У меня так кружится голова, что я вынуждена сесть обратно.

— Это безумие. Я уже говорила тебе, что не умею принимать помощь, а это… Боже, Роуэн. Я не привыкла, чтобы кто-то делал для меня такие вещи.

Смесь благодарности и уязвимости бурлит в моих легких.

Его взгляд впивается в меня, пристальный и неумолимый. — Тогда тебе лучше привыкнуть к этому, потому что я забочусь о том, что принадлежит мне, Солнышко.

Мой пульс учащается. Есть что-то такое в том, как уверенно эти слова слетают с его губ, что заставляет волосы на моем затылке встать дыбом.

На мгновение я вижу еще одну версию Роуэна. Интенсивный, собственнический, темный.

Но потом он улыбается, и этого как будто не было. — Не забывай, что ты тоже помогаешь мне.

— Наверное… — Я замялась. Учитывая, какую бомбу он только что на меня обрушил, мне начинает казаться, что это соглашение принесет мне гораздо больше пользы, чем ему. Если только… — Роуэн. Ты хочешь чего-то большего в обмен?

Он качает головой. — Например?

— Я не знаю. Может, ты ждешь, что я стану твоей секс-рабыней или что-то в этом роде. Не похоже, что мне есть что еще дать.

На его лице появилась улыбка.

— Я просто хочу напомнить тебе, что у меня никогда не было проблем с тем, чтобы заставить женщин спать со мной. Принуждение — не мой конек, если, конечно, тебе это не нравится.

— Мне это не нравится.

— Тогда, может быть, не стоит смотреть в рот дареному коню.

Я поджимаю губы. Он, конечно, прав. Если он действительно хочет сделать это, чтобы помочь нашим свиданиям, почему я должна его останавливать? Для него это должно быть выгодно. Насколько я знаю, он теряет кучу клиентов.

Роуэн стучит своим коленом по моему. — Ты в порядке?

Нет. Но, думаю, пора признать, что Роуэн не совсем тот, за кого я его принимала.

Я встречаюсь с ним взглядом. — Я должна тебя поблагодарить.

Он ухмыляется. — Наконец-то.

— Это очень щедро.

Настолько щедро, что я знаю, что сделаю все возможное, чтобы отыграть наше выступление. Мне нужно только убедиться, что я не попаду в неприятности в процессе.

— Тогда решено. — Его взгляд ласкает мое лицо, а затем опускается на мою пустую миску. — Тебе нужно поспать.

Как по команде, мой рот раздвигается в зевоте. Мои веки словно сделаны из бетона. Этот долгий сон не принес мне ничего хорошего. — Сегодня я буду валяться как бревно. Не проводишь меня в мою комнату?

Роуэн встает и помогает мне подняться на ноги. Он не отпускает мою руку, пока ведет меня по коридору, а я не отпускаю его.

Только потому, что устала.

И уж точно не потому, что какая-то крошечная часть меня любит это.

Я жду, что он поведет меня наверх, но он этого не делает.

Он останавливается перед дверью, которая может быть только…

— Ты будешь спать в моей спальне.

Всплеск адреналина, последовавший за его словами, сразу же пробуждает меня. Я вырываю свою руку из его.

— Только не говори мне, что это часть продажи наших фальшивых отношений. Никто не будет наблюдать за нами в твоем доме.

— Другие спальни еще не готовы, — говорит он без обиняков. — Когда они будут готовы, ты сможешь занять одну из них. Не волнуйся, я буду спать на диване.

О. Мои щеки покраснели. Мне действительно нужно перестать делать поспешные выводы, когда я рядом с ним. — Ты уверен?

— Уверен.

Он распахивает дверь и открывает свою двуспальную кровать. Она выглядит совершенно новой, удобной и манящей. Мои мышцы болят, и я наконец просто… падаю. — Хорошо, спасибо.

— Ванная комната здесь.

Он показывает на дверь слева от встроенного шкафа.

Я оглядываю помещение, чувствуя, что вторгаюсь в его святилище. Здесь не так много личных вещей — только его одежда, проглядывающая сквозь щели в дверцах шкафа, спортивная сумка на полу и несколько безделушек на ближайшей ко мне тумбочке. Простыни темно-серого цвета и выглядят свежевыстиранными. Может, он поменял их, пока я дремала. Вещевой мешок с вещами, которые я собрала у себя дома, стоит в углу.

— Спасибо тебе еще раз. За все.

Его челюсть сжимается, и долгое время он просто смотрит на меня. — Не упоминай об этом.

Он уходит, а я иду и сажусь на кровать. Пододеяльник прохладный и мягкий под моими ладонями, и, уткнувшись носом в подушку, я улавливаю тонкий намек на его запах.

Волна удовольствия пронзает меня.

Ты теряешь голову.

Оторвав лицо от подушки, я бросаю взгляд направо. На тумбочке лежит книга. Я беру ее в руки и читаю название.

La Vita Nuova. Данте.

Внутри книги английский и итальянский языки соседствуют. Интересно, говорит ли Роуэн по-итальянски?

В ванной я умываю лицо, делаю свои дела на унитазе и быстро принимаю душ. Но когда я достаю из сумки одну из футболок, в которых я спала, то чувствую только запах дыма.

Я бросаю ее, застегиваю молнию и засовываю сумку под кровать. Я не могу в ней спать. Я не хочу, чтобы мне снился огонь.

Лучше попросить у Роуэна рубашку. Завтра я постираю свои вещи и отдам ему.

Я натягиваю толстовку с капюшоном, которую Роуэн дал мне сегодня, застегиваю ее до конца и выхожу из спальни.

Роуэн сидит на диване и что-то набирает на своем телефоне.

— Можно мне взять что-нибудь для сна?

Его глаза переходят на мои, а затем опускаются к моим голым ногам. Его толстовка достаточно велика, чтобы доходить мне почти до колен, но я вдруг отчетливо осознаю, что под ней ничего нет. Мои бедра сжимаются вместе.

Глаза Роуэна темнеют, когда он поднимается на ноги. — Конечно.

Когда он проходит мимо меня, чтобы войти в спальню, между моих ног возникает пульсация жара. Он роется в шкафу и запихивает под мышку какие-то вещи, видимо, собираясь на завтра. Затем он достает аккуратно сложенную футболку. — Вот.

Я беру ее у него и расправляю. Как и ожидалось, она огромная. На мне она будет как ночная рубашка.

— Подойдет?

— Да. — Я сжимаю футболку. — Я верну ее тебе завтра.

Когда он не отвечает сразу, я смотрю на его лицо. Он смотрит на футболку в моих руках, его большой палец проводит по нижней губе. Молчание тянется до тех пор, пока его глаза не поднимаются на мои.

Прямо над левой бровью у него небольшой шрам.

— Оставь себе.

ГЛАВА 17

НЕРО

Гудок. Гудок. Гудок.

Я бормочу проклятия в адрес телефона, прижимая большой палец к значку "дремать".

Я не люблю утро. И никогда не любил. Большую часть своей жизни я работал по ночам.

Теперь у нас с Сандро встречи начинаются с восьми утра, иногда даже в такую гребаную субботу, как сегодня.

Мы разрабатываем план одного из самых крупных проектов, которые мы делали, и пока архитектор руководит процессом, я буду на палубе, когда мы начнем говорить о цифрах. Клиенты — заноза в заднице, которые любят проводить умопомрачительно долгие встречи по выходным. В обычной ситуации мне было бы все равно, но сегодня я чувствую досаду из-за того, что оставил Блейк одну.

Когда мы купили фирму, мы сохранили большую часть существующего персонала. В Handy Heroes работали хорошие люди, но владелец вел бизнес вхолостую. У него едва хватало денег, чтобы выплатить зарплату за месяц, когда мы ее забрали.

Я не был совсем чужим в этом бизнесе. Еще в Нью-Йорке мы контролировали значительную часть цементной промышленности. Если фирма хотела участвовать в тендере на проект стоимостью более трех миллионов, она должна была получить наше одобрение. Владельцы платили нам десять процентов от суммы контракта — по крайней мере, умные платили.

Глупые оказывались на дне Гудзона.

Но в Дарквотер-Холлоу мы с Сандро работаем по правилам. Никакого запугивания. Никакого рэкета.

Ничего, что могло бы привлечь к нам нежелательное внимание.

Неудивительно, что мне было так чертовски скучно.

Но теперь уже нет.

Я сажусь на диване, зеваю и провожу пальцами по волосам. Будильник снова начинает пищать, прежде чем я его выключу.