«Если тебя так волнует долг, сделай там всё правильно», — наконец высказал он. В ответ я даже не подумал, только кивнул, закрыв глаза.

У входа на кафедре лежала большая открытая книга с записями, и я подошёл. Неожиданно каракули в ней собрались в понятные слова. В отличие от Общепринятого языка в Давурионе, канохи писали горизонтально слева направо, что ещё больше упростило мне задачу. Жаль только, ничего полезного в книжке давно не записывали. Страницы в нескольких местах даже позеленели от плесени, а карандаш — две когда-то связанные между собой палочки с тонким обточенным угольком — распался на части от старости ниток.

Где именно мои вещи, я так и не узнал, поэтому пришлось идти вдоль полок, заполненных разной одеждой, где истлевшей, а где и относительно новой; оружием потемневшим от времени и грубым, и украшениями, заключёнными в медных сплавах. Возможно, более благородные металлы давным-давно растащили канохи, на которых влияние «Центра» не такое сильное. В памяти из-за этого всплыли местные деньги — по сути те же три металла, но с другим весом и иногда даже формой. Когда-то канохи чеканили квадратные монеты и шестиугольные, от чего любили раскладывать их и даже придумали что-то вроде шашек.

Где-то в середине одного из рядов шкафов мой глаз зацепился за знакомую вещь, и я остановился. За мной всё это время следовал люмен, и я даже не мог вспомнить, когда призвал его. Он заставил блеснуть гладкий край лука, подаренного мне Инудидом и магически переделанного Дариулем. Радом, уже не такой заметный, показался меч Роулла и запылённая будто бы случайно Капля, найденная в попытке побега из темницы Илибеза. Сумку я нашёл чуть дальше, и её, судя по всему, очень облегчили.

«Чу, даже кольцо не забрали! — удивился я про себя, открывая изрядно опустевшую сумку. — А еды тю-тю».

«Лучше, чтобы гнить оставили?» — едко спросил канох.

«Э-э, я не подумал об этом. — Следом я потряс бурдюк и услышал плескание воды. — Ну, хоть от жажды не помру. Хотя-я».

Мне глянулась металлическая фляжка рядом, но в первое мгновение я отмёл мысль о замене. Впрочем, когда дело дошло до того, чтобы нацепить бурдюк на пояс, взгляд снова упал на металлический предмет. Уже ради утоления интереса, я взял её в руки и взвесил. Тонкий металл оказался легче лиственной имитации кожи, но по объёму фляжка выглядела более вместительной. Долго думая, какую из них оставить, я остановился на третьем варианте — взял обе. Авось, пригодится. К тому же, появилась мыслишка, где.

Пока надевал на себя вещи, вешал оружие и сумку, я отвечал на всякие праздные вопросы каноха, а он взамен подсказал, что я теперь вообще-то имею представление, чем помимо тех несчастных гранатов можно питаться в лесу. Мне тогда, к слову, очень повезло, здесь много растительных продуктов, от которых, может, и не умрёшь, но плохо станет гарантированно, и это каноху. Робко спросив про столовые для стражи темниц, я услышал в мыслях громкий хохот. Этим смехом канох хотел сказать, что там меня и повяжут. Стража едва ли исполняет свои обязанности по коридорам, но уж точно не пропускает приёмы пищи. Некоторые даже поселились там — из-за небольшого штата оборудовали спальни прямо в столовой.

Что ж, Готлод в чём-то прав. С одним только отличием: если встречусь с вооружёнными канохами, я не стану снова сдаваться в плен. Мне не хотелось убивать их, а теперь не хочется ещё больше, но свою свободу и, возможно, жизнь я продам очень дорого.

К слову, подумав о бое, я глянул на клинок в руках, и в памяти всплыли совершенно новые движения, которые я смог бы с ним совершить. Техника практически не перекликалась ни с моей, ни с ялийской, и я понял, что так сражаются только канохи. Надо сказать, движения очень перспективные, хотя Готлод и не являлся большим мастером.

«За столько оборотов чему-то обязательно научишься», — отправил мысленно Готлод.

«Осталось только отработать, — ответил я, убирая оружие в ножны. Внутри родилось странное ощущение, будто канох в какой-то момент жизни просто узнал всё это. — Когда ты обучался? Не могу понять».

«Давно, — ответил он коротко, и я понял, что он не хочет об этом говорить. — Давай выбираться».

Минуя последний крайний коридор, я увидел большие двери и сразу понял, что они ведут наружу. Готовясь к чему угодно, я упёрся плечом в одну из створок и, держа в руке меч, навалился на тяжёлое дерево, обитое потемневшим от времени металлом с квадратными клёпками по периметру.

Лицо обдало приятным дневным теплом, все запахи, успевшие поселиться в носу, быстро покидали его, сменяясь свежим воздухом с ароматами травы и недавно прошедшего дождя, тучи от которого уже успели уйти в даль и открыть солнце взору. Оно светило ярко, почти слепило, но вместе с тем оно же и грело тело под одеждой. Однако, вместе с этим я вновь ощутил давление на разум. Оно стало ещё сильнее, но я теперь точно знал, такое ощущение — признак борьбы разума с воздействием. Канохи таким механизмом не обладали.

«Отпусти меня, Фура, — спокойно подумал Готлод. — Я готов».

«Ты уверен? Может, есть способ оживить тебя?»

«Даже если он есть, я не могу ждать, пока ты отыщешь».

«Тогда, где бы ты ни оказался, желаю твоей душе обрести гармонию, Готлод. Прощай».

Полностью открывшись, я почувствовал, что внутри становится гораздо легче. Чужая душа покинула вместилище, а линия мысли на этом оборвалась навсегда. Руки, которые до этого на свету показались мне бледнее обычного, обрели привычный телесный цвет, тело стало более податливым, а твёрдые мышцы вернули былую гибкость. Однако, воспоминания каноха — его небольшая шалость — всё-таки остались, это я точно знал.

Выдохнув от того, что смог расслабиться, я осмотрелся и по светилу примерно понял, где какие стороны света. Если ориентирование не подвело, я вышел прямо на дорогу, которая ведёт в столицу. Вероятно, дальше будет много патрулей, и мне придётся идти с большой осторожностью, но, в какой-то мере канохи, принесшие меня сюда, оказали мне услугу. Кроме того, благодаря им я снова встретился с Готлодом, пусть и посылал мысль совсем другому разумному.

К слову о нём, чтобы не отвлекаться, я сошёл в заросли, росшие вдоль дороги и отыскал между корнями больших деревьев скрытную ложбинку. Там меня вряд ли заметят, даже если с дороги буду смотреть.

«Э-э, Горпас?» — отправил я осторожную мысль.

«Дрэ! Ты опять пропал! Что происходит⁈»

«Спокойно, всё в порядке, я живой».

«Ты где? Да что я спрашиваю? — Он неожиданно открылся, и в голове тут же наросло неприятное давление, отдавшееся болью. — Не понял».

«Закройся, мне больно!» — рыкнул я ни то мысленно, ни то вслух, и дракон всё-таки послушался. Натирая виски, я объяснил, что произошло и попросил больше так не делать.

— У-ух, — выдохнул я, и стало чуточку легче.

Он успокоился, и я рассказал, почему на этот раз пропал, и чем всё это время занимался. У меня даже появилось чувство дежавю.

«Значит, ты пленил чужую душу?» — подвёл дракон немного удивлённо.

Между тем, прищурившись, я вдали увидел ещё пока тонкую линию стены города, которая из-за своего диаметра от сюда казалась прямой. Лежать меж корнями мне вскоре надоело, и я снова пошёл, внимательно глядя на дорогу.

«Как сказать, — неуверенно протянул я, в поисках прохожих. Патрулей и правда оказалось много, и лучше бы я выходил ночью, а не утром. — Не совсем. Его нужно было освободить из ещё более страшного плена».

«Но как? Он канох. А ты человек, вы даже близко не похожи».

«Кое-что произошло. — Мне показалось, что это может быть важным. — Похоже, на время я сам стал канохом. Не могу объяснить, но со мной такое уже бывало».

Горпас затянул с ответом, но прежде, чем я собрался ещё что-то подумать, всё-таки прервал паузу:

«Кажется, я понимаю. — Его мысленный голос звучал неуверенно. — Знаешь, существует одно место, где такие изменения не кажутся чем-то странным. — Горпас непроизвольно поделился образом, который я не разобрал. — Однажды я отнесу тебя туда».