— Боюсь, он даже на сам спектакль не приедет. По крайней мере, он ясно дал это понять, когда мы разговаривали по телефону.

— Это очень странно… Я могу подумать?

— Да, конечно. У нас есть несколько кандидаток на главную роль, но выбор окончательно еще не сделан. И я, разумеется, сделаю выбор в вашу пользу, Элина.

Я вышла из студии в совершенной растерянности. Вопросы теснились в голове, никак не желая способствовать моему душевному равновесию.

До моего нынешнего жилья было достаточно далеко, но я все равно решила пройтись пешком. На ходу думалось лучше, и когда я зашла в квартиру, решение мной было принято. Если Данилевский больше не принимает участие в постановке собственного спектакля, то найти сейчас предложение лучше у меня вряд ли получится. Эту роль я знаю идеально, в памяти свежи все нюансы, а учить новую роль у меня сейчас нет моральных сил.

Больно ли мне будет играть снова эту роль? Думаю, что нет. Напротив, отыграв Катерину в другой обстановке, в другом актерском составе, я смогу заменить впечатления об этой роли. Может, тогда призрак Данилевского перестанет ко мне являться.

Уже на следующий день я позвонила Махову и сообщила, что согласна подписать контракт.

Меня моя ошибка и убила.

Как с милой объясниться, чтоб простила?

Пьеса «Заблуждения»

— Арчи, знаешь, при Богдане в театре было намного мрачнее. Ты молодец, сделал это место более живым. — говорила Марьяна, сидя в кресле в моем кабинете. — А еще ты собрал неплохой коллектив. И тебя, кажется, искренне любят.

— Ты так считаешь? — улыбнулся я, довольный похвалой.

— Да, и Марат тоже так считает. — Марьяна вдруг смутилась, замолчала, а я поднял на нее взгляд, посмотрел пристально и, может, немного насмешливо. Мол, когда вы уже перестанете скрываться и расскажете, что вас связывает не только работа? Но, судя по тому, как Марьяна отводила взгляд, я понял, что произойдет это не сегодня.

Я знал, что у моей маман с Маратом все очень даже серьезно, но они по каким-то причинам продолжают скрывать свою связь. Точнее, очень неумело пытаются ее замаскировать. Но от меня невозможно скрыть их переглядываний, улыбок и касаний. А еще счастливого блеска в глазах, причем у обоих. Что ж, хотят играть в конспирацию – пожалуйста, я не буду им мешать. Возможно, тайна делает их связь острее.

— Я рад, что ты ценишь мнение моего компаньона, — я фыркнул и снова уткнулся в эскизы декораций к новому спектаклю, которые прислал мне дизайнер.

— Но, Арчи, мне кажется, кое-что все-таки надо поменять…

Марьяна замолчала, явно ожидая моей реакции на это высказывание. Возможно, что я начну спрашивать, интересоваться ее идеями. Но я продолжил листать альбом с зарисовками. Дизайнер постарался, у меня почти не было нареканий к эскизам.

— Да, Марат говорил мне о твоих идеях. И про ремонт, и про более дорогие костюмы, и добавление в штат персональных горничных, — ответил я спокойно. — И ты серьезно думаешь, что в наш скромный театр нужна новая хрустальная люстра, а диванам в фойе – бархатная обивка под золото?

Я насмешливо посмотрел на Марьяну. Она слишком рьяно стала интересоваться всем, что происходило в моем театре. Мне это даже нравилось, что-то похожее на заботу сквозило в этом ее участии. Но идеи маман порой выглядели настолько сумасбродными, что хотелось просто закрыть лицо ладонью. Похоже, даже педантичный Мейсон не смог привить Марьяне более практичный подход к жизни.

Впрочем, я спокойно относился к ее рвению, но только лишь потому, что точно знал: будет так, как я скажу, и воздействовать на меня не получится теперь никому, даже матери.

— А что в этом плохого? — тут же возмутилась Марьяна.

— Ну, во-первых, мы очень небольшой театр, с очень скромным бюджетом, — принялся я пояснять ей, как ребенку. — Мы только что вложились в усиление охраны, и я выложил целое состояние на установку камер наблюдения и договор с охранным агентством. Все оставшиеся средства, в том числе спонсорские, сейчас вложены в новую постановку, и позволить себе лишних трат мы не можем. Во-вторых, у нас свежий ремонт, а роскошь, которую ты так хочешь, сюда просто не впишется. Так что пока все останется как есть.

— Делай, как знаешь.

Марьяна обиженно надула губки и отвернулась, но я уже понял, как нужно обращаться с собственной матерью, чтобы не вызвать скандал и обиду. Небольшая уступка сделает ее покладистей сытой кошки.

— Впрочем, я согласен с тем, что меню буфета надо расширить. А персональную горничную я найму только для тебя.

Марьяна тут же оттаяла и повернулась ко мне с благодарностью и такой счастливой улыбкой, что мне самому захотелось улыбаться. Все-таки исполнять желания дорогого тебе человека – это очень приятно. Но как же хорошо, что теперь ее капризы воплощаю не только я! Надеюсь, Марат не устанет от своенравного характера Марьяны и не захочет ее бросить. Если это произойдет, даже не представляю, какая драма тогда ждет меня. Собственные беды покажутся раем.

Впрочем, несмотря на взбалмошный характер матери, с ее возвращением моя жизнь стала чуточку светлее, я ощущал себя не таким одиноким, и дышать стало немного легче.

Да, она попала в тот период моей жизни, когда я особо остро нуждаюсь в близких людях. Мои жизненные взгляды снова претерпели изменения, я вновь скорректировал принципы и теперь пытался совместить разумные доводы с душевным состоянием. Прежняя философия больше не казалась мне безупречной, потому что я познал новые грани жизни, о которые тут же и поранился.

Чертова любовь существует, но это вовсе не радостное и светлое чувство. Она разъедает, как кислота, и избавиться от нее невозможно. Разве что, поставить барьер и никогда больше никого не подпускать с своей обожженной душе.

Хорошо, что хоть сегодня Марьяна не пыталась поднимать тему моего разбитого сердца. Марат разболтал ей о нашей с Элли истории, и когда маман узнала о произошедшем, пришла ко мне с откровенным разговором. Говорила, что я должен разобраться, что нельзя терять прекрасную актрису, а еще что должен найти ее и обязательно поговорить.

Я тогда заявил Марьяне, что если она ценит мое к ней доброе отношение, то никогда больше не будет поднимать эту тему. Она не была бы собой, если бы не пыталась снова завести разговор о моих неудавшихся отношениях, но я обрубал ее с первых слов, и Марьяна наконец оставила меня в покое.

Я был рад, что Марьяна вернулась в Москву не только из-за своих растрепанных чувств, но и потому, что она согласилась на роль в спектакле «Малыш». Маман так прониклась этой постановкой, что на репетициях выдавала эмоции, от которых разрывалось даже мое сердце. Марьяну не нужно было корректировать, она была безупречна, и я понимал, что эта роль была написана именно для нее, никто не смог бы справиться лучше.

Марьяна, осчастливленная моим решением дать ей горничную, теперь своем успокоилась и вместе со мной стала разглядывать эскизы декораций. Мы переместились в кресла, и на столике между ними уже громоздилась целая кипа просмотренных эскизов. Надо отдать Марьяне должное, в декорациях она разбиралась очень даже неплохо, и здесь я прислушивался к советам от нее.

Тут в дверь раздался робкий стук.

— Войдите, — крикнул я, и дверь тут же приоткрылась, зашел охранник.

— Артур Богданович, к вам посетительница. — сказал он. — Очень настойчивая, я решил сам проводить к вам. А то мало ли что…

Вообще в обязанности сотрудника охранного агентства не входило провожать ко мне посетителей. Для этого у меня была Зоя. Но театр был уже закрыт, а эта самая гостья, которую мне пока не было видно за широкой спиной охранника, видимо решила почему-то пробиться ко мне напрямую. Интересно кто это может быть?

— Я никого не ждал, — задумчиво проговорил я, — но пусть заходит, если уж пришла.

Охранник отодвинулся, пуская в кабинет хрупкую блондинку, а я чуть не рассмеялся в голос. Похоже, в мою жизнь решили вернуться все, кто когда-то меня оставил. Жаль, что не та, которую я бы действительно хотел видеть.