне очень хотелось найти. Но нарисовалась ещё одна проблема — Хасил таки подошёл к нам и своим голосом, очевидно, специально чуть приподнятым в тоне, разбудил Дариуля.

Утро встретило меня, традиционно, громким голосом дежурного в уши. Сегодня, кстати, каким-то незнакомым. Они первое время боялись будить меня и даже скромно стучались в дверь, чтобы, не дай Воргхал, не потревожить, но в какой-то момент мне это надоело, и я сказал, что способен просыпаться точно так же, как и младшие в общежитии.