Элли замолчала. До нее, кажется, начало доходить, почему я злюсь. А потом, помолчав, вдруг тихо проговорила:

— Меня не просили выйти.

— Что? — удивился я, хотя мне казалось, что удивлений на сегодня уже достаточно.

— Меня не просили, я сама позвонила и сказала, что мне нужна подработка, — посмотрев прямо на меня, уже громче произнесла Элли. А я просто лишился дара речи, совершенно не зная, хочу ли я наорать на нее или сразу свернуть шею, потому что все равно русского языка не понимает.

— Зачем? — выдал я хрипло самый оригинальный вопрос из всех, которые сейчас хотелось ей задать.

— Затем, что мне нужны деньги. До зарплаты далеко, если я вообще ее заслужу, а жить на что-то надо.

Нет, она что, издевается?

— Да какого черта? — я все-таки ударил по рулю, чтобы хоть немного сбросить закипающую вновь ярость. — Ты что, не могла прийти ко мне?

Элли смерила меня таким взглядом, будто я предлагал не дать ей денег, а собирался отобрать у нее последнее.

— Я не люблю занимать. И потом, ты итак обеспечил меня бесплатным жильем в центре Москвы. Так что не надо меня осуждать. Иногда мы делаем что-то просто потому, что так нужно.

— Занимать? Я бы не потребовал их возвращать, — возмутился я.

— Тем более.

— В смысле?

Что за гордая идиотка? Откуда она вообще взялась? Где живут те женщины, которые отказываются от халявных денег?

— Я не хочу быть никому должной, — твердо ответила она, вызвав во мне новую волну недоумения.

— Хорошо, ты не хочешь брать деньги у меня. А где же тогда твой парень? Тот, который Макс?

— У него проблемы и тоже денег нет. Впрочем, у Максима я бы тоже просить не стала.

Я резко затормозил. Благо, мы въехали в какой-то переулок, и машин здесь не было.

— Значит так, — я повернулся к Элли всем корпусом. — Пока ты работаешь на меня, ты не ищешь сомнительный заработок, деньги, другую работу или еще каких-нибудь приключений на свою задницу. Со всеми проблемами и вопросами ты идешь ко мне. Тебе ясно? Сейчас я являюсь единственным человеком, который решает твои проблемы. Мне больше не нужны сюрпризы. Ты все поняла?

Я рычал, как медведь, совершенно не сдерживая свою злость, но Элли словно не боялась меня. Она молча смотрела мне прямо в глаза, широко распахнув свои и не моргая. И я, черт побери, совершенно не мог понять, что сейчас у нее в голове. Но оторваться от созерцания открытого взгляда бархатных, шоколадных глаз я не мог.

Не отдавая себе отчета, что творю, я склонился, сгреб волосы Элли на затылке и притянул к себе, горячим поцелуем проникая ей в рот. Она не стала сопротивляться. Что-то простонала мне прямо в губы и просто позволила мне повелевать ее дыханием, движениями, всем телом. В какой-то момент мне стало мало, и я уже был готов пересмотреть свое решение продлить флирт с девчонкой, когда вдруг раздался резкий сигнал автомобиля. Черт, я же перегородил весь проезд, а разминуться в узком переулке двум машинам не получится.

Несмотря на нетерпеливого водителя, который продолжал сигналить, я не собирался никуда ехать, пока не получу от Элли ответ на свой вопрос. По-прежнему не отпуская ее затылок, я прошептал уже куда мягче:

— Ты меня поняла?

И только после того, как она часто закивала, я отпустил ее и тронулся с места, резко набирая скорость.

До ее дома мы добрались в полной тишине. И хорошо, что она не стала меня ни о чем спрашивать, спорить, выяснять отношения или закатывать истерику. Потому что мне нужно было разобраться со своими разбушевавшимися нервами. А это были именно они, и ничем иным это быть не могло. Я ведь уже давно научился справляться со своими гормонами, мастерски владел эмоциями и точно ни одной женщине, особенно после подобной выходки, не говорил, что собираюсь решать ее проблемы.

Я успокаивал себя тем, что быть в курсе трудностей Элли – это в моих интересах, точно так же, как знать и решать проблемы своего театра. Но поверить до конца мешало какое-то странное ощущение в груди, как будто довольный зверь положил лапу на свою добычу и теперь нагло скалится, давая понять соперникам, что этот трофей – его. Непривычно, сладко и одновременно болезненно. И с этим мне еще придется разобраться. Желательно подальше от Элли.

[1] Стиль black tie (англ. «черный галстук-бабочка») подразумевает обязательное наличие смокинга и бабочки.

Он стал смотреть иначе, по-другому,

И страсть в его глазах подобна грому.

Пьеса «Заблуждения»

Я зашла в квартиру совершенно измученная. Не знаю, что меня доконало сегодня больше – длинный и физически сложный день или то моральное давление, через которое мне пришлось пройти благодаря одному самоуверенному типу.

Нет, только Артур Данилевский может свалиться, как снег на голову, при этом одновременно злиться, выводить меня из себя, вызывать чувство вины и тут же нагло флиртовать, нисколько не сомневаясь в собственной неотразимости. Сколько лиц у этого человека? И какое из них – настоящее? Не может же быть такого, что он играет постоянно, так не бывает!

Каждая новая минута, проведенная рядом с Артуром, вызывала у меня сотню вопросов, желание присмотреться к нему, предугадать, что он будет делать дальше, или просто узнать, о чем он сейчас думает. На одну минуту, когда мы сидели в машине и он кричал на меня, что я должна за помощью бежать только к нему, мне показалось, что вот сейчас он настоящий. Может, просто потому, что я раньше никогда не видела его таким? Не просто разозленным, а действительно отпустившим контроль над своими эмоциями. Если это так, то как же можно охарактеризовать Арта на самом деле? Умеющий обращаться с женщинами? Заботливый и ответственный? Способный сопереживать? Да я итак знала, что он такой. Нет, было еще что-то, ускользающее от меня, но теперь я уже не поймаю того зыбкого ощущения. А все потому, что в тот самый момент он меня поцеловал, снова выбив почву из-под ног.

У меня не было сил сопротивляться Артуру, и я просто отдалась своим ощущениям, расплавилась в его руках и позволила делать со мной все, что ему вздумается. Если бы он прямо в тот момент захотел взять меня, прямо там, в машине, и то я бы, наверно, не смогла отказаться. Как на сцене, где он проделал со мной нечто подобное. Но, видит бог, я ни о чем не собиралась жалеть!

В сумке тренькнул телефон, уведомляя о пришедшем сообщении. Я разблокировала аппарат и недоверчиво уставилась на всплывающее сообщение от банка. Поступление на сто тысяч рублей. Нет, за работу сегодня со мной уже расплатились, и сумма там была на порядок скромнее. Я зашла в приложение, желая убедиться в своих подозрениях. Ну точно, перевод от Артура.

Я долго моргала, пытаясь сообразить, что мне делать – вернуть ему эти деньги или просто поблагодарить, когда телефон тренькнул еще раз.

«Твои чаевые. Надеюсь, до конца месяца хватит, чтобы не искать новой подработки».

И тут же следующее сообщение:

«Не вздумай вернуть, накажу».

Мне ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть и написать «Спасибо». Однако я твердо решила, что обязательно верну ему эти деньги, когда заработаю. Будем считать, что это мой аванс. А потом пусть вычтет из моего гонорара. Успокоившись на этом, я поплелась в ванную.

Выйдя через полчаса распаренная и совсем разомлевшая от горячей воды, услышала, как мой телефон разрывается от звонка. Сердце радостно подпрыгнуло. Неужели это Артур? Мне было плевать, что он собирается мне сказать, но безумно вдруг захотелось услышать его голос, и я побежала на кухню, где перед походом в ванную и бросила свой телефон.

Но это был не Артур. Звонил Макс, и разочарование оказалось таким сильным, что я впервые не захотела подходить. Но все же пересилила себя и ответила на вызов.

Я пыталась быть милой и сделать голос не таким раздраженным, но Макс все равно понял, что я не в настроении. Правда решил, что причина – усталость. Он попытался было расспросить подробнее о том, как я провела день, но я рассказывать по понятным причинам не захотела. Да и что говорить? Что весь вечер меня держал в плену своего обаяния один наглый мужчина, который потом целовал меня в своем авто? Нет уж. Я ограничилась сухим пересказом своего дня, и впервые сочувствующие нотки в голосе Макса показались мне фальшивыми, как будто моему парню и до меня, и до прожитого мной дня нет никакого дела.