Аспен тянется назад, обхватывает мой член ладонью и начинает дрочить мне, а ее большой палец скользит по моему кончику и задерживается на пирсинге, что, как я заметил, она делает довольно часто, но здесь возражений нет. Мне это чертовски нравится.

Она едва успевает провести рукой пару раз вверх-вниз, как я задираю ее фиолетовое платье до талии, а стринги, уже разорванные в клочья, падают к нашим ногам. Она выгибает спину, прижимаясь ко мне попкой, и я стону, когда беру ее за бедро, успокаивая. Затем, направляя свой кончик к ее входу, я чувствую, насколько она чертовски влажная, и без предупреждения вхожу глубоко в нее.

Она задыхается, опираясь руками о дверь в качестве рычага, чтобы прижаться ко мне.

— Твою мать, — стонет она, ее стенки пульсируют вокруг меня, растягиваясь и приспосабливаясь к моим огромным размерам.

Она такая охренительно теплая внутри, подходит мне как нельзя лучше, и я стискиваю зубы, когда она сжимается вокруг меня.

— Тебе это нравится, Птичка?

— О Боже. ДА. Еще! — кричит она.

Я даю ей то, что ей нужно, одновременно беря все, что хотел с тех пор, как видел ее в последний раз, и, черт возьми, это все, что мне было нужно, и даже больше. Я толкаюсь в нее, впиваясь пальцами в ее бедра, чтобы удержать ее неподвижно, пока она извивается и содрогается от чистого удовлетворения.

— Видишь, как хорошо ты меня принимаешь? — требую я, вращая бедрами, прежде чем снова войти в нее, проникая еще глубже. — Видишь, что ты делаешь со мной? Эта маленькая тугая киска могла бы поставить меня на колени, Аспен.

Я толкаюсь снова, мы оба так возбуждены.

— Она твоя, — тяжело дышит она, пытаясь найти опору у двери. — Вся твоя.

— Именно так, — говорю я, обхватывая рукой переднюю часть ее бедра и ныряя между этих кремовых бедер, и пока я вхожу в нее, растягивая прелестную киску, я провожу пальцами по ее клитору и наблюдаю, как она приближается к своему пределу.

— Черт, Айзек, — стонет она, пытаясь потереться о мою руку, одновременно прижимаясь к моему члену, чтобы принять меня глубже.

Я даю ей все, чего она хочет, чувствуя знакомое напряжение в моих яйцах, но сдерживаюсь, мне нужно почувствовать, как она кончает вокруг меня.

Я снова провожу пальцами по ее клитору, прежде чем нежно ущипнуть его.

— Давай, Птичка. Я знаю, что ты близко. Позволь мне почувствовать, как ты кончаешь на мой член. Сожми меня.

Стенки Аспен сжимаются вокруг меня, и я стону, чувствуя, как меня раскаляет добела. Ничто и никогда не сравнится с тем, чтобы быть внутри нее.

— Я… я так чертовски близко, — выдыхает она.

Я чувствую, как дрожит ее тело, но, несмотря на то, что она так близка, ей нужно нечто большее, и, не раздумывая, я обхватываю ее и берусь за ручку двери, прежде чем толкнуть ее и открыть. Дверь открывается с грохотом, ударяясь о гипсокартон. Я затаскиваю нас внутрь, закрываю за собой дверь и, как только она оказывается возле моего стола, нагибаю ее над ним, не обращая внимания на бумаги, разбросанные по небольшому кабинету.

Взяв ее за бедра, я трахаю ее жестко и быстро, стиснув зубы, пока, наконец, она не вскрикивает, а ее маленькая сладкая киска разбивается вдребезги, как стекло, когда она достигает своей кульминации. Она жестко кончает, вскрикивая от отчаяния, когда ее рука находит мою на своем бедре и сильно сжимает.

Я кончаю вместе с ней, выстреливая горячими струями спермы глубоко в нее, а ее тело превращается в судорожное месиво.

— Черт возьми, — стонет она, ее стенки сотрясаются в конвульсиях, пока кайф продолжает подниматься.

Я не прекращаю толкаться, пока она не спускается со своего кайфа, ее тело тяжело опускается на мой стол, и я упираюсь руками по обе стороны от нее, нуждаясь во мговении, чтобы отдышаться.

— Блядь, Птичка, — выдыхаю я, наклоняясь к ней и целуя ее в плечо, прежде чем, наконец, отодвинуться и выйти из тепла ее сладкой киски.

Прекрасно понимая, насколько это было безрассудно, я поспешно привожу себя в порядок, засовываю член обратно в штаны и застегиваю ремень, прежде чем сосредоточить свое внимание на Аспен. Она скрестила руки под лицом, опираясь ими о жесткий стол, и просто наблюдает за мной. Я захожу за нее, беру юбку ее платья и опускаю ее вниз, прикрывая ее идеальную попку.

— Я чувствую, как ты вытекаешь из меня, — бормочет она, все еще охваченная блаженством после оргазма.

Я выдерживаю паузу, ее слова заставляют мой член вернуться к жизни, и я делаю все, что в моих силах, чтобы обрести хоть немного контроля. Но, блядь, теперь, когда я знаю, что моя сперма течет между ее прелестных бедер, почти невозможно думать ни о чем другом.

— Нам не следовало этого делать, — говорю я, оглядывая офис в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь ей привести себя в порядок. — Кто угодно мог войти. Мои сотрудники. Твой брат.

— Я знаю. Разве это не захватывающе? — говорит она. — Мы должны сделать это снова.

— Как бы мне ни нравилось быть похороненным внутри тебя, мы больше не будем так рисковать. Бекс скоро начнет искать тебя.

Аспен выпрямляется, и когда она смотрит на меня, в ее прекрасных зеленых глазах светится глубокое разочарование, и, черт возьми, это убивает меня. С тех пор как мы начали это делать, я ни разу не сказал ей "нет". Ну, кроме тех случаев, когда она просила меня о большем.

— Хорошо. Поняла, — говорит она. — Какой же, блядь, дурой я была? Ты просто хотел быстро потрахаться, а я была просто отчаянной шлюхой, которую ты знал, что можешь получить. Спасибо большое.

Мои брови хмурятся, но, прежде чем я успеваю задать ей хотя бы один вопрос, она выходит за дверь, с тяжелым стуком захлопывая ее за собой.

Блядь. Что, черт возьми, только что произошло?

Нуждаясь в ответах, я выхожу вслед за ней из офиса, но, возвращаясь по тому же лабиринту коридоров обратно в клуб, не нахожу никаких признаков ее присутствия.

— Привет, — говорит Остин, подходя ко мне и глядя на переполненный танцпол. — Ты не видел Аспен? Я не могу ее найти.

Паника захлестывает мою грудь, и я качаю головой, надеясь, что, черт возьми, он не в состоянии хорошо меня разглядеть прямо сейчас.

— Я э-э-э… по-моему, она сказала что-то о том, что хочет пописать, — говорю я ему, наблюдая, как он физически расслабляется.

Он наклоняется и что-то шепчет Бекс, его рука опасно низко опускается на ее спину. В ее руке телефон, экран загорается, и когда она опускает взгляд и просматривает сообщение, ее тело напрягается. Затем в одно мгновение ее взгляд встречается с моим, и холод в них посылает волну беспокойства, пронизывающую меня насквозь.

Она знает.

Не сказав Остину ни слова, она обходит его и уходит, задевая плечом мою руку.

23

АСПЕН

Похмелье — отстой, но похмелье, включающее случайный секс в коридоре для персонала, отстой еще больше. Не поймите меня неправильно, это было очень весело — пока не прекратилось. Когда Айзек ворвался на танцпол и повел меня вниз, в помещения для персонала, я, честно говоря, подумала, что сейчас услышу лекцию всей своей жизни, но, когда он схватил меня и толкнул к двери, я точно знала, что ему нужно, потому что это было все, в чем и я нуждалась.

Он нарушил все правила. Никакого секса вне “Vixen”.

Я имею в виду, конечно, он знал, что я была готова нарушить их, но он? Я этого не ожидала, и только когда мы оказались в его офисе, до меня по-настоящему дошло, что происходит. Айзек Бэнкс нарушил гребаные правила.

Он все усложнил.

Но это ничто по сравнению с осознанием того, что это ничего не значило для него, по крайней мере, не значило того, что это значило для меня. Я подумала, что, возможно, это был огромный шаг в правильном направлении. Он сказал то, чего никогда раньше не говорил, признался, что я могла поставить его на колени, и в тот момент, когда он кончил и холодность вернулась в его взгляд, я поняла, какой гребаной дурой была, поверив ему.