Беспокойство сразу исчезло с ее лица, и она вздохнула с мягкой улыбкой.

— О, Элла. Ты влюбилась в него, да?

— Он обнял меня!

— Не то чтобы я тебя винила. Он хороший человек, правда. Он замечательно ладит с детьми, добрый, надежный, и на него действительно приятно смотреть. Добавь к этому его комплекс рыцаря в сияющих доспехах, и ты просто обязана была влюбиться в него, — она взяла меня за руки.

— Он обнял меня, — прошептала я.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Ничего. Он уже дал понять, что это не обсуждается, и я не могу его винить. Я не совсем свободна от багажа, знаешь ли. Двое детей, один из которых болен, бизнес, которым нужно управлять, огромные проблемы с доверием. Я не совсем та, кого бы он хотел. Он не такой.

— И какой же он на самом деле?

— Он идеальный.

Ада вздохнула и опустила руки.

— Ладно, ты можешь оставаться здесь и дуться. Но на тот случай, если тебе захочется проявить себя и сделать что-то спонтанное, мы с Ларри займем на ночь комнату для гостей. Так что мы будем здесь. Всю ночь. И до утра. Ну, знаешь… на всякий случай.

— Я веду себя соответственно своему возрасту.

— О, милая, ты не ведешь, и никогда не вела. Ты не старая, не испорченная, не высохшая дева. Тебе двадцать пять. Так что да. Я иду спать.

Я стояла в своем кабинете, не желая двигаться, но и не желая снимать каблуки. Это было слишком похоже на поражение.

ТЕБЯ ДОСТАТОЧНО.

Я уставилась на слова Хаоса, напевая их в голове. Он был прав. Меня было достаточно, и мне надоело быть пассивным участником в наших с Бекеттом отношениях. Взглянув на диплом Мэйзи, сделанный собственноручно, я задержала взгляд на неровном почерке Бекетта. Что это с военными и их почерком? Хуже докторского. Его почерк был таким же плохим, как у Хаоса, а это уже о чем-то говорит. Я потеряла Хаоса прежде, чем успела проявить свои чувства, и не собиралась повторять эту ошибку с Бекеттом.

Я вышла из кабинета, взяла ключи со стола у входа и вышла на улицу. Я могла бы поклясться, что услышала «Давай, девочка» из окна гостевой комнаты, когда забиралась в машину, но, когда я оглянулась, в комнате было темно.

— Тебя достаточно, — бормотала я про себя все время, пока ехала к дому Бекетта. У него горел свет, так что, по крайней мере, я не разбудила его. Я припарковала машину и, сглотнув легкий привкус паники, наполнивший мой рот, выпрямила спину, поднялась по ступенькам.

Тук. Тук. Тук.

Я приложила костяшки пальцев к двери, прежде чем успела струсить, но за те драгоценные секунды, которые потребовались Бекетту, чтобы открыть дверь, у меня начали расти перья вокруг сердца, очень похожие на куриные.

— Элла? — ответил он, распахивая дверь настежь. Он все еще был в костюме, но ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу у горла, обнажив небольшой участок кожи, который мне вдруг отчаянно захотелось поцеловать. — Все в порядке? Это Мэйзи?

— С Мэйзи все в порядке, — сказала я ему, одновременно раздражаясь и любя его за то, что он первым делом подумал о ней.

— О, хорошо. Что происходит? Заходи, — он отошел в сторону, и я вошла в дом, пройдя по коридору. Там, где раньше было холодно и безлико, теперь в разных местах висели картинки, нарисованные Кольтом и Мэйзи, например те, что я разглядывала на холодильнике, когда зашла на кухню. Он изменил свой «порядок и аккуратность» и позволил нам «заполнить» то самое пространство, в котором он жил. Глупо, но фотографии немного успокоили мой безудержный страх, что Бекетт однажды исчезнет. — Хочешь выпить? — медленно спросил он.

— Нет, — я повернулась и увидела, что он прислонился спиной к стойке.

— Ты пригласил меня на свидание.

— Да, — он одарил меня сексуальной улыбкой, расстегивая манжеты рубашки, и мне захотелось пнуть его.

— Ты пригласил меня на свидание. Ужин, танцы, романтическая прогулка. Потом ты довел меня до двери и обнял. Как будто я твоя сестра, — я подалась вперед, и выражение его лица изменилось, в нем промелькнул голод, прежде чем он взял себя в руки.

— Так и есть. Виновен по всем пунктам.

— Я не твоя сестра, Бекетт.

— Я заметил, — он глубоко вдохнул и положил руки на стойку, его костяшки пальцев мгновенно побелели.

Я прижалась к нему, едва не застонав от давления его твердых мышц под моими пальцами, когда положила руки ему на грудь.

— Может быть, за последние семь с лишним лет свидания изменились, но, судя по моему небольшому опыту, они заканчиваются поцелуем, — я приподнялась на цыпочки, пока мои губы не оказались прямо под его губами.

— Элла, — он произнес мое имя как мольбу, но для чего? Чтобы дать нам то, чего мы оба хотели? Или чтобы я отступила и оставила его спать со своей честью?

— Скажи мне, чего ты хочешь. Потому что я хочу поцеловать тебя. Даже если это будет только один раз, — я закрыла крошечный промежуток между нашими ртами и провела губами по его губам. Как у такого жесткого мужчины могут быть такие мягкие губы? Его тело превратилось в камень на фоне моего, каждая мышца напряглась. Под моими кончиками пальцев его сердце начало колотиться. Став смелее, я нежно поцеловала его, задержавшись на нижней губе. Затем я отстранилась настолько, чтобы заглянуть ему в глаза. В остальном он мог быть статуей, но эти глаза говорили все, что он не мог сказать, и он был в секунде от…

Его рот прижался к моему, и весь он ожил. Одна его рука проделала путь по моим волосам, а другая обхватила мою талию и притянула меня еще ближе. Я раскрылась, и его язык проник внутрь, захватывая, поглощая, изучая каждую линию моего рта. С моих губ сорвался стон, и я зарылась руками в его волосах, нежно перебирая короткие пряди. Затем я поцеловала его в ответ, как мечтала уже несколько месяцев. Наши губы сплелись, поцелуй был сладким на вкус, как вино, которое мы выпили после танца, и таким же пьянящим. Он втянул мой язык в рот, а я с нетерпением стала тереться о его, поглаживая и лаская. Боже правый, этот мужчина знал, что делает. Весь мой мир крутился вокруг этого поцелуя, и вокруг того, как, Бекетт обнимал меня.

Он сменил темп, нежно посасывая мою нижнюю губу, а затем наклонил голову и стал целовать меня глубже, пока я не стала еще больше нуждаться в нем. По моим венам разлилось тепло, оживляя меня, эйфорическая смесь покалывания в конечностях после того, как они заснули и вновь обрели чувствительность.

— Боже, Элла, — простонал он, запустив пальцы в мои волосы.

— Да, — сказала я, наслаждаясь всем происходящим. Он изогнул свое тело над моим, приподнял меня за попу, повернул и усадил на стойку. Затем он обеими руками обхватил мое лицо и целовал меня до тех пор, пока я не забыла свое имя — я принадлежала ему. Мои пальцы пробежались по его шее, пока я не схватила его галстук снизу и не просунула пальцы в то место, где он ослабил узел.

— Я мог бы целовать тебя вечно, — сказал он мне в губы.

— Я не против.

Он улыбнулся, и я не смогла удержаться от зеркальной улыбки. Все в этом ощущалось так невероятно правильно. Он откинул прядь волос с моего лица с нежностью, которая заставила мое сердце забиться, словно оно тянулось к нему. Я люблю этого мужчину. От одной этой мысли моя потребность возросла до предела, и я почувствовала боль и беспокойство. Последние семь лет мое сексуальное влечение было как разорванная цепь, и вдруг свет снова зажегся, когда Бекетт щелкал выключатель за выключателем.

Снова целуя меня, он обхватил меня руками, и когда он притянул меня к краю стойки, я раздвинула колени, соединяя наши губы, грудь и бедра. В поцелуе появилась острота, грубое отчаяние, которое могло быть только результатом желания, которое мы оба держали на привязи последние несколько месяцев. Я проклинала слои ткани между нами и жалела, что не выбрала более короткую и менее пышную юбку. Он прервал наш поцелуй, и я задыхалась, втягивая столь необходимый воздух, когда он прижался губами к моей шее. Святое дерьмо.

— Бекетт, — прохрипела я, откидывая голову назад и предоставляя ему неограниченный доступ ко всем частям меня, которые он хотел. Они все были его.