Я трахнул ее грубо, заставил кончить три раза — один раз на мой язык, а остальные на мой член. Я лишил ее девственности, а затем нагнул и опустошил себя внутри нее, ни секунды не колеблясь.

Черт!

Аспен — моя Маленькая невинная Птичка.

Остин убьет меня.

Аспен приближается ко мне, ее брови нахмурены, и с каждым ее шагом мое сердце колотится чуть быстрее.

— Ты в порядке? — спрашивает она, в ее глазах вспыхивает глубокое беспокойство, и я понимаю, что никогда не смогу позволить ей узнать об этом.

Одно дело, когда она исследует свои сексуальные границы в моем клубе, но, если она когда-нибудь узнает, что мы были вместе, что я был мужчиной, которому она отдала свою девственность, все уже никогда не будет как прежде.

Я буду жить дальше, зная, что никогда не найду женщину, которая сможет сравниться с тем, что она заставила меня почувствовать прошлой ночью, но я не хочу этого для нее. Мы были как огонь вместе. Химия, которая горела между нашими телами, была такой, какой я никогда не испытывал. Она отвечала на каждое мое прикосновение, словно мы были созданы друг для друга. Но это никогда не должно повториться, и она никогда не должна узнать.

Если она узнает, то почувствует себя преданной, и у нее будут все основания для этого. Она предложила свою девственность безликому незнакомцу в клубе, а не мне. И хотя я понятия не имел, что это была она, я чувствую ответственность за нее. Я всегда хотел защитить ее, но это… Я забрал у нее то, что мне не принадлежало.

Она заслуживает гораздо лучшего, и я собираюсь убедиться, что она это получит.

— Я, э-э-э… только что понял, что вчера вечером должен был подать несколько заявок для “Скандала”, но это совершенно вылетело у меня из головы.

— О, тебе лучше разобраться с этим, — говорит она, возвращаясь к своему бокалу и допивая то, что осталось на дне.

Я киваю, прежде чем указать на свой полный бокал, стоящий у края бассейна.

— Забери себе мой, — говорю я ей, отворачиваясь, прежде чем обнаруживаю, что останавливаюсь. — Эй, слушай, я забронировал ресторан, который любит твоя мама, чтобы твой папа пригласил ее сегодня вечером, и решил, что пока их не будет, нам стоит заглянуть в “Пульс”. Мне нужно кое-что утрясти, и я знаю, что со всей этой херней, которая происходит с рестораном Остина, ему бы не помешал вечер, чтобы расслабиться. Что скажешь?

Аспен оглядывается на открывающийся вид, явно пребывая в замешательстве.

— Я не знаю. У меня была действительно долгая ночь. Я проспала всего несколько часов.

— Нам не нужно уезжать прямо сейчас. Вздремни.

Ее лицо снова морщится, и мне приходится заставить себя сделать еще один шаг назад, чтобы не вспоминать, что я чувствовал, когда входил в нее, и как она хныкала, когда ее стенки растягивались вокруг меня.

Блядь. Мне нужно стереть это из памяти.

Как я мог не узнать, что это она?

— Я не знаю, — бормочет она. — Можно мне взять с собой Бекс?

— Конечно, но, если она снова начнет танцевать на моей барной стойке, я посажу ее в Uber и отправлю ее задницу домой.

На лице Аспен расплывается улыбка, и я понимаю, что она согласна.

— Ладно, прекрасно, — наконец говорит она. — Но, если нам станет с Остином скучно, мы уйдем. Ты не пригласишь нас просто посидеть в какой-нибудь паршивой кабинке, рассказывая о старых добрых временах, когда вы занимались безумным дерьмом. Если мы делаем это, мы делаем это правильно, и мы все облажаемся. Я хочу, чтобы по крайней мере трое из нас полетели в мамины розовые кусты.

— Она убьет тебя.

— Убьет, — соглашается Аспен. — Но оно того стоит.

Я смеюсь и с этими словами ухожу, задаваясь вопросом, насколько я, должно быть, болен, раз хочу снова трахнуть сестру своего лучшего друга.

7

АСПЕН

— Черт, Аспен. Твой брат выглядит как закуска, — говорит Бекс, когда мы подъезжаем к первому клубу, построенному Айзеком, — "Пульсу". Мы давно здесь не были, и, несмотря на то, что в прошлом месяце клуб отпраздновал пятилетний юбилей и все еще считается новым по меркам большого города, я не могу удержаться от того, чтобы не восхититься ремонтом. Надо отдать должное Айзеку, он знает, как поддерживать актуальность своих клубов, и, черт возьми, у него это отлично получается.

— Даже не думай об этом, — говорю я ей, окидывая взглядом обновленный бар и новый мезонин с видом на раскинувшийся танцпол. — Меня не волнует, даже если бы вы были двумя последними существами на Земле и от вас зависело бы сохранение человеческой расы, ты все равно не будешь спать с ним.

— Почему он выглядит таким… дерзким? — бормочет она, окидывая взглядом его тело, пока он стоит с Айзеком у одного из многочисленных баров.

Он ведет себя как осел с тех пор, как мама так любезно указала на золотой штамп на моем запястье во время обеда, и очевидно, что он точно знает, что он означает. Черт, когда Айзек указал на него, я не могла быть более униженной. Одно дело, когда Айзек знает, как я провела ночь, но Остин… черт. Я надеюсь, что ночная прогулка и несколько бутылок пива помогут ему успокоиться, но, судя по выражению его лица, либо кто-то случайно ударил его коленом по яйцам, либо он все еще в ярости.

— Что бы ты ни сделала, чтобы вывести его из себя, я одобряю. Держу пари, в таком настроении он бы трахался как животное. Ему нужно отвлечься, и этим отвлечением буду я.

Черт. Нельзя отрицать, что отвлечение Остина сделало бы мой вечер намного легче. Но все же… Я не могу позволить этому случиться.

— Я использую женский манифест, — говорю я ей. — Он был мудаком в отношении моих чувств к Айзеку с тех пор, как у меня только выросла пара сисек. Он взрывался каждый раз, когда кто-то даже шутил на эту тему, и теперь меня бросает в пот, когда кто-нибудь упоминает имя Айзека в присутствии Остина. Так что нет, из принципа ты не можешь сделать его своим проектом сегодня. Если я не могу позволить себе даже предположить, что Айзек мне нравится, то он точно не сможет переспать с моей лучшей подругой. Найди какого-нибудь другого отчаянного неудачника, чтобы трахнуть его в переулке. Уверена, это будет несложно.

— Фу, — стонет она. — Не будь занудой! Просто подумай, если я буду отвлекать Остина, то ты и Айзек…

Она замолкает, оставляя свои наводящие на размышления слова тяжело повиснуть в воздухе между нами, искушая меня намеками, которые только навлекут на меня неприятности. Но, черт возьми, нельзя отрицать, что в ее словах есть смысл. Если Остин и Бекс будут заняты… чем бы они ни занимались, тогда у меня будет все время мира с Айзеком. Не то чтобы это на самом деле к чему-то привело. Хотя, он определенно был дерзким в бассейне после обеда. Он никогда раньше так ко мне не прикасался. То, как он подошел ко мне сзади, прижимаясь своей широкой грудью к моей спине, и как его большая рука обхватила мое запястье и прошлась по мерцающей золотой бабочке. Мое тело ожило от его прикосновений, но в глубине души я знаю, что он всего лишь пытался вытянуть из меня информацию наилучшим известным ему способом, и это сработало как по волшебству.

Я усмехаюсь, пытаясь преуменьшить, насколько сильно я хотела бы, чтобы все было так просто.

— Я могла бы стоять перед Айзеком обнаженной, на мне не было бы ничего, кроме пары черных туфель на каблуках и большого красного банта, и он бы все равно не заметил, — говорю я, начиная понижать голос, когда мы подходим к парням. — Так что, нет. Если у меня не будет бурной ночи с лучшим другом моего брата, то и у тебя не будет бурной ночи с братом твоей лучшей подруги.

— Черт, — вздыхает она. — Могу я хотя бы немного пофлиртовать?

— Сколько душе угодно, — смеюсь я.

Бекс улыбается мне в ответ, ее рука крепко обхватывает мою, когда мы наконец встречаемся с парнями, и, как всегда, когда взгляд Айзека поднимается на меня, мои колени превращаются в желе, и мне приходится остановиться, чтобы не упасть.