— Я знаю, что операция будет тяжелой. И для нее, и для тебя. Пожалуйста, пообещай мне, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится.

Я оглянулась через плечо и увидела, что он стоит в коридоре в пяти футах позади меня. На его лице была решимость, но в глазах снова появилась печаль. Я ничего не была должна этому человеку и знала о нем еще меньше, кроме того, что Райан ему доверял.

Я открыла дверь и вышла на свежий воздух, желая, чтобы он прочистил мой запутавшийся, переполненный мозг. Но мысль не давала мне покоя, пока я не впустила ее — Бекетт не сможет сдержать обещание, данное Райану, если я ему не позволю. Я много чего умела, жестокость не входила в это число.

— Я обещаю.

Это не было ложью, потому что я не собиралась ничего требовать от Бекетта. Захлопнув за собой дверь, я вышла из его дома и направилась к себе. Теперь, когда я знала правду, я могла перестать позволять парню вторгаться в мои мысли и вернуться к тому, на чем мне нужно было сосредоточиться.

Мэйзи.

Бекетт

Письмо # 11

Хаос,

Я пропустила вчерашнюю игру Кольта на День благодарения. Он был пилигримом, который приглашал коренных американцев на пир. Он репетировал свои реплики неделями. Постоянно говорил об этом. А я пропустила. Мэйзи была недостаточно сильна, чтобы вернуться домой после первого сеанса химиотерапии. Количество ее лейкоцитов упало, и они не позволяли нам покинуть Денвер, пока они не поднимутся до безопасного уровня. Такое случается, по крайней мере, так мне сказала одна из здешних мам. Ее зовут Энни, и последние две недели она была просто находкой. У нее здесь маленький мальчик, и можно сказать, что она взяла меня под свое крыло. Процесс обучения очень сложен.

Мы находимся в Денвере уже почти две недели. Это лучшая детская больница в Колорадо, и именно там работает ее онколог, но через несколько дней после приезда я узнала, что она также не входит в нашу страховку. Как забавно, что я никогда раньше не задумывалась о таких вещах. Почему я не могу держать свои мысли в порядке? Даже мои письма теперь разбросаны, как и мой мозг.

Итак, да, две недели, и я пропустила спектакль Кольта. Ада пошла и записала его для меня, но это не то же самое. Он сделал такое храброе лицо, когда мы общались по FaceTime сразу после выступления, но я знаю, что подвела его. Я поклялась, когда они родились, что никогда не подведу их, а теперь, что бы я ни делала, один из них страдает из-за этого. Разве это справедливо? Я вижу здесь родителей, которые дежурят между мамой и папой, или родителей с одним ребенком, и я чувствую ужасную, эгоистичную тоску по тому, что есть у них — по умению балансировать.

Я знаю, что с точки зрения общего положения вещей, пропуск спектакля — это не так уж и важно. Это первый из многих, верно? Его ждет много всего, в чем я смогу принять участие, а Мэйзи нуждается во мне прямо сейчас. Но я не могу отделаться от ощущения, что это первая капля в ведре, и мне так страшно, что оно в конце концов наполнится. Я пропустила его первый спектакль, когда поклялась, что никогда ничего не пропущу, и сейчас, когда врачи говорят мне о планах лечения, я вижу, как много ему будет не хватать. И как сильно он будет скучать.

Потому что я пропустила не только первый спектакль, но и Мэйзи. И вместо того, чтобы быть на сцене, она оказалась на больничной койке. Врачи сказали мне, что ее показатели растут, и они надеются, что завтра мы сможем отправиться домой. Боже, надеюсь, они правы.

Надеюсь, у тебя там есть хоть какое-то подобие индейки или хотя бы немного времени на отдых. Отдохни, когда сможешь.

— Элла

***

Я погладил Хавок по голове, разворачивая грузовик у ворот «Солитьюда», и поехал по извилистой дороге к своему дому, проезжая мимо дома Эллы. Ее внедорожника не было, значит, они уехали в Денвер, как и планировали. Она была здесь сегодня утром, когда я уезжал на тренинг на новой работе, и у меня мелькнула мысль, что что-то изменило их планы.

Не то чтобы она мне сказала.

Не то чтобы я вообще заслуживал знать.

Она убила меня прошлой ночью, задавая эти вопросы, называя меня чужаком. Я чуть не сломался прямо там, но наши обстоятельства не изменились, и если бы только Бекетту дали возможность быть достаточно близко, чтобы помочь, то я бы похоронил Хаоса рядом с Райаном. Бог знал, что в основном так оно и было. Я не ошибся, когда сказал, что он тоже погиб на том задании. Я не хотел лгать Элле, даже бездействием, но, если бы она узнала, кто я на самом деле, она бы вышвырнула меня из своей жизни. Если бы она узнала, то стала бы задавать вопросы, на которые я не мог бы ответить, а даже если бы и ответил, то правда привела бы меня к тому, что я был бы изгнан так же быстро, как она узнала бы о лжи, в которой я жил. Пока она не узнает, я буду держать свои чувства в узде, я буду единственным, кого тяготит уродливая правда. Как только Мэйзи выздоровеет, а Элла больше не будет во мне нуждаться, я расскажу ей.

Я свернул на свою длинную подъездную дорожку и резко затормозил, чтобы привлечь внимание Хавок. Перед моим домом стоял странный джип. Кто бы это мог быть, черт возьми? Я медленно шел вперед, пока сбоку от джипа не появилась знакомая фигура. Высокий, широкоплечий, с темными глазами, волосами и кожей, я узнал его с первого взгляда.

Капитан Донахью.

Что ему может быть нужно?

— Все в порядке, девочка, — сказал я Хавок. — Это просто Донахью, — я припарковал грузовик и вылез, Хавок спрыгнула за мной.

— Бегом! — сказал я, когда она понеслась к нему, прекрасно зная, что она не станет на него нападать.

— Ха, очень смешно, — сказал он, опускаясь до ее уровня.

Она остановилась прямо перед ним и села на задние лапы, пока я подходил к нему.

— Что ты здесь делаешь, Донахью?

— Хорошая форма, — сказал он, кивнув на мою новую рубашку «Горные спасатели Теллурида».

— Что ты здесь делаешь? — повторил я.

Он вздохнул и встал.

— Вечно ты не находишь слов, да? — он открыл дверцу джипа и залез внутрь, затем вернулся с красным мячиком. — Я принес тебе подарок, — сказал он Хавок. Она навострила уши, когда он показал ей подарок, но не сдвинулась с места, когда он бросил его в лес.

— Ищи! — сказал он, но она по-прежнему смотрела на него так, будто он сошел с ума. — Что? Ты же любишь эти штуки.

Я встал рядом с ней и скрестил руки на груди.

— Она действительно все еще такая упрямая? — спросил он, подняв солнцезащитные очки на макушку.

— Да.

Она даже не посмотрела на меня, а продолжала смотреть на него.

— Отлично. Я надеялся, что после отпуска нам не придется отправлять на пенсию ее… или тебя, — он в отчаянии покачал головой.

— Ищи.

С этими словами Хавок бросилась в лес на поиски своей новой игрушки. Улыбка расплылась по моему лицу, когда Донахью закатил глаза.

— Да, да. Доказано. Она твоя и всегда была твоей. Рад тебя видеть.

— Согласен, но ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты здесь?

— Мы можем присесть?

Я отвел его в небольшой внутренний дворик за домом, где в тени от трехчасового солнца стоял комплект мебели.

— У тебя осталось около сорока пяти дней, — сказал он, когда мы уселись в красные кресла «Adirondack».

— Да, — ответил я, запуская мячик в сторону озера. Хавок с радостью побежала за ним. Сегодня ей пришлось изрядно попотеть, оттачивая навыки поиска людей, и она была уставшей, но счастливой.

— Я здесь, чтобы попросить тебя передумать, — он слегка наклонился вперед.

— Нет.

— Джентри, — он вздохнул, потирая область между бровями. — Мы же команда.

— Больше нет, — мой голос упал.

Он посмотрел через озеро на маленький остров.

— Ты уже ходил к нему?

В ответ я промолчал.

— Ты ничего не мог для него сделать, — сказал он мне в сотый раз.

— Да, вот тут-то мы и смотрим на вещи по-разному.

Хавок вернулась, и я снова взял игрушку в руки — знакомое движение успокаивает.