— Меня кое-что беспокоит, сестра. Если Марс знал о правлении наших родителей, то почему он пошел по их стопам, когда надел корону? Он увеличил налоги и стражников в деревнях.

Элисандра поставила кружку на колени, выглядя обеспокоенной.

— Этот же вопрос не давал и мне покоя. Не этого я от него ожидала. Все, что могу предположить, это то, что Капитан Карр, должно быть, кормил его ложью. — она вздохнула. — Я не знаю. Это не вяжется с тем братом, которого я знала: он мог быть вспыльчивым и гордым, но не тираном.

Брин утешало то, что кто-то еще видел в ее брате хорошего человека, каким она его помнила. В Берсладене все поспешили осудить Марса, и она вряд ли могла их в этом винить: действия ее брата явно указывали на тиранию.

Но они не знали его так, как она.

— Полагаю, это уже не имеет значения, — печально сказала Элисандра. — Мы никогда не узнаем, что было у него в голове.

Брин почувствовала знакомую боль. За последние несколько месяцев произошло слишком много смертей. Ее сердце раз за разом разбивалось и лечилось, и она не знала, сколько еще это можно продолжаться.

Брин подняла свою кружку.

— За Марса.

— За Марса.

Они вылили немного эля на землю и сделали большой глоток. Затем Элисандра переместилась, опираясь локтем на одно колено.

— Так что же ты будешь делать теперь, как наследница?

Брин не торопилась с ответом.

— Ну, по плану, править должен был Трей. Жаль, что ты его не узнала… его любили все в королевстве. Он был мудрым, добрым. Он стал бы тем правителем, который нужен Миру. Но его больше нет… — ее голос сорвался, и она сделала паузу. — Я не знаю, что теперь будет. Валенден надеется, что Гитооты в Воллине помогут мне отстоять мои права на Мирский трон. — она сделала еще один глоток напитка, прежде чем признаться: — Я люблю свое королевство, но мы обе знаем, что я не готова стать королевой. Не хочешь ли ты забрать корону?

Элисандра рассмеялась.

— Я? Разбойница? — она стала серьезной. — Нет, Брин, я не стану этого делать, даже если бы законы это позволяли, а они не позволяют. Я уже замужем. Я отказалась от претензий на трон, когда выходила замуж. Мы с Джоном пытаемся помочь народу Мира, отдавая богатства простым людям, но это все, что я хочу делать. Возможно, несколько месяцев назад я бы задумалась о том, чтобы занять трон. Но не после осады.

Брин с любопытством наклонила голову. В памяти всплыли воспоминания о той ужасной ночи, когда замок наполнился дымом. Она забралась из окна в комнату Элисандры, но обнаружила кровь, а ее сестра исчезла.

— Что случилось с тобой в ту ночь?

Лицо Элисандры стало мрачным.

— Солдаты, стоявшие у наших комнат той ночью, не были солдатами. Это были простолюдины из Мира, одетые в доспехи убитых ими солдат. Они вытащили меня из комнаты, угрожая ножом. Я пыталась вырваться, но один из них ударил меня ножом. — она оттянула воротник рубашки, открыв шрам на плече. — Они отвели меня на виселицу, которую установили перед замком. Сотни наших людей пришли посмотреть. Мать была там…

Брин затаила дыхание.

Едва слышно вздохнув, Элисандра продолжила.

— Они накинули петлю мне на шею. Отец был уже мертв, убит на своем троне. Вы с Марсом пропали, и я молилась, чтобы вы выбрались из замка живыми. Они жаждали нашей крови, Брин… простой народ. Они ненавидели нас даже больше, чем я могла себе представить. Сначала они повесили мать.

Она сделала паузу, сдерживая рыдания, и, успокоившись, твердо сказала:

— Потом меня повесили. Но некоторые из солдат рассказывали мне о волнениях в стране. Они знали, что я сочувствую им, но простые люди не поверили им… не в тот момент. Они были ослеплены местью. Поэтому солдаты вырубили меня, пока я не задохнулась, заставили притвориться мертвой и вывезли в гробу рядом с трупом нашей матери.

Элисандра провела рукой по шее, словно вспоминая давление веревки.

Брин едва могла говорить.

— О, Элисандра. Я и не знала.

Ее сестра уставилась в землю.

— Да. И хоть я и не виню людей Мира за то, что они сделали, я никогда не смогу найти в себе силы править ими после этого… после того, как увидела ненависть к нашей семье в их глазах. Поэтому теперь мы с Джоном делаем все, что можем, надевая маски, чтобы никто не знал, что человек, дающий им деньги, — это та, на кого они плевали, глядя, как она дергается на виселице.

Теперь стало понятно, почему Элисандра так легко согласилась на преступную жизнь ее мужа; маска была желанной после того, что с ней произошло. Брин удивилась, что Элисандра вообще решила помочь народу Мира. Многие просто сбежали бы в Дресель, жили бы в роскоши и не вспоминали о прошлом.

Элисандра порылась в кармане брюк и достала ключ на золотой цепочке.

— Возьми это.

— Что это? — Брин взяла маленький медный ключ.

— Он открывает потайные двери замка Мир. Нам с Марсом дали ключи солдаты, которые остались нам верны. Я туда никогда не вернусь, а вот ты можешь, так что когда-нибудь он сослужит службу.

Брин надела цепочку на шею, ключ лег рядом с обручальными кольцами Рангара и Трея.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Элисандра протянул руку, сжимая ее ладонь.

— Никто не станет думать о тебе хуже, если ты откажешься от трона, Брин. Будет крайне опасно пытаться отнять его у капитана Карра.

Брин сжала ключ.

— Я не могу позволить узурпатору править нашим народом.

На лице Элисандры отразилась тревога.

— Я беспокоюсь за тебя, Брин. Смогут ли остальные принцы Барендур обеспечить твою безопасность?

— Валенден и Рангар всегда помогали мне, но за мою безопасность, в конечном счете, отвечаю я сама.

Элисандра удивленно моргнула.

— Я никогда не думала, что моя младшая сестра превратится в такую вспыльчивую женщину. — она сделала паузу. — Может быть, в тебе все-таки есть способности к правлению?

Наступило тишина, пока Брин обдумывала слова сестры. Как и все остальные, она всегда считала, что не способна править. Но ее тело окрепло в горах Берсладена, и она узнала от семьи Барендур, что значит настоящий правитель. Она увидела, как может процветать королевство.

Сможет ли она однажды сесть на трон? Хотела ли Брин этого?

Пока музыка играла на заднем плане, Брин и Элисандра переключились на другие темы. Элисандра рассказывала ей о жизни в Дреселе, когда она выступала в роли герцогини, а не разбойницы. Брин надеялась, что когда-нибудь ей доведется побывать в южном королевстве и увидеть солнечные холмы Дреселя, переходящие в пески Великой Пустыни.

Их внимание привлек звук копыт. Разбойники прекратили музыку и веселье и повернулись в сторону приближающихся всадников. Валенден спустился с площадки на вершине дерева, где он купался, раздевшись до пояса, совершенно не стыдясь.

Герцог Драйден вышел из укрытия на вершине дерева, чтобы встретиться с всадниками. Через несколько минут он подошел к Брин и Элисандре.

— Ты тоже идешь, Дикий Принц, — обратился он к Валендену, используя прозвище, которое они ему дали.

Брин встала, встревоженная.

— У всадников есть новости о Рангаре?

Когда Брин, Элисандра и Валенден собрались у костра, герцог Драйден мрачно сказал:

— Да. Хорошая новость заключается в том, что мои разбойники смогли вывести молодого принца из темницы Барендур Холда.

Брин прижала руку к груди, не ожидая такой радостной новости.

— Рангар на свободе? — она посмотрела на Валендена, который выглядел столь же неуверенно, полный надежды.

— Боюсь, все гораздо сложнее, — продолжал герцог. — Мои люди освободили его и ехали на юг, направляясь сюда, когда их перехватил шпион в Берсладене, верный капитану Карру.

— Бродерик, — пробормотала Брин. — Готова поклясться моей матерью, что это был Бродерик.

— Не знаю, но с ним были солдаты Мира. Они отпустили моих людей… не то чтобы кто-то мог долго удерживать моих разбойников… но взяли Рангара в плен.

Брин прикрыла рот рукой.

— Рангара забрали? Куда?