А у меня от переизбытка эмоций, от неправильности происходящего, от того, что увидела вдруг глубже, чем видела раньше, из глаз внезапно полились слезы. Мне стало безумно жаль героев пьесы, но не просто из-за печального финала, а потому, что вся их жизнь была трагедией. Двое совершенно противоположных людей, мужчина и женщина, которых притянуло друг к другу как магнитом, которые могли бы быть счастливы, но не сложилось, потому что череда нелепых событий, ошибок, заблуждений отшвырнула их друг от друга, навсегда сломав две жизни.

Арт не пытался меня успокоить, не останавливал мои слезы. А я произносила слова своей героини, не пытаясь выстроить интонации, не пытаясь что-то изображать. Просто говорила текст так, как его чувствовала. И не должна была Катерина в этой сцене плакать, но я не могла остановиться. Из-за неправильности происходящего возникло ощущение, что меня и Артура перенесло в параллельную реальность, ту, где спектакль должен выглядеть и звучать именно так, и где Андрея играет Артур. В этой реальности для меня перестали существовать зрители, не было зала, декораций. Были только мы, Андрей и Катерина. Артур и я.

Кажется, это длилось целую вечность, и я даже не заметила, как закончился эпизод. Из плена бешеной энергетики Артура, которая вызвала во мне мучительные эмоции, вывел звук аплодисментов. Я вздрогнула и повернулась на шум. Вся наша труппа дружно хлопала, и я никак не могла сообразить, чему именно. Я что-то пропустила? Или это реакция на наше маленькое выступление? Я растерянно заморгала, смахивая с ресниц слезы, а Артур наклонился, поцеловал меня в щеку и прошептал:

— Сейчас ты была настоящей. Именно этого зритель ждет от тебя. Просто люби своего героя, и тогда все получится.

Артур наконец отпустил меня и спрыгнул со сцены. А я осталась стоять, как кукла, из которой вынули батарейки. Сквозь шум в ушах я слышала восхищенные восклицания в сторону Артура. Я смотрела, как Влад одобрительно хлопает его по плечу, как несколько человек говорят что-то о его гениальных методах, но сама никак не могла прийти в себя. И только с каждым вдохом меня все больше накрывал жгучий стыд. Боже, что он со мной делает? И как это выглядит со стороны? Кукловод и марионетка, глупая, бездарная марионетка.

Я закрыла пылающие щеки ладонями, спрыгнула со сцены и быстрым шагом направилась к выходу. За спиной я услышала, как меня удивленно окликают, но даже не повернулась. Кажется, это был Влад. Но мне нужно было побыть одной, чтобы прийти в себя и понять, как вести себя дальше.

Я сбежала в свою гримерку и, заперев дверь на ключ, упала в кресло и разрыдалась. Это были странные слезы. Не обиды, не боли, не отчаяния, а как будто очищения. Я ревела, а на душе становилось легче, светлее. И по мере того, как беспричинная истерика угасала, в голове прояснялось.

Я костерила Артура последними словами, обзывая его методы грязными манипуляциями, где он выставляет меня настоящей идиоткой. Но в глубине души я понимала, что не права. На самом деле я чувствовала благодарность. Да-да, именно благодарность, потому что Артур странными, дикими способами добивался от меня того, чего не смогли добиться преподаватели ГИТИСа за все пять лет.

Злилась же я на то, что Арт без разрешения проник мне в душу, в мозг, под кожу и проводил там тонкие хирургические операции, которые после порции боли дарили странную легкость и ощущение чего-то нового. Я отпила воды из бутылки, окончательно успокаиваясь. Сквозь бурю эмоций, пробужденных во мне Артуром, снова начал просачиваться стыд. Надо ведь сейчас как-то выйти, посмотреть в глаза своим коллегам. Что они обо мне подумали? Обозвали истеричкой, не иначе. Но делать было нечего, я итак просидела здесь минут сорок. И, кстати, никто за это время меня даже не подумал побеспокоить.

Я осторожно выглянула в коридор. Никого. Добежала до туалета и умылась холодной водой. Тушь, конечно, стекла под глаза, и от легкого макияжа, нанесенного утром, не осталось и следа. Я торопливо смыла остатки косметики. Краситься не хотелось, да и нечем было. Ничего, потерпят мое бледное лицо.

Я вернулась в зал и обнаружила там лишь нескольких коллег. Влад тоже был там. А вот Артура, к своему облегчению, я не увидела. Хорошо, что он ушел. И как бы я ни ждала его раньше, сейчас отчаянно желала, чтобы он больше не появится.

— Элли, ну ты как? — Влад, до этого копавшийся в телефоне, поднялся и направился ко мне, встревоженно глядя мне в лицо. — Все пошли обедать, а я решил тебя дождаться. Арт сказал пока не трогать тебя.

Сказал не трогать меня? Так он знал, чем закончится этот его сеанс? Ну я это ему еще припомню, экспериментатор недоделанный.

— Все нормально. Просто нервы что-то шалят.

— Неет, — протянул вдруг Влад, и на его лице расцвела понимающая улыбка, — это все Артур. Он чертов гений, я же говорил. Никогда не видел человека, способного за пять минут вынуть душу, встряхнуть ее, как пыльный коврик, а потом вставить на место.

Я усмехнулась, почувствовав облегчение. Выходит, не я одна испытываю на себе это все?

—Ты так говоришь, как будто пережил то же самое на себе.

Я хотела пошутить, но Влад ответил очень серьезно.

— Не поверишь, но так оно и есть.

— Расскажешь?

— Как-нибудь в другой раз. Не та история, которой хочется делиться.

Я изумленно уставилась на Влада. Неужели у него были проблемы? Неужели у такого человека они вообще могут быть? И какое отношение к этому может иметь Артур? Вот это интрига.

— Ну что, поплыла? — услышала я вдруг ехидный голос Марго за спиной. — Я так и знала, что даже такая ледышка, как ты, не устоит перед нашим Арчи.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — окатив противную девицу холодным презрительным взглядом, ответила я. Как же она меня достала!

— Ну да, конечно, не понимает она. Мы вот все прекрасно видели, как ты на него пялишься. Только можешь закатать губу. Артурчик – штучный товар, и женщина ему нужна особая. Поверь, вряд ли это будешь ты, — издевательским голосом добавила Марго.

Господи, что за Арчи? Какой еще Артурчик? Эти приторные версии его имени шли ему так же, как огромному волкодаву кличка «Пупсик». Я поморщилась. Ее слова меня не задевали, ведь я на самом деле не претендовала на Артура, но мне безумно захотелось съехидничать в ответ.

— Не переживай, ты тоже не та, за которой Артур, — я выделила его имя, давая понять, что «Арчи» его может назвать лишь полная идиотка, — захочет побежать на край земли.

— Марго, хватит, — вступился вдруг за меня Влад. — Все итак знают твой невыносимый характер. Не нужно его демонстрировать каждый раз, когда тебе хочется почесать об кого-то свои зубы.

— А ты бы вообще помолчал, — бросила она Владу с таким презрением, как будто он был грязью под ее ногами. Кажется, она хотела добавить что-то еще, но Влад сузил глаза, и я впервые увидела, как светлый и лучезарный Влад Ставров злится. Удивительно, но он стал выглядеть не только еще красивее, но и опаснее, а я подумала, что мне повезло, что я не знаю именно такого Влада.

Марго фыркнула и наконец отошла от нас, направилась к Эдику, который как раз зашел в зал.

— Знаешь, ты смотрелась просто великолепно там, с Данилевским, — продолжил прерванную речь Влад. — Я представляю, что ты о нем сейчас думаешь, но можешь не переживать, он не хотел тебе навредить. Он умеет делать такие штуки с людьми, и я думаю, что с тобой это тоже сработало. Просто запомни, какой ты была, и попробуй снова. У тебя получится, я уверен.

Влад снова пошел к сцене, и я поплелась следом. Отчего-то я была благодарна этим словам. Как будто он понял, что творилось у меня в душе. А еще – что не стал смеяться надо мной.

— Элли, зайди после репетиций к Артуру, — крикнул мне Эдик. — А сейчас все по местам. Работаем, работаем.

Как и предрекал мой компаньон, репетиция пошла на лад. Артур оказался прав, я неправильно поняла героев, увидела лишь верхушку айсберга. И мне, наверно, действительно не хватало разгадки их душевной трагедии, чтобы проникнуться ими, понять их и искренне полюбить. Теперь я чувствовала, почему Катерина так себя вела. Знала и то, почему Андрей выглядел подонком и творил ошибку за ошибкой. Он вовсе не исправился в конце, потому что смог полюбить. Он с самого начала был влюблен, но жизнь обошлась с ним по-своему, научив быть циничным и не доверять людям. Если задуматься, судьба ломает не только нищих и убогих. С особой изощренностью она изобретает пытки для тех, кто внешне богат, успешен, красив и выглядит счастливым.