— О, я прекрасно знаю, ты придурок, похожий на Криса Пратта. Но, чувак, — он положил руку на мою руку, остановив нас, прежде чем мы смогли войти во двор, где собрались парни. — Ты ни к кому не привязан.

— И ты тоже.

— Нет, сейчас у меня нет отношений. Но это не значит, что у меня нет привязанности к людям, о которых я забочусь и которые заботятся обо мне.

Я знал, к чему он клонит, и сейчас было не время и не место. Прежде чем он успел зайти еще глубже, я ударил его по спине.

— Слушай, мы можем играть в доктора Фила, а можем убраться отсюда к чертям и перейти к следующему заданию.

Двигаться дальше всегда было для меня проще всего. Я не формировал привязанности не потому, что не хотел, а потому, что не был способен на это. Привязанность к людям, местам или вещам были неудобны и мешали мне. Потому что только в одном можно было быть уверенным, и это было непостоянство.

— Я серьезно, — его глаза сузились, а я слишком часто встречал такой взгляд за десять лет нашей дружбы.

— Да, я тоже. Я в порядке. Кроме того, я привязан к тебе и Хавок. Все остальные — просто пыль.

— Мак! Джентри! — Уильямс позвал из двери соседнего здания.

— Пошли!

— Мы идем! — крикнул я в ответ.

— Слушай, прежде чем мы войдем, я оставил тебе кое-что на кровати, — Мак провел рукой по своей бороде — он нервничал.

— Да, что бы это ни было, после этого разговора мне это неинтересно.

Мы с Хавок начали идти к месту встречи. Я уже чувствовал зуд во всем теле от желания уехать, оставить это место позади и посмотреть, что нас ждет дальше.

— Это письмо.

— От кого? Все, кого я знаю, в той комнате.

Я указал на дверь, когда мы пересекали пустой двор. Вот что случается, когда ты вырос, переезжая из одной приемной семьи в другую, а затем был призван в армию в день, когда тебе исполнилось восемнадцать. Список людей, которых ты считал достойными знакомства, был достаточно мал, чтобы поместиться в «Блэкхок», и сегодня нам уже не хватало Рамиреса. Как я уже говорил. Привязанности были неудобны.

— От моей сестры.

— Что? — моя рука замерла на проржавевшей дверной ручке.

— Ты не ослышался. Моя младшая сестра, Элла.

Мой мозг пролистал свой мысленный справочник. Элла. Блондинка, убийственная улыбка, большие, добрые глаза, которые были голубее любого неба, которое я когда-либо видел. Он размахивал ее фотографиями последние десять лет.

— Джентри, давай. Тебе нужна фотография?

— Я знаю, кто такая Элла. Какого черта на моей кровати лежит письмо от нее?

— Просто подумал, что тебе может понадобиться друг по переписке, — его взгляд упал на грязные ботинки.

— Друг по переписке? Как будто я какой-то проект для пятиклассников из школы?

Хавок придвинулась ближе и прижалась всем телом к моей ноге. Она чутко реагировала на каждое мое движение, даже на малейшие изменения в моем настроении. Именно это делало нас непобедимой командой.

— Нет, не… — он покачал головой. — Я просто пытался помочь. Она спросила, нет ли кого-нибудь, кому может понадобиться друг, и, поскольку у тебя нет семьи…

С насмешкой я распахнул дверь и оставил его задницу стоять снаружи. Может быть, немного песка заполнит его рот. Я ненавидел слово на букву «С». Люди постоянно сюсюкались по этому поводу. Но стоило им понять, что у тебя ее нет, как ты становился ошибкой, которую нужно исправить, проблемой, которую нужно решить.

Я был настолько далек от жалости, что это было почти смешно.

— Так, ребята, — Капитан Донахью созвал нашу команду из десяти человек, минус один, вокруг конференц-стола. — С сожалением сообщаю вам, что мы не возвращаемся домой. У нас новое задание.

Все эти стонущие парни, несомненно, скучающие по своим женам и детям, только подтвердили мою позицию по вопросу о привязанности.

***

— Серьезно, новенький? — прорычал я, наблюдая за тем, как новичок пытается убрать весь хлам, который он свалил в шкафчик, служивший мне тумбочкой.

— Извини, Джентри, — пробормотал он, собирая бумаги.

Типичный американский мальчик, только что закончивший курсы, которому пока не место в этой команде. Ему нужно было еще несколько лет и больше уверенности, что означало, что он связан с кем-то, кто имеет влияние.

Хавок наклонила голову в его сторону, а затем посмотрела на меня.

— Он новенький, — мягко сказал я, почесывая ее за ушами.

— Вот, — сказал парень, протягивая мне стопку вещей, его глаза расширились, словно я собирался выгнать его из отряда за неуклюжесть.

Боже, я надеялся, что с оружием он обращается лучше, чем с моей тумбочкой.

Я положил стопку на свободный дюйм кровати, который Хавок в данный момент не занимала. Сортировка заняла всего пару минут. Журнальные статьи на разные темы, которые я как раз читал, и… Черт. Письмо Эллы. Оно пролежало у меня почти две недели, а я так и не открыл его. Но и не выбросил.

— Собираешься открыть? — спросил Мак с видом опытного говноеда.

— Почему ты никогда не материшься? — одновременно спросил новенький.

Бросив взгляд на Мака, я сдвинул письмо в самый низ стопки и взял лежащую сверху журнальную статью. Она была посвящена новым методам поиска и спасения.

— Отлично. Отвечай новичку, — Мак закатил глаза и улегся на койку, заложив руки за голову.

— Меня зовут Джонсон…

— Нет, ты просто новичок. У тебя еще нет имени, — поправил его Мак.

Парень выглядел так, будто мы только что пнули его чертового щенка, поэтому я смирился.

— Кто-то однажды сказал мне, что ругательства — это плохое оправдание для дерьмового словарного запаса. Это заставляет тебя выглядеть неумным и необразованным. Поэтому я перестал.

Бог знал, что мне и так досталось. Мне не нужно было говорить так, как будто я прошел через это дерьмо.

— Никогда? — спросил новенький, наклонившись вперед, как будто мы были на вечеринке.

— Только в моей голове, — сказал я, перелистывая новую статью в журнале.

— Она действительно служебная собака? Она выглядит слишком… милой, — сказал новенький, потянувшись к Хавок.

Она вскинула голову и оскалила зубы в его сторону.

— Да, она такая, и да, она убьет тебя по команде. Так что сделай нам обоим одолжение и больше никогда не пытайся ее трогать. Она не домашнее животное, — я позволил ей зарычать на секунду, чтобы доказать свою точку зрения. — Расслабься, — сказал я Хавок, проводя рукой по ее шее. Напряжение тут же улетучилось из ее тела, и она рухнула на мою ногу, уставившись на меня, как ни в чем не бывало.

— Черт, — прошептал он.

— Не принимай это на свой счет, Новичок, — сказал Мак. — Хавок — женщина-одиночка, и ты точно не ее парень.

— Верная и смертоносная, — сказал я с ухмылкой, поглаживая ее.

— Когда-нибудь, — сказал Мак, указывая на письмо, которое скользнуло на кровать рядом с моим бедром.

— Сегодня не тот день.

— В тот день, когда ты откроешь его, ты будешь корить себя за то, что не сделал этого раньше, — он откинулся на койку и вернулся к упаковке печенья с арахисовым маслом, съев одно со звуковыми эффектами порнофильма.

— Серьезно.

— Серьезно, — стонал он. — Так вкусно.

Я рассмеялась и задвинул письмо обратно под стопку.

— Поспи немного, Новичок. Завтра у нас много дел.

Парень кивнул.

— Это все, чего я когда-либо хотел.

Мы с Маком обменялись понимающим взглядом.

— Скажешь это завтра вечером. А сейчас ложись спать и перестань опрокидывать мои вещи, иначе твой позывной станет «Безрукий»

Его глаза расширились, и он опустился на койку.

***

Три ночи спустя Новичок был мертв. Джонсон. Он заслужил свое имя и потерял жизнь, спасая задницу Дока.

Я лежал без сна, пока все остальные спали, и смотрел на пустую койку. Ему здесь было не место, и мы все это знали. Он не был готов. Не готов к заданию, не готов к темпу нашего подразделения и не готов к смерти. Не то чтобы смерть волновала меня.

Часы показали полночь, и мне исполнилось двадцать восемь. С днем рождения меня.