Он переместил руку с моего бедра под задницу, слегка приподнял меня и притянул к самому краю стойки, после чего начал глубоко и уверенно входить в меня. Наши тела двигались так, словно мы занимались любовью не несколько мгновений, а годы, словно он был единственным мужчиной, для которого я была создана. Я обхватила его руками, держась за его затылок, а он поднимал меня все выше и выше, с каждым ударом доводя напряжение до предела, пока наши тела не стали блестящими от пота. Он не менял темп, просто брал меня снова и снова, как будто это будет длиться вечно, как будто не было никакой цели, кроме как ощутить этот момент. Не было ни будильника, ни расписания, ни чего-либо более важного, чем быть здесь, в объятиях любимого мужчины. Мои мышцы напряглись, требуя разрядки, и Бекетт поцеловал меня, одновременно проводя большим пальцем между нами, чтобы погладить мой клитор. Я разрывалась на части и кричала, когда оргазм захлестнул меня, глубже и сильнее, чем когда-либо в жизни. Он втянул мои крики в свой рот, словно питаясь моим удовольствием, словно для него это тоже было больше, чем секс. Я прижалась к нему, эмоции захлестнули меня с головой.

— Я люблю тебя, — слова вырвались из моих губ без предисловий и раздумий.

Он сделал паузу, его глаза широко раскрылись. Затем он глубоко и крепко поцеловал меня, дико и ритмично толкаясь, и отпуская меня, зарываясь лицом в мою шею, когда он нашел свое освобождение, с моим именем на губах. Прежде чем я успела почувствовать неловкость, он отстранился, взяв мое лицо в свои руки. Наше дыхание было неровным, и его замедлилось раньше, чем мое.

— Я люблю тебя, — сказал он, не сводя глаз с моих.

— Правда? — это было слишком, чтобы надеяться на такое счастье.

— Я люблю тебя с самого начала. Приятно знать, что ты это поняла.

Моя улыбка была мгновенной и совпала с его улыбкой.

— Сколько времени у нас есть? Потому что я хотел бы отнести тебя наверх и повторить все еще раз как следует.

Если это не было правильно, то мне не терпелось узнать, что же было правильно.

— Вся ночь. У нас есть вся ночь.

— Я могу с этим справиться.

И он это сделал.

Еще три раза до завтрака.

Бекетт

Письмо #4

Хаос,

Дэвид Робинс пригласил меня сегодня на свидание. Кто такой Дэвид Робинс, наверное, спросишь ты? На самом деле он очень привлекателен. Двадцать восемь лет, симпатичный, пожарный, все как в романтических сериалах. Любая девушка в здравом уме сказала бы «да». Конечно, я сказала «нет». Я уже говорила тебе однажды, что у меня нет времени на мужчин, и ничего не изменилось за те шесть недель, что мы писали друг другу. Наконец-то «Солитьюд» уже готов взять мир штурмом, и я просто не могу позволить себе отвлекаться. Но иногда, лежа по ночам в постели, я задумываюсь, не в этом ли все дело. Конечно, я не ходила на свидания, пока была беременна. Конечно, развод состоялся, но у меня на уме были более важные вещи. Когда родились Кольт и Мэйзи, первый год прошел как в тумане: кормление, прорезывание зубов и два ребенка по расписанию. Сейчас они милые, но в два часа ночи они не были такими милыми, честное слово. Потом они стали старше, а я все еще бегала по дому, как курица с отрезанной головой, или как мать-одиночка с близнецами — неважно. Теперь они в детском саду, и я чувствую, что наконец-то взяла себя в руки. Но я все равно отказалась, когда Дэвид спросил меня.

Какого черта я жду? Мне же не нужна вспышка молнии. Я больше не глупая романтичная девчонка. Я знаю, что в хороших отношениях есть что-то большее, чем химия. Но я также не хочу превратиться в сумасшедшую кошатницу с соседней улицы. Честно говоря, я никогда не любила кошек, так что в какой-то момент это может стать проблемой.

А как насчет тебя? Сложно ли встречаться, когда тебя так часто нет дома? Думаешь ли ты об этом? Счастлив ли ты в одиночестве? Должно быть, трудно пытаться начать что-то, когда ты обычно находишься на другом конце света, да?

— Элла

***

Она выглядела такой умиротворенной, пока спала. Обычно Элла постоянно куда-то спешила, что-то делала, но, когда она спала, все в ней расслаблялось. Она заслуживала того, чтобы выглядеть так всегда.

Я посмотрел на часы и увидел ее спящее лицо. Семь тридцать утра. Я не спал так долго и так крепко с тех пор, как… даже не помню когда. Никаких кошмаров и никаких хаотичных мыслей, только Элла и сладкий, блаженный сон.

Хавок очнулась, и положила голову на кровать. Я как можно тише встал, схватил пару тренировочных штанов и надел их. Может мы и уединились здесь, но я не хотел шокировать гостей, которые могли совершать утреннюю прогулку вокруг озера. Мы прошли через дом, и я открыл дверь на заднюю террасу. Когда я спустился по ступенькам, Хавок выскочила наружу и помчалась к лесу. Камни были холодными для моих босых ног, но я все равно стоял там, позволяя холоду забрать тепло моего тела. Холод означал, что все было по-настоящему. Элла лежала наверху в моей постели. Я провел прошлую ночь, показывая ей, что именно я чувствую к ней, и, если Хавок поторопится, я смогу пробраться обратно в постель и показать ей это снова.

Она любила меня.

Радость, которую я испытывал, сменилась чувством вины от осознания того, что я этого не заслуживал. Я завоевал ее любовь, потому что она знала только эту сторону меня, а другую я тщательно скрывал. Прятал как маленький грязный секрет.

— Что мне теперь делать? — спросил я Райана, глядя в сторону острова.

Я отталкивал ее до тех пор, пока не сломался, мой самоконтроль был на нуле, когда дело касалось этой женщины. Если бы я был лучше, я бы прогнал ее прошлой ночью. Остановился бы после того поцелуя. Я определенно не стал бы брать ее на кухонном столе, а потом в моей постели и в моем душе. Хороший мужчина открыл бы ей секрет тогда, когда усыновление было завершено, когда Кольт и Мэйзи были защищены материально. Хороший мужчина признался бы во всем и принял все последствия. Очевидно, что я не был таким мужчиной. Я не сказал ей, потому что не хотел терять ее взгляд. Не хотел терять тепло ее любви, ее тела, ее сердца. Я еще не был готов к тому, что мой сон закончится. Черт, я не сказал ей, потому что был эгоистом и залез так глубоко, что уже не выбраться.

Хавок подбежала ко мне, и я погладил ее за ушами.

— Может, позавтракаем?

Мы поднялись по лестнице на крыльцо и прошли через раздвижную стеклянную дверь.

— О!

Элла остановилась с поднятой вверх попой, пытаясь надеть ботинок.

— Доброе утро?

Она уже была одета в то, что носила на нашем свидании, волосы стянуты в узел, а щеки румяные от сна и секса.

— Это был вопрос? Потому что я считаю, что утро сегодня просто замечательное, — я прошел через гостиную к тому месту, где она стояла на краю кухни.

— Ну, да. То есть, я так думаю? — она одарила меня неловкой улыбкой, которой мог бы гордиться любой режиссер романтических комедий.

— Но ты не уверена?

Ее глаза пробежались по моей груди и вернулись обратно, а щеки приобрели еще более глубокий розовый оттенок.

— Нет, я уверена. Это доброе утро.

Черт возьми, она была смущена. Моя Элла, которой было все равно, что о ней думают, была в полном замешательстве на моей кухне в семь утра.

— Кофе? — спросил я, позволяя своей руке скользнуть от ее талии к спине, когда проходил мимо нее.

— О. Мне нужно домой. Я уверена, что дети уже проснулись и… все такое.

Она начала осматривать стол, отодвигая кофеварку в сторону.

— Элла, что ты ищешь? — спросил я.

— Мои ключи. Я знаю, что они у меня были, верно? Потому что я приехала на машине, но я не помню, что с ними случилось, когда я вошла в дом. Я отвлеклась, наверное.

Я потянулся к ее руке, взял ее и повернул к себе лицом.

— У тебя их не было, когда ты вошла. Думаю, они в твоей машине.

— О нет! Что если кто-то украл ее? — она начала двигаться, но я преградил ей путь боковым шагом.