Сон вскоре забрал меня, и я благополучно позабыл всё, что происходило днём.

Утром, когда я уже закрылся от меткого солнца, меня посетила странная мысль, которая решила не покидать разум ещё какое-то время. Дело в том, что до этого я беспокоился больше за себя, не сделают ли канохи со мной чего-то не того, но напрочь забыл про собственные предпочтения. Ничего такого, но на мгновение я подумал, что с памятью Готлод мог передать мне ещё и симпатию к канáхам — местным девушкам. Нет, до этого я уже рассматривал другие народы, но ялийки и марнушки делят со мной один вид, а вот канахи — нет.

Чтобы успокоить себя, я задумался обо всём полезном, что узнал. Во-первых, это, конечно же, язык. Без него я не смог бы комфортно общаться с местным населением. Второе и немаловажное — это уклад. Без лишней скромности, я бы смог стать для остальных таким же канохом, пусть и с немного другой внешностью. Третье — география. Не сказать, что без неё мне не удалось бы достичь Игушода, но она очень сократила мой путь. И последнее, всплывающее в голове — это боевые навыки. Да, может, мышцы и не знают их, но это можно исправить. Может, заняться в ближайшее время? Рука, вроде, больше не ноет, а на месте синяка уже желтоватый след сукровицы.

Ещё мне подумалось, что Горпас примерно это и имел ввиду, когда говорил мне занять себя чем-то. Что ж, послушаю старшего.

Потянувшись, я задел рукой сумку, которую перед сном положил у головы, и почувствовал, как вся энергия заряда возвращается в резерв. Вчера так же было, но я как-то не придал этому значения.

В голову пришла мысль, что будет неплохо переодеться, а то вчера прямо в походном и уснул. Хотя, перед этим ещё бы тело помыть. Тут неподалёку находилась тренировочная площадка, если верить памяти Готлода, и там же места, где можно привести себя в порядок. Может, пустят?

Присев, я осмотрелся. Дом, на убранство которого я вчера не стал обращать внимание, представлял собой времянку. Стены, как и дверь, сделали из сплетённых гибких палочек, но, в отличие от оных, их дополнительно покрыли снаружи чем-то светло-серым, потрескавшимся, но всё ещё стоящим. Уж не знаю, глина это такая или местный аналог бетона, но закрывала она от солнца хорошо — его лучи пробивались только сквозь круглый оконный проём.

Потолок тоже сплели из веток, но сверху уже сложили конус из соломы, который подпирала одна-единственная длинная палка в центре.

Вокруг из мебели находились лишь лежаки, наполненные канохами. Никто кроме меня до сих пор не проснулся, и я решил воспользоваться этим. Тем более, пока я окончательно просыпался, тёр глаза и рассматривал причудливые узоры, составленные из веточек на потолке, пришло понимание, что маленькое строение в отдалении в этот миг очень мне пригодится.

Сделав все дела и умывшись из бочки с дождевой водой, я осмотрелся и занял ближайшую лавку. Она не слишком отличалась от тех, которые я видел на празднике. И ничуть не странно, что я заметил такую мелочь. Утро, солнце и пустая улица. Алат, небось, ещё спит, а мне делать нечего. Только что руку проверить. Впрочем, место удара никак о себе не напомнило до этого момента. Так, может, несильная кольнёт, будто я вчера мышцы чрезмерно напрягал. На такой ноте я даже осмелился немного размяться, и это окончательно взбодрило тело.

Положив сумку на колени, я начал рыться в поисках мыла. Мне повезло; из того, что брал в дорогу для Летунов, остался один-единственный кусок.

Вскоре, когда улицы начали заполняться канохами и строительным шумом, я услышал приближающиеся шаги. Ко мне шёл Рит, один из стражников подле Алата. Видимо, у мэра нарисовались дела поважнее. Впрочем, я отлично его понимал, работы в Игушоде ещё столько, что канохам даже с их трудолюбием на несколько оборотов хватит.

— Диобреа привети, — попытался произнести он. Сложно сказать, понимал он, что его произношение ужасно или нет, но я решил, что насилия над моими ушами на сегодня достаточно.

— Расслабься, на вашем я тоже говорю.

— Отдых больше не нужен?

— Не-ет, — протянул я через зевок, потягиваясь. — В форму бы себя привести, да помыться.

— Рука не болит?

— Ну, так, жить буду, — ответил я, уже машинально махая здоровой рукой.

— Лучше к живителю пойдём.

— Тогда побыстрее с этим разберёмся. — Взяв сумку за лямки, я встал и забросил её на плечо. Рит пошёл впереди, хотя я уже догадывался, в каком направлении мне идти.

Жилые здания вокруг почти ничем друг от друга не отличались. Они на улице стояли так, что образовывали какой-то замысловатый коридор, но вдали я заметил, как некоторые времянки начали сносить. Изначально одна большая кольцевая улица, описанная с двух сторон плотной застройкой старинных каменных строений, представляла собой широкую дорогу, шириной метров в пятьдесят, а с неважными городскими воротами её соединяли относительно узкие переулки. Лишь один из них, выходящий на северо-восток, имел ту же ширину, что и основная улица, и его так же застроили всякими мелкими домами из глины и палок.

Вскоре мы подошли к одному из каменных старых строений, но дверь туда оказалась заперта, и нам пришлось ждать на лавочке. Канохи считали, что это госпиталь, и использовали соответствующим образом. Но чем оно являлось до Красного Века, Готлод не помнил или не знал.

Мы прошли относительно недалеко, где-то полторы версты, и даже за такое расстояние я с трудом мог различить кривизну линии кольца.

— Показать мой родной мир? — спросил я, не особенно надеясь на результат. Ждать всё равно один или два больших. — Там, вроде, не очень сложно.

— Покажите, — с интересом посмотрел на меня Рит.

— Прошу любить и жаловать, планета Земля.

В воздухе в метре над землёй появился голубой шар. Его напополам разделила чёрная лента экватора, затем протянулись тоненькие линии широт, а полюса соединили долготы. Материки я показал схематично, повторить каждый изгиб границы суши я вряд ли бы смог. Шар сохранял форму, ни одна линия не исчезала, хотя я мог в тот же самый момент сосредоточиться на другой. В компьютере, например, весь пласт информации о формах, цвете и размерах модели хранится в оперативной памяти. Обычный разум не способен сохранять такую информацию, не искажая её. Стоит ли понимать, что я как бы наношу нематериальные краски на нематериальный объект в пространстве, который сам и создал?

— Что случилось? — поинтересовался Рит, выводя меня из задумчивости. За этими мыслями прошло не больше минуты.

— Нет, ничего, — ответил я, мотнув головой. — Так, кое-что осознал.

«Как показать страны?» — подумал я, когда последним штрихом наклонил ось земли. Какие-то флаги я, может, и помнил, и даже не забыл порядок в родном триколоре, но ведь материки имели и не по одной стране. Как-то несправедливо будет на всю Евразию изображать одного только медведя. В итоге просто раскрасил страны, границы которых более-менее представлял, в разные цвета и довольно хмыкнул.

Указав на один из материков, я сказал:

— Здесь я родился. Это Россия. Здесь находится Америка, здесь Австралия, тут Африка, Китай…

Вспомнив, наверное, стран тридцать, я истыкал пальцем всю сушу земного шара. Горло до того иссохло, что я полез в сумку за фляжкой, чтобы отпить.

— Необычные названия, — ответил Рит, выслушав меня внимательно. — А где здесь Аздахар?

Поперхнувшись водой, я с удивлением посмотрел на каноха. Модель от этого дрогнула, но не исчезла. Чёрт, а он, ведь, мог и не знать, что я — Гнису. Тот глядел на меня совершенно серьёзным взглядом и ждал ответа.

— Это… не совсем… — Меня очень вовремя прервали двое канохов, которые, с интересом посмотрев на мою модель планеты, подошли к двери и, достав хитрый цилиндр-ключ, открыли её. — Вот и живители.

Мы, подождав какое-то время, зашли следом. Внутри здание являло собой большой зал с каменными стенами и потолком из старых но ещё надёжных деревянных досок, поддерживаемых довольно толстыми балками из обыкновенного сруба. На потолочных крюках, окружённых потемневшими контурами копоти, висели люстры, канаты которых закрепили на стенах, но огонь в них не горел — дневного света и так хватало. Между креплениями на стенах висели старые стяги со знакомым уже рисунком на чёрном фоне, а вдоль стояли довольно широкие лавки, накрытые светло-серой тканью. Как позже оказалось, на них ложились больные. Мне и самому предложили занять одно из мест рядом со столом старшего живителя.