— Хорошо, — говорю я, наконец-то обхватывая ее руками и притягивая к своей груди — напоминание о моих преступлениях, совершенных за спиной, заставляет меня чувствовать себя куском дерьма. — Мы попробуем снова и ограничим зрительный контакт, отводя взгляд только тогда, когда это будет слишком.

— И? — подсказывает она.

Я закатываю глаза, но, по правде говоря, мне вроде как нравится удовлетворять ее потребности.

— И я буду работать над тем, чтобы не быть мудаком и не вышвыривать тебя, как неудачную любовницу на одну ночь. Но я не обнимаюсь.

— Выбрось объятия из головы. Я никогда ничего не говорила об обнимашках.

— Так мы договорились или нет?

— Да, — стонет она. — Мы договорились.

— Чертовски вовремя, — подбадриваю я, и в моем тоне слышится сарказм, когда я отпускаю ее. — Я не хочу, чтобы ты спуталась с неудачником на одну ночь или незнакомцем с улицы, но на этот раз я действительно выставляю тебя отсюда. Сейчас почти два часа ночи, а мне приходилось выслушивать расписание твоих занятий последние четыре год. У тебя лекция в 9 утра. Тебе нужно вернуться домой и немного поспать.

Аспен усмехается.

— Ну, может, в следующий раз тебе не стоит назначать встречу с моей киской так поздно вечером. Это называется быть внимательным. Тебе стоит попробовать как-нибудь.

Она сжимает губы в тонкую линию, прежде чем нахмурить брови.

— Подожди. Технически это считается сексуальным вызовом? Так и есть, не так ли? Срань господня. Я чувствую себя такой использованной.

— Если кто-то и должен чувствовать себя использованным, так это я, — бормочу я. — А теперь убирайся отсюда, пока мне не пришлось физически тащить твою задницу домой.

Аспен закатывает глаза, прежде чем подойти ко мне и приподняться на цыпочки. Она нежно целует меня в щеку, и тепло ее губ оставляет странное покалывание на моей коже.

— У нас всё в порядке, Айзек, — шепчет она в темноту улицы, едва освещаемой редким уличным фонарем, но эти шесть слов делают со мной то, чего я никак не мог ожидать. Они заставляют меня чувствовать себя так, будто весь гребаный мир находится у меня на ладони, пока она рядом и улыбается мне своей ослепительной улыбкой.

Затем с этими словами Аспен отстраняется и слегка улыбается мне, прежде чем, наконец, нырнуть в свой “Corvette”, завести двигатель и уехать, оставив мне только одно дело — посмотреть и удалить наше последнее секс-видео.

И я, блядь, не могу дождаться.

21

АСПЕН

Бекс берет меня под руку, пока мы идем через кампус, а мой желудок отчаянно нуждается в хорошей еде. Очевидно, что провести ночь, когда тебя трахают буквально на волосок от твоей жизни, пробуждает в женщине аппетит. Хотя, действительно ли прошлая ночь считается хорошим трахом? Это было безумно и интенсивно, но если говорить о нюансах, то речь шла скорее о движении ртом, но, черт возьми, эти маленькие металлические вибрирующие шарики! Я не шутила, когда говорила, что мне нужно купить несколько таких.

Что касается того, что произошло после орального акта, я все еще не уверена, что хочу классифицировать это как секс. Это было слишком… личным. Мое тело двигалось навстречу его телу, его горячее дыхание касалось моей кожи, мои ногти впивались в его плечо. Назвать это перепихоном значило бы оказать медвежью услугу себе… и Айзеку. Нет, он не перепихивается. Он трахается, и, Боже, как это хорошо!

Единственный “перепихон”, который состоялся, был у моей машины, когда мы закончили кричать друг на друга — скорее, когда я закончила кричать на него — и он решил наложить вето на правило зрительного контакта, но он передумает. Он должен. Если только он не хочет, чтобы все стало еще сложнее, чем есть. Я понимаю, что ему нравится видеть выражение моего лица, и с кем-либо другим я была бы согласна, но, когда Айзек смотрит на меня вот так, находясь глубоко внутри меня, я чувствую что-то в груди. Я чувствую, как тепло разливается по моим венам, потребность пульсирует во мне, и я без сомнения знаю, что никогда бы не почувствовала ничего подобного к другому мужчине.

Айзек есть и навсегда останется моим, и чем больше мы будем этим заниматься, тем труднее будет притворяться, что этой части меня не существует.

Бекс тащит меня за собой через кампус к своему любимому салат-бару, рассказывая мне все об экзамене по бизнесу, который она только что сдавала, и, судя по облегчению в ее глазах и улыбке на лице, я могу предположить, что она его сдала. С другой стороны, я застряла на лекциях с девяти утра, и после того, как проспала будильник и пропустила завтрак, я официально умираю с голоду. Если быть до конца честной, не думаю, что сегодня мне поможет салат-бар. Мне нужно что-то большое и сочное.

Прогулка по кампусу короткая, и вот мы уже входим в дверь кафе номер один для студенток колледжа, а поскольку все девушки любят сюда ходить, то и парни, как правило, следуют за ними.

Здесь длинная очередь, но, учитывая, что сейчас середина дня, я не удивлена. Мы болтаем о всякой ерунде, медленно продвигаясь к стойке, и как раз когда мы подходим к прилавку, чтобы сделать заказ, у меня в руке звонит телефон.

Бросив взгляд на экран, я вижу имя Остина, и укол вины пронзает мою грудь. Ненавижу лгать ему, но я нахожусь в точке невозврата. Теперь уже ничего не вернуть.

— В чем дело, Говноед?

— Ничего особенного, Вонючка, — говорит он. — Просто напоминаю тебе, что в эти выходные у меня день рождения, и ты обязана показать свое несчастное личико в “Вишне” в субботу вечером.

— Уф-ф-a, — стону я.

— О, это твой брат? — спрашивает Бекс, и на ее лице появляется лукавая ухмылка. — Можешь передать ему, что у меня есть новое покрывало, которое я бы с удовольствием ему как-нибудь показала?

Я свирепо смотрю на свою лучшую подругу.

— Заткнись и закажи свой дурацкий салат, — говорю я ей. — И раз уж ты за этим занялась, закажи мне цезарь с курицей и дополнительным соусом, и не забудь про мою содовую.

Бекс закатывает глаза и приступает к заказу, пока Остин смеется мне в ухо.

— Это Бекc? — спрашивает он, явно услышав то, что она сказала. — Ты приведешь ее в “Вишню” в субботу вечером, верно?

— Нет, если ты планируешь трахнуть ее за стойкой бара, — отвечаю я, прекрасно зная, что Бекс ни за что не пропустит этот вечер.

— Остынь. Я не собираюсь трахать твою подругу за стойкой бара, — говорит Остин, в его тоне слышится веселье, а в моих венах разливается облегчение. — Я трахну ее посреди переполненного танцпола, пока все будут продолжать прекрасно проводить время вокруг нас, совершенно не обращая внимания на то, как она кричит, требуя большего.

Меня тошнит: мысль о них вместе, вызывает у меня желание блевать.

— Я убью тебя.

— Ааа, интересно, — говорит он. — Тебе не нравится, что теперь роли поменялись, да?

Бекс подталкивает меня, чтобы я двигалась, и я отхожу в сторону, где другие клиенты ждут своих блюд, когда очередная волна чувства вины накатывает на меня. Похоже, все действительно перевернулось, с той лишь разницей, что я не просто шучу о том, что трахаю его лучшего друга, а делаю это на самом деле.

— Я уже говорила тебе раньше, что ты мудак? — спрашиваю я, чувствуя себя последней сукой.

— Ну, возможно, ты упоминала об этом то тут, то там, — поддразнивает он. Я закатываю глаза, и, к счастью, он меняет тему. — Как идут занятия? До выпускного осталось недолго.

— Да, я… О черт. Подожди, мой обед готов, — говорю я, когда мы с Бекс делаем шаг вперед, чтобы забрать свои блюда с прилавка.

Я зажимаю телефон между ухом и плечом, обеими руками забираю свой обед и содовую, а затем пытаюсь удержать все это в одной руке. Я хватаю телефон и пытаюсь не выставить себя полной идиоткой перед всеми этими людьми.

— Что я говорила… оооооо, черт!

Моя газировка и обед разлетаются по салат-бару, когда какой-то парень врезается мне в грудь, и его напиток мгновенно пропитывает меня с ног до голов. Я вскрикиваю, чувствуя холод от ледяной жидкости, проливающейся прямо за вырез моей футболки и вниз, между ложбинками.