Был уже поздний вечер, когда я приехал домой. В очередной раз порадовался, что не живу больше в квартире матери. Среди розово-золотой роскоши я бы сошел с ума, а о расслаблении, так нужном мне сейчас, я бы и мечтать не мог. Мое же убежище полностью отвечало моей натуре.

Здесь мне нравилось все. И дом с богатой архитектурой времен Сталина, и сама квартира необычной планировки, и то, как я устроил свое пристанище. Возможно, кто-то счел бы старомодными высокие потолки с лепниной, двойные распашные двери и огромные окна, но здесь мне дышалось особенно легко. А назвать дизайн квартиры устаревшим или безвкусным не рискнул бы ни один пижон, потому что я сумел совместить массивный сталинский ампир и новаторские решения, разбавив это все необычными вещицами. И плевать я хотел, что кому-то мой вкус казался необычным. Меня ведь и самого называли не таким, как все.

Сейчас, взбудораженный и взвинченный, я хотел только расслабления, а способа лучше, чем поваляться в джакузи, я не видел. Я редко плавал в нем, чаще с приглашенными домой девочками, сам предпочитая душ. Но сейчас душа мне показалось недостаточно.

Мне нужно было срочно прийти в себя, а потом разобраться, что за чертовщину творит со мной моя фея. Ведь и день, и вечер прошли прекрасно, я добился, чего хотел, девочка делает на сцене успехи, и все благодаря мне. И в проблеме ее я, кажется, разобрался. Но какого черта мой мозг отключился, стоило сделать наш поцелуй более интимным? Надо срочно возвращать контроль над ситуацией. И я не видел иного решения, чем наконец затащить Элли в койку. Двух зайцев одним ударом. И с ее тараканами разберусь, и к кукле все мои желания сразу перегорят. Так всегда было, будет и в этот раз.

Я скинул с себя одежду и погрузился в бурлящую горячую воду, со стоном наслаждения откинулся на бортик, прикрыл глаза. Как же я ее хочу! Перед мысленным взором тут же всплыл образ Элли в одном из сценических костюмов. Кринолины невероятно шли ей, ее фигура будто была создана для таких платьев. Совершенная кукла для исполнения моих фантазий, в идеальном для этого наряде. И я тут же представил, как стягиваю с нее это платье. Даже пальцы зачесались, будто я уже расстегивал ряд мелких крючков на корсете, постепенно освобождая сначала грудь, потом обнажая талию. Представил, как развязываю юбки, и они с шорохом опадают на пол, оставляя Элли передо мной в одних лишь чулках и атласных туфельках. И, может быть, еще в тонком колье, подчеркивающем изящный изгиб шеи.

Тут же вспомнил ощущения ее упругой груди в своей ладони, и возбуждение пронзило меня. Я даже зашипел сквозь зубы, не в состоянии сдержать похоть. Я нырнул рукой под воду, обхватил стоящий колом член и начал водить по нему рукой. Сначала медленно, просто стискивал ствол у основания, думая что это поможет. Но не помогло, желание нарастало, и я постепенно вошел во вкус, стал ускорять движения. Сегодня я без женщины, да и хотел я сейчас только Элли. Черт, почему не потащил ее к себе? Но воспаленный страстью мозг тут же ехидно напомнил: я хотел, чтобы Элли сама ко мне пришла, без моего напора. Зато теперь, как идиот, снимаю напряжение кулаком, и, черт, побери, это совсем не то, чем я бы хотел закончить сегодняшний вечер.

Но рука делала свое дело, и мне ничего не оставалось, кроме как представить Элли и все, что я бы хотел с ней делать. Я жадно дышал открытым ртом, под прикрытыми веками рисуя горячие сцены. В моих фантазиях фея была покладистой и послушной, ей нравились мои ласки и прикосновения, она стонала, звала меня по имени и кончала.

«Я не испытываю оргазмов», — всплыло в голове ее признание, как и мой восторг после него, и это оказалось финальной точкой. Тело пронзило сладкой судорогой, я резко выгнулся, расплескивая пену из джакузи на пол, и излился прямо в воду, бурно и мощно.

Снова откинулся на бортик, продолжая ленивыми движениями руки выжимать остатки удовольствия и пытаясь восстановить дыхание. Моя сладкая кукла, я найду на тебя управу, ты никогда не завладеешь моими мыслями, я дам тебе только тело.

Спустя минуту я немного успокоился и теперь был способен рассуждать здраво. Интересно, почему ни с Жанны, ни с Марго меня не посещали фантазии о кринолинах, хотя им они тоже шли? Да, мне нравится такая одежда, но, выходит, действует это не со всеми, и дело вовсе не в платье, а в том, кто его носит?

И тут меня пронзила догадка, неприятная и даже странная. Может ли быть такое, что мне снесла голову вовсе не Элли, а образ созданной мной Катерины, которую фея слишком правдоподобно воплощает? Была ли эта героиня моим идеалом, который так удачно воплотился в актрисе Элине Вельт?

Признавать то, что мне нравится не живая девушка, а лишь некий придуманный мной образ, было неприятно. Это все равно что влюбиться в статую или картину. Я усмехнулся нелепости аналогии. В этой истории не хватает только графа Калиостро.

Бред. Я с силой потер лицо ладонью, пытаясь избавиться от наваждения.

Да, Катерина была положительным героем, она достойна и уважения, и любви. Она умная, но кроткая, имеет жесткую позицию, но при этом наивна и способна обманываться. Да, пожалуй, раньше от женщин я видел только способность обманывать, но не оказываться самой в этой ловушке. И во многом поэтому Катерина была притягательна для меня. Но это ведь всего лишь идеал, какого не встретишь в жизни. И, конечно же, только бесплотный призрак, рожденный моей фантазией.

Или все-таки встретишь? Что в Элли соответствует этому образу? Я задумался. Да, пожалуй, все перечисленное. Кроме того, что я не знаю, играет Элли эту роль или действительно обладает всеми ценными для меня качествами.

Я положил голову на бортик джакузи и уставился в потолок. Не обманывай себя, Арт. Не смешивай то, что смешивать нельзя. Элли – не Катерина. Да и что бы ты делал с милой наивной девственницей из своей пьесы, встреться с ней наяву? Ты бы лишь ранил ее и разбил сердце, так же, как сделал это Андрей.

Я вспомнил, как часто меня называли мечтателем, когда я был подростком. Но я вырос, научился скрывать свои порывы, а от глупых фантазий избавился еще в школе. Так что пьеса – это всего лишь пьеса, а Элли – актриса, которую я просто хочу трахнуть. И нет в ней ничего необычного, особенного и загадочного. Она такая же, как все. И даже то, что обманывает своего Максика, бегая на свидания со мной, говорит о многом.

Однажды, видит Бог, я поумнею,

Смогу понять слова и жизнь Андрея.

Пьеса «Заблуждения»

Когда за спиной закрылась дверь квартиры, я почувствовала себя в относительной безопасности. Ха, можно подумать, мне стоило бы опасаться того, что Артур побежит за мной. Или того, что его остановит дверь в квартиру, если бы он действительно захотел от меня чего-то. Но все же оказаться наедине с собой было важно сейчас, потому что только в такой обстановке я могла хоть немного восстановить самообладание.

Что он там говорил? Что мне нужно узнать его получше? Да черта с два! Он как ларец с сотней потайных отделений. Можешь открывать сколько угодно, но никогда не увидишь его дна. Я ведь понимала, что он опять играет со мной, что говорит только о том, о чем хочет говорить сам. И не стал он мне понятнее ни на йоту. А этот поцелуй окончательно выбил меня из колеи.

Арт ведь не хотел рассказывать о себе, он хотел получить информацию от меня. А я поддалась. Сразу ведь это понимала, но все равно поддалась. Он такой насмешливый, непредсказуемый и ужасно притягательный. Как же он целуется! Жарко, бессовестно, умопомрачительно, до подгибающихся коленей и пробуждения самых горячих желаний. Это просто несправедливо – быть таким и не принадлежать никому. Хотя, если задуматься, я стала бы последней, кому бы такой мужчина, как Артур Данилевский, смог бы принадлежать. Так что хватит думать о нем и мечтать, потому что эти мечты ни до чего хорошего не доведут. Я сделаю все, чтобы оградить себя от его дьявольского воздействия.