Снаружи я увидел мастера Парката, который с собранными за спиной руками ходил мимо рядов с мечниками и бегал глазами по бойцам, оценивая стойку, скорость и точность движений. Он не сразу обратил на меня своё внимание, а я, кивнув ему, прошёл мимо, прямо к бочке с водой, у которой умылся и даже намочил волосы.
К слову, вопреки событиям из сна, на улице дело шло к полудню, и вот-вот должно прозвенеть на обед. С этим Закаменными я перестал нормально ориентироваться, утро в этот самый момент или всё-таки вечер, и приходилось тратить на это дополнительно по минуте, вспоминая, где тут восток с западом, и куда к вечеру должно грохнуться светило. Хорошо, что я мог прийти в столовую чуть позже и получить свою порцию.
Вернувшись к тренирующимся, я взглядом дал понять Паркату, что хотел бы с ним поговорить. Он закончил урок, отпустил учеников и сперва всё-таки направился к бочке.
— Зря умываетесь, мастер, — сказал я, подойдя к каноху. — Кое-что покажу, не против?
Мы вышли туда же, где только что работали ученики, и я встал в стойку, вспоминая сон. Роктус появился сам собой, и тело начало движение вперёд. Глаза при этом я закрывать не думал.
Не без ошибок я выполнил первый приём, но тело уже после него забилось. Скорость и сила, которую я вкладывал в уничтожение воображаемого противника должна бы разрубить его пополам, но я не понимал, где может потребоваться такое. Разве что, если я заделаюсь палачом, ведь смерть противника ожидает почти мгновенная — вместе с корпусом раздвоение ждёт сердце и особенно толстые сосуды, кровь из которых выйдет очень быстро. Вероятно, даже позвоночник не станет большой преградой, если выпад получится достаточно длинным.
Мастер стоял с немного тревожным лицом, но глаза выдавали его заинтересованность.
— Я не думаю, что у меня хоть часть получится, — сказал он и сходил к корзине с тренировочным оружием. — Медленно покажешь?
— А быстро теперь и не получится, — ответил я с ироничной улыбкой и начал приём.
Мы в какой-то момент синхронизировали движения, и мне даже показалось, что моё тело отдохнуло. Дав отмашку, я снова ускорился и ещё раз провёл тот приём, от чего ранее уже разгорячённое тело не так пострадало. Может, всё дело в том, что я начал без разминки? Те повороты корпусом после сна можно даже не считать. Паркат, выучив все движения, тоже попытался поспеть за мной, но неудачно споткнулся и едва не упал. Врождённая устойчивость спасла его, а вслед за этим я услышал удивлённые вздохи учеников позади. Они уже успели отобедать и наблюдали за нами во все глаза.
— А ну кыш от сюда! — рявкнул я, и канохи быстро разошлись в разные стороны.
— У-ух. — Мастеру белой ленты было тяжело. — Где ты этому научился?
— Да вот, приснилось. — Мне и самому хотелось где-нибудь лечь и, как повезёт, выспаться или тихо покинуть этот мир. — Да уж, мистер Чан, тебе я не завидую.
— А? — Каноху, похоже, уже и слова давались с большим трудом. Всё-таки, до того, как он ускорился, он много раз попытался одновременно со мной выполнить все движения в замедленном темпе и очень злился, допуская ошибки.
— Вы его не знаете, мастер.
Показав Паркату ещё несколько разных движений, разумеется, медленно, я с чувством выполненного долга, ноющей спиной на пару с гудящими ногами и прочими атрибутами переутомления, пошёл, наконец, на обед. Пришлось есть то, что не съели ученики.
Всё оставшееся время до вечера я провёл в Закаменном, лёжа в покое на траве под сенью высоких деревьев. Чтобы не заболеть, я специально задумал так, чтобы земля подо мной оказалась тёплой, как нагретый под местной маленькой звездой камень.
* * *
Странно, но на этот раз меня разбудил не дневной свет, проникающий через окна, а тихие шаги рядом. В голову сами проникли воспоминания, как я больно ударился, выбираясь из портала, доплёлся по темноте сюда и, не закрывая двери, упал на кровать. На этот раз не фигурально выражаясь.
Уверен, если бы кто-то с громом топтался рядом, я бы и не почесался, но крадущиеся движения заставили организм почуять неладное даже во сне. Тот, кто пытался всячески избежать моего внимания, наоборот, только сильнее его привлёк.
Комплекция, которую я разглядел в силуэте, напоминала каноха, что не очень сузило круг подозреваемых, поэтому следом пошли другие его параметры. Рост, форма головы, может даже звук дыхания.
Странно, канох лишь зашёл, осмотрелся и подошёл ко столу, где до сих пор лежала нарисованная карта. Он вгляделся, но под слабым светом далеко неполной луны рассмотреть что-то даже на белоснежной бумаге вряд ли смог бы. А магию пришелец не использовал. Боится, что меня разбудит? Ну так — я уже. Просто, я узнал каноха. Тот недовольно помялся и, было, собрался к выходу, как тут слово взял я:
— Стоять! — Непрочищенное ото сна горло выдало хриплый результат, но слово канох разобрал и застыл.
— Мастер? — Рука, готовая к появлению Роктуса, расслабилась, да и клинок что-то не появился.
— Ночные занятия я не провожу, ты в курсе. — Одновременно с последним словом надо мной сам собой появился люмен. Мне даже слов говорить не пришлось. И самое главное, он точно мой, но что-то в этот самый момент обращать на такую странность внимание мне не хотелось. Была другая побольше. — Слушаю.
— Мастер Фура, возьмите меня в Чистые Горы, — сразу без прелюдий с восторгом в голосе выдал он, от чего я вскочил с кровати. Тело пронзила дикая боль сразу в нескольких местах.
— Тише-тише, — с трудом выдавил я. — Ты где про них слышал?
— Меня обучили Второму языку, — как-то неожиданно нахально ответил он. — Парката сложно было не услышать, да вы и сами об этом сказали.
— А с чего ты взял, что я туда собираюсь? Вообще-то, я мог и пошутить перед мэром. Кроме того, ты ещё помнишь вестей от туда уже с сотню оборотов нет?
Меня не спас ни снисходительный тон, ни такой же снисходительный взгляд — канох стоял на своём и не изменял полного решимости лица.
— Чёрт, — ругнулся я, сдавшись. — Но почему я? Твой народ скоро так и так пойдёт по морю.
— У нас двоих одна цель, Фура, — ответил он практически на идеальном общепринятом.
Мой Люмен в мгновение рассыпался искрами, как лампочка накаливания, оставив после себя на сетчатке слепое пятнышко. За то мгновение, пока канох соображал, я успел переместиться ему за спину, как раз туда, где находился мой меч. Звяк, и он в руках.
Дертас вскоре сообразил, что произошло, и вместе с люменом над его головой в руках у каноха слабенько замерцало электричество.
Он казался большим чёрным камнем на фоне звёздочки позади, а лицо не выражало ничего. Откуда каноху знать общепринятый на таком уровне? Слишком много мыслей пронеслось в голове, вплоть до той, что передо мной шпион Тнеллов. От чего бы ему напрашиваться ко мне в ученики? Своими боевыми искусствами я тут ещё не успел прославиться.
— Мастер, я тебе не враг, — сказал он, пока его руки сжимались в кулаки, гася электричество. — Мы похожи.
— Давно мы на «Ты» перешли? — опешил я от такой наглости.
— Мастер, я гораздо старше тебя, — сказал он и, обойдя меня, медленно вышел наружу. Его лицо лишь у самого выхода на мгновение стало хмурым, но я заметил это, пока его люмен не исчез, погрузив комнату во мрак. Когда надо мной сам собой появился мой Люмен, в щели незакрытой двери уже никого не было.
Опираясь на меч, как на трость, я по пути к стулу сделал несколько заметных отметин в полу, а в конце воткнул его как нож в одной из популярных программ, шедших по ящику, и бухнулся на стул. Тело, которое до этого момента я держал в напряжении, болело, но я решил ещё раз немного напрячься и, открыв окно, выкрикнул:
— Извини, Дертас!
Чуть позже, схватившись за подлокотники, я с трудом встал и снова почувствовал всю прелесть моих дневных кувырканий. Это подкосило ноги, и с грохотом я рухнул на пол. Руки меня особо не выручили от поцелуя с полом, но я смог немного подняться, чтобы потом рывком перевернуться на спину. На ушибы плевать, зато теперь я мог полностью расслабиться, от чего боль начала медленно таять.
