Очень многие генмоды работают домашними питомцами. Всего три поколения назад это был чуть ли не единственный способ для них заработать на жизнь: многими видами труда заниматься невозможно, когда у тебя лапки! Не все ведь хотят идти работать в армию или полицию. Да к тому же, с тех пор, как генмодов не выводят, а они размножаются сами, их стало гораздо больше, чем способна переварить любая армия.

Конечно, со временем появилось значительно больше возможностей трудиться за достойную плату. Да и люди привыкли к тому, что можно встретить генмода-учителя, бухгалтера или даже врача — вот взять хотя бы козла Матвея Вениаминовича Рогачева, к которому шеф недавно водил Ваську на осмотр. Но все же у тех, кто по тем или иным причинам не смог получить высшее образование, вариантов не так много. И домашний питомец — самый из них доступный.

Насколько я знала, многие генмоды относились к этому выбору с презрением. Никогда не понимала причин такого положения дел. Ведь многие работают в семьях гувернерами и гувернантками, няньками и личными ассистентами — особой разницы лично я не вижу! Но их это париями не делают. А «чистые» домашние питомцы почему-то подвергаются остракизму.

— Пойдемте, — решительно сказала я, откладывая инструменты. — Я провожу вас к Василию Васильевичу.

Василия Васильевича я застала за разбором почты. Точнее, за просмотром пачки уже отсортированных писем, которые я отложила для него тем утром. Обычно их просмотр отнимает у него немного времени, но в этот раз одно письмо его особенно заинтересовало. Что интересно, это было приглашение на какой-то светский раут, калиграфически выписанное на толстой кремовой бумаге — обычно шефу хватает одного взгляда на них, чтобы отправить в корзину.

— А, Анна, полюбуйтесь, что мне прислали… — начал он ироничным тоном, едва я вошла в кабинет.

И осекся, увидев нашу гостью.

— Доброго вам дня, мадам, — вежливо проговорил Мурчалов. — Чем могу быть полезен?

Ксения Мягколап прошествовала через кабинет изящной походкой и так же грациозно вспрыгнула в кресло. Большинство котов ходят элегантно с точки зрения людей, но тут моему взору предстало нечто невообразимое: Мягколап полностью оправдывала свою фамилию, словно плывя над полом! И при этом не было впечатления, что она старается специально или годами вырабатывала такую походку (хотя усилия, несомненно, приложить должна была). Удивительно.

— Меня зовут Ксения Олеговна Мягколап, — проговорила генкошка с застенчивостью, которая выглядела по-театральному мило, и в то же время притворной не казалась. — Я состою на службе в хозяйстве старшего секретаря магистрата Инессы Вельяминовой и ее мужа, тренера боевых искусств Ивана Вельяминова.

Взгляд, который она бросила на Мурчалова, показался мне довольно нервным: мол, сейчас он спросит, в каком таком качестве она состоит на службе, и это будет конец!

Но шеф только кивнул головой.

— Прошу вас, продолжайте. У вас возникли какие-то неприятности. Ваши… наниматели вас обижают?

Судя по паузе, перед «нанимателями» шеф проглотил «хозяева». Значит, все он прекрасно понял. Еще бы не понять! Тут не только ошейник, тут и манеры… Но со свойственным ему тактом Мурчалов не захотел лишний раз смущать клиентку.

Хотя, если для прогулки Мягколап ошейник не сняла, может быть, она не так уж и стесняется?..

С другой стороны, у меня не было возможности рассмотреть ошейник и увидеть, можно ли открыть такую застежку, как на нем, лапами. Может быть, у нашей клиентки и не было возможности его снять?

— Нет, обращаются со мною хорошо, нареканий нет, — Мягколап снова совсем человеческим жестом опустила глаза. — Только мне кажется, что господин Вельяминов занялся чем-то незаконным!

Надо же! Этого я не ожидала. Вообще говоря, я склонялась именно к первоначальной гипотезе шефа: нашу клиентку кто-то обидел.

Я заняла свое собственное рабочее место — маленький конторский столик — и приготовилась записывать самое важное из того, что говорит клиентка. То, что последнее время мне чаще приходится прыгать из окон и сбегать от злых ученых, чем заниматься своими непосредственными обязанностями, еще не значит, что этими обязанностями допустимо манкировать!

— Вот как, — проговорил шеф. — Вы уже обращались в полицию?

— Обращалась, но они отказались принять мою жалобу. Однако инспектор направила меня к вам. Она сказала, что в этом деле вы, скорее всего, сможете помочь.

— Инспектор Салтымбаева? — тут же спросил шеф.

— Не знаю… не помню, как ее звали, — вздохнула кошка. — Это было три дня назад, мне не так-то просто выкроить время, чтобы выбраться из дома. Я смогла явиться к вам только сегодня, и многие подробности уже просто поблекли… — она похлопала глазами, совсем как человеческая прелестница.

Неужели она кокетничает с шефом? Ну и ну!

Конечно, я не раз наблюдала, как другие кошки заигрывают с Мурчаловым — несмотря на свои солидные объемы, по кошачьим меркам он мужчина очень даже видный. Но никто из них не доходил в своих манерах до такого подражания людям. Потереться боком, положить хвост на спину… Может быть, посмотреть в глаза, а потом эти глаза картинно прикрыть… Виктуар Хвостовская иногда даже позволяла себе слегка куснуть шефа за ухо.

Мягколап же вела себя очень по-человечески. Слишком по-человечески для генмода. Может быть, это характерно для всех питомцев по найму?

— Хорошо, — кивнул шеф. — Тогда расскажите, почему вы заподозрили Вельяминова в нарушении закона?

И Мягколап рассказала.

По ее словам, к хозяину дома стали заходить какие-то подозрительные личности, он начал чаще оставаться на работе или работать по выходным, притом на вопросы жены и детей отвечал уклончиво, односложно. Жена стала плакать вечерами, подозревая, что супруг завел любовницу, и устроила Мягколап допрос с пристрастие. Ей хотелось знать, не пахнет ли от него посторонними женщинами.

— От него пахло посторонними людьми, — сообщила клиентка, — в том-то и дело, но дальше одежды запахи не заходили. Правда, мой нос не сравнится с собачьим, — она снова потупилась. — Однако тут я совершенно уверена, что те женщины и мужчины, с которыми он встречался, любовниками ему не были. Что еще странно, он общался с разными животными… причем регулярно одними и теми же.

— Поскольку маловероятно, что он тайком от семьи захаживал в приюты для бездомных питомцев, вы полагаете, что он встречался с генмодами? — уточнил Мурчалов.

— О, вы сразу обо всем догадались! — воскликнула Мягколап. — Да, именно об этом я и подумала! Но вот неделю назад как раз произошло такое… — она сделала театральную паузу.

— Прошу вас, расскажите, — мурлыкнул шеф, щуря глаза.

Я знала это выражение у него на морде: шеф предчувствовал что-то интересное. Лично я бы не была столь уверена: по мне, так Мягколап просто делала драматические паузы и раздувала обычную бытовую историю, потому что ей нравилось быть в центре внимания.

— Неделю назад поздно вечером хозяину… то есть господину Вельяминову поздно ночью принесли посылку. Небольшой чемоданчик. Вся семья давно спала, но я видела из коридора… Неловко признаваться, но я там задремала под висящими пальто. И вот когда этот чемоданчик пронесли близко от меня, я почувствовала… — она содрогнулась, даже шерсть встала дыбом.

Тут мне впервые показалось, что наша потенциальная клиентка прекратила играть, и что содержимое чемоданчика в самом деле произвело на нее неизгладимое впечатление.

— Там были контрольные булавки! — проговорила Мягколап. — Много! Могу поручиться за это!

Мне не надо было объяснять, каким образом она поняла это, хотя чемоданчик при ней не открывали, и внутрь она не заглядывала. Я сама помнила это тревожное, противное ощущение, когда ты оказываешься рядом со множеством контрольных булавок — и помнила вовсе не потому, что старалась не забывать!

— Надо же, — проговорил Мурчалов. — Что ж, коллеги из ЦГУП совершенно правильно сделали, что отправили вас ко мне. Вероятно, мы сможем помочь друг другу.