Время вокруг, словно бы замедлилось, но я отчего-то очень часто моргал. К счастью, это не мешало мне смотреть на медленно плывущий по воздуху лист. Чем ближе к земле он находился, тем ярче становилось окружение, но меня от возможного ослепления спасла энергичная тряска за плечо. Картинка передо мной закачалась из стороны в сторону, и я почувствовал, будто просыпаюсь.

— Да очнись ты! — услышал я голос Дариуля, но сильно изменённый. Он с каждым словом становился более привычным, но не менее настойчивым.

— Хор-рошь трясти! — Поняв, что мои слова на него не сильно действуют, я взялся за его запястья и поднял руки над плечами. Мы встретились взглядами, и он, кажется, успокоился.

— Похоже, я забыл, как этому учить, — сказал он с явным облегчением, хотя всё ещё пристально смотрел на меня. — Оглянись-ка.

— Ну, поляна, цветы. А… — Из-за внезапно отказавших передних и задних мышц я едва не упал на спину и не ударился головой. Теперь уже ял схватил меня за запястья и замедлил падение, но не остановил.

— Да уж, всего-то один листик, — выдохнул я, понимая, на сколе ничтожен мой результат. Неразогретый камень сзади показался мне невероятно холодным, по сравнению с тем, на чём сидел я.

— За ночь разум перестроится, — подбодрил он меня и подал руку. — Идём?

— Может, я здесь посплю? — спросил я совершенно серьёзно. — камень разогрею, не маленький.

— Оставайся. Завтра к утру я буду.

— Благодар…

— Конечно, так я тебя тут и оставил! — перебил он. — Все цветы мне перемнёшь! Тебе ещё есть надо. Идём!

Меня удивила резкая смена настроения Дариуля, но я подчинился и через силу встал на ноги. Только один раз я попросил разрешения сойти с пути — по зову природы. Каким-то образом я заставил себя съесть салат и выпить кружку наспех заваренного ялом чая, после чего даже не заметил, как оказался в кровати.

Перед глазами снова пролетел лист, светящийся такими же яркими красками. Он падал с дерева, которое я нигде рядом не видел, но меня это не волновало, будто бы так всё и должно быть. Но ещё в листочке я видел что-то странное, хотя не мог понять, что именно не даёт мне покоя. Потом ко мне пришло озарение — листочек всё никак не мог лечь на землю и погаснуть окончательно. Наоборот, он будто бы с каждым оборотом вокруг меня, становился ярче. Моё тело даже ощутило жар от него, как от большой лампы накаливания.

Неожиданно, вся накопленная листочком энергия вырвалась из него, осветив всё вокруг, будто бы это маленькая сиреневая звёздочка. Она во все стороны испустила свои искривлённые в пространстве лучи, от чего они казались щупальцами. Они прокалывали тьму, словно бы из глубин поднялся разозлённый Кракен и начал прошивать борт корабля, посмевшего нарушить его вековой сон. Однако, в какой-то момент я заметил, что, несмотря на, казалось бы, яркую звёздочку, вокруг стало пасмурно. Её всполохи раз за разом пытались рассеять набирающую силу тьму, но ничего из этого не выходило. Только на четвёртый раз, когда звезда набрала остатки сил для последнего импульса, вспышку и картину вокруг прервал гром. Вздрогнув от неожиданности, я проснулся.

В комнате поселился холод, и я сразу же определил его источник — открытое со вчерашнего утра окно, которое я тут же поспешил закрыть, не вставая с кровати. Повернуть защёлку получилось лишь со второго раза, а после я занялся микроклиматом с помощью магии.

Снаружи немилосердно хлестал ливень, но настоящий шторм, похоже, обошёл Илибез на этот раз. Решив, что сегодня спасать никого не побегу, я повернулся к стенке и снова закрыл глаза. К сожалению, сон больше не шёл, но и на такой случай у меня в загашничке лежало кое-что интересное. Организм всё равно рано или поздно заснёт, так, может, сделать это под музыку? Пришлось, правда, встать, чтобы под светом люмена отыскать свои штаны, в которых лежал плеер.

В надежде увидеть хотя бы четверть заряда, к своему удивлению, я обнаружил больше половины. Что ж, либо он каким-то образом не потерял ни процента за эти дни, либо же стал заряжаться без источника питания. Сложно сказать, как это отразится в будущем, быть может, он вовсе сгорит, но раз уж у меня появилась возможность послушать музыку чуть подольше, воспользуюсь ей по полной.

Утром я легко проснулся и встал прямо перед тем, как Дариуль зашёл в комнату. Он посмотрел на меня и понял, что сном здесь и не пахнет. А я, меж тем, вынимал наушники, думая, почему же музыка остановилась. Похоже, я в бессознательном состоянии поставил её на паузу.

Ткнув кнопку, чтобы экран засветился, я посмотрел в него и увидел там заряд, равный вчерашнему. Интересно, какое из моих предположений окажется верным?

— Как спалось, луми?

— Помимо бестолковых снов, всё в точности, как и вчера.

— Что это? — спросил он, увидев плеер с гаснущим экраном в моих руках.

— О-о. — Да, я ждал этого вопроса и даже придумал красивую легенду. — Это электронный артефакт, способный передавать музыку прямо в уши. Хотите попробовать?

— Может, потом? — спросил он неуверенно.

— Не бойтесь, для здоровья не опасно. — Дариуль всё равно покачал головой. — Как хотите. Между прочим, где мне взять щётку для зубов?

— Я делаю их, но ты и сам справишься.

— Материал не подскажете?

— Не сегодня. Готов снова в лес?

Примечание автора: «Луми» образовали ялы сокращением слова Lumen, что значит «свет». Сделали они это для того, чтобы маги, не умеющие управлять своими силами, случайно не создали настоящий люмен. Такое обращение равнозначно словосочетанию «Ранняя пташка».

После утренних процедур и завтрака мы оказались на поляне, и мои глаза снова устали раньше времени, но на этот раз я знал, чего ждать и просто поднял их вверх, пока не оказался строго под деревом. Камень снова приветил меня своей холодной поверхностью, но я быстро разогрел место под собой. Дариуль лишь спросил, всё ли я помню, и, получив утвердительный ответ, сел рядом, подложив, очевидно, живую подушку.

На этот раз листья, падающие с дерева, показались мне невероятно тусклыми. Нет, я всё ещё видел основные цвета, небольшие примеси серого — мелкие песчинки, прилипшие к листу, воду, струящуюся внутри синим и утекающую из него с каждой секундой красным потоком жизнь. Приготовившись к чему угодно, я решил поднять взгляд наверх, к кроне дерева. Сначала было больно, будто бы я смотрю на солнце, но вскоре я привык к этому. Каждый листик, живой и здоровый, просто пылал жизненной силой, красным, смешанным с водой — синим, но одновременно с этим, на какой бы я ни посмотрел, был окружён нестойкой жёлтой дымкой того же оттенка, что и обычный воздух.

Ветки, на которых держались листья, имели более скромные цвета — коричневый — материал коры и древесины и едва светящиеся изнутри красные и синие жилки. Чем толще были эти ветки, тем менее заметными за корой казались эти потоки, хотя обычным зрением я и этого не увидел бы. Они струились от корней и исчезали в ярких цветах кроны.

Пытаться смотреть таким Источным Зрением на Дариуля, сидящего в метре от себя я не рискнул, так как едва взгляд приближался к нему, я на периферии чувствовал невероятную мощь, сильнейшие потоки света и даже тепло, как в том ночном кошмаре, который только что вспомнил. Тогда я решил поиграться с магическими линзами, которые всё так же успешно держал у себя в глазах. Если я смог приблизить зрение, может, получится увеличить объект, на который я смотрю?

К сожалению или к счастью, я смог лишь смутно увидеть очертания живых клеток, а при дальнейшем увеличении внезапно заболевала голова. К счастью, это ощущение пропадало, лишь только я отпущу приближенный объект. К тому же приходилось напрягать мышцы, чтобы даже малейшее движение не сбило картинку, и то, мне мешало собственное сердце. Оно казалось спокойным, но вместе с тем удары происходили очень часто и смазывали всё, что я вижу. Видать, моё восприятие времени всё ещё не выровнялось с привычным его течением в ИЗ, но это всё равно уже лучше, чем было вчера. Сегодня мне удалось увидеть значительно больше. Может, такими темпами в скором будущем я смогу взглянуть и на Вадиса?