Прежде чем она успела ответить, зазвонил мой телефон. Я потянулся между нами к заднему карману и достал его, чтобы ответить.

— Джентри.

— Привет, я знаю, что ты не дежуришь в эти выходные, но у нас тут несколько потерявшихся туристов, — раздался голос Марка.

Я вздохнул. Все, чего мне хотелось, это поужинать с детьми, уложить их улыбающиеся лица в кроватку, а потом остаться наедине с их мамой.

— Когда они пропали?

— Они пропустили регистрацию четыре часа назад.

— Иди, — сказала Элла, целуя мою руку в месте соприкосновения кожи с рубашкой. — Я знаю, что ты нужен. Иди.

— Я буду там минут через двадцать, — я положил трубку и притянул Эллу в свои объятия.

— Мне так жаль. Это последнее, что я хочу сейчас делать.

— О, поверь мне, ты — единственное, что я хочу сейчас делать, — сказала она, поцеловав меня в подбородок и отпустив. — Останешься со мной на ночь, когда закончишь?

Я кивнул. Мы ограничивали ночевки, но я не спорил. Только не сегодня.

— Я вернусь как можно скорее. Обещаю, — сказал я ей, прежде чем поцеловать детей в лоб, когда они снова пробегали мимо. — Ты справишься с Мэйзи?

— Я справлюсь. Иди, — сказала Элла.

Я окинул взглядом ее тело и вздохнул, надувшись.

— Туристы.

Она искренне рассмеялась.

— Эй, это нормальная жизнь. Это ведь ты выступал за нормальную жизнь, верно?

— Пока нормальная жизнь означает, что я приду домой к тебе сегодня вечером, я не против. И меня это устраивало. Я, парень, который никогда не хотел пускать корни, был готов пустить их здесь. Это было то, чего я хотел. Эта жизнь. Элла. Кольт. Мэйзи. Нормальная. Повседневная, обычная нормальность. Мне просто нужно было, чтобы Мэйзи жила, потому что без нее нормальной жизни не существовало.

Шесть месяцев спустя

Элла

Письмо # 5

Элла,

А, вопрос о свиданиях. Честно говоря, я не хожу на свидания. Почему? Потому что моя жизнь нечестна по отношению к женщинам. Мы отправляемся на задание по первому требованию. И не так, как «Эй, я уезжаю на следующей неделе». Скорее, «Извини, меня не будет дома к ужину… в ближайшие пару месяцев». По-моему, это дерьмовый способ начать отношения, если я никогда не знаю, когда мы вернемся домой. Возьмем, к примеру, эту поездку. Нам было ясно, что это займет пару месяцев. Я не могу представить, что оставлю девушку дома, чтобы ждать меня. Поэтому, чтобы не показаться… придурком, я просто предпочитаю не заводить долгосрочных отношений. В какой-то степени я также не уверен, что способен на это. Когда ты растешь, не зная ничего о хороших, полноценных отношениях, довольно сложно представить себя в них.

Что касается Робинса, если ты хочешь идти, иди. Не прячьтесь за своей жизнью или детьми. Если ты боишься выйти на улицу и рискнуть, так и скажи. Признай это. То, через что ты прошла, несомненно, заставит любого нормального человека быть немного пугливым. Никто не станет думать о тебе хуже. Просто не прячься за отговорками. Ты станешь сильнее, когда определишь, что именно заставляет тебя нервничать. И, честно говоря, я видел твои фотографии. Ты не станешь сумасшедшей кошатницей, обещаю.

Счастлив ли я в одиночестве? Я думаю, что счастье — понятие относительное, о чем бы ни шла речь. Я перестал стремиться к счастью, когда мне было лет пять. Теперь я стремлюсь к спокойствию. Его легче достичь, и у меня не возникает ощущения, что чего-то не хватает. В конце концов я уйду из армии, и тогда, возможно, что-то изменится, но до этого еще лет десять или больше. Пока же это жизнь, которую я люблю, и я доволен. Цель достигнута.

Расскажите мне немного о Теллуриде. Если бы я приехал в город как турист, что обязательно нужно увидеть? Сделать? Съесть?

— Хаос

***

Радость. Я искала подходящее слово, чтобы описать свои чувства по поводу моей размеренной жизни в последнее время, и вот оно: Я была довольна. Я любила Бекетта с такой силой, что это почти пугало. Это не изменилось, и что-то подсказывало мне, что и не изменится. Но я также знала, что есть вещи, о которых я никогда не узнаю. Даже семь месяцев совместной жизни не смогли заполнить все дыры в том, кем он был до появления в «Солитьюд». Большую часть времени он был тем Бекеттом, которого я знала, но бывали моменты, когда я замечала, как он смотрит на остров Райана, или когда он просыпался от ночного кошмара, и я не могла не задаться вопросом, смогу ли я когда-нибудь узнать его так же хорошо, как он знал меня. Может быть, это было просто неизбежно, когда ты любишь такого мужчину, как он. За несколько месяцев наших отношений я поняла, что любовь это в основном компромисс, но в то же время она всегда предполагает принятие. В нем были десятки мелочей, которые могли раздражать меня, да что уж там, и его во мне тоже, но в основном мы были теми, кто мы есть, и мы любили друг друга. Не было смысла пытаться изменить друг друга, мы либо стремились расти и меняться сами, либо нет. Если вы принимаете это в человеке и продолжаете его любить, вы практически несокрушимы.

Бекетт смирился с тем, что я всегда буду слишком опекать близнецов и что я еще не готова рассказать им о том, что он их усыновил. Я смирилась с тем, что в нем есть частички, которые всегда будут оставаться в секрете. Но нельзя отрицать, что на мой выбор держать усыновление в тайне оказали непосредственное влияние те моменты, когда Бекетт отстранялся, когда я спрашивала о его прошлом. Дело не в том, что я ему не доверяла. Он готов умереть за меня. За детей. Но пока я не знала со стопроцентной уверенностью, что он останется — что тени в его глазах не приведут к тому, что я найду его собранные чемоданы, близнецы не могли пока этого знать. Боже, они любили его, и даже шанс, что Бекетт может разрушить их сердца, став вторым отцом, бросившим их, был слишком велик, чтобы идти на такой риск. Не сейчас, когда Мэйзи все еще борется за свою жизнь.

Мысль о том, что я могу потерять Бекетта, сжала мое сердце, и я потянулась через руль грузовика, чтобы взять его за руку, пока он вёз нас по знакомым дорогам в Монтроуз. Он поднял мою руку и поцеловал внутреннюю сторону запястья, не отрывая взгляда от дороги — эта привычка мне очень нравилась. По обе стороны от нас лежал снег, но по крайней мере, дороги были чистыми. Февраль всегда был непредсказуемым месяцем.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросила я Мэйзи, которая играла на iPad, который подарил ей Бекетт на Рождество. Он почти не отличался от iPad Кольта, за исключением корпуса.

— Да, просто работаю над игрой по правописанию, которую мисс Стин дала мне в качестве домашнего задания, — она не поднимала глаз, просто продолжала листать.

— Ты взяла Кольта? — спросила я, заметив розового медвежонка, примостившегося на сиденье рядом с ней.

— Да. Он злился, что не может поехать, и я пообещала ему, что Кольт поедет, — она встретила мой взгляд в зеркале и заставила себя улыбнуться.

— Ты нервничаешь.

— Я в порядке.

Мы с Бекеттом обменялись косыми взглядами, и оба оставили это без внимания. Месяц назад она прошла через тридцать три дня ада. Мега-химиотерапия была самой жестокой частью ее лечения. Ее тошнило. Ее кожа шелушилась. У нее появились язвы в желудочно-кишечном тракте, и ей поставили трубку для кормления, потому что она не могла ничего есть. Но как только она закончила курс лечения и ей пересадили стволовые клетки, она сразу же восстановилась. Она была удивительна во всех отношениях, на которые только способна маленькая девочка. Я не могу сказать, что была счастлива, ведь Мэйзи все еще боролась за свою жизнь, но в ноябре мы перешагнули годовой рубеж, а она все еще была здесь. У нее был еще один день рождения, еще одно Рождество. Кольт брал уроки сноуборда. В «Солитьюд» все места были заняты на весь горнолыжный сезон и лето, а Хэйли переехала несколько месяцев назад, зная, что я могу положиться на Бекетта, который дежурил между Теллуридом и Денвером, чтобы быть там, где он больше всего нужен.