Дома я снова набрала Максиму, и сегодня он подошел. Только вот голос его звучал каким-то потерянным, уставшим. Я попыталась рассказать о своих успехах, но Макс выслушал вяло. Я спросила, что у него случилось, и он тут же рассказал, что он накосячил и теперь его ждет штраф. Я, конечно же, предложила ему денег, и Максим не стал отказываться. Даже повеселел немного, и мы с ним проболтали целых полчаса. А еще Макс так горячо благодарил меня, что его слова настоящим бальзамом текли по сердцу. Перевод я пообещала сделать завтра.

Мне очень хотелось помочь Максиму, как я делала уже не раз. Но, признаться честно, меня не отпускала мысль, что своей помощью я хочу просто загладить вину за свое предательство, за то, что думаю о другом мужчине. Нет, Макс об этом даже не догадывается, да и вряд ли узнает в будущем, но меня грызло ощущение, что я должна это исправить хотя бы таким путем.

Сразу же, как сбросила звонок с Максом, набрала знакомый номер администратора ресторана «Айоли», в котором я подрабатывала, и попросила дать мне смену завтра вечером. У них вечно не хватало рабочих рук, так что мне привычно обрадовались. Я могла отправить Максу обещанную сумму сразу, но решила повременить. Страшно все-таки оставаться вообще без копейки в кармане, нужно сначала заработать.

Спать я легла пораньше, ведь завтра предстоял сложный и длинный день.

Я думал, знаю все о Катерине,

Но оказался в лживой паутине.

Пьеса «Заблуждения»

— Арт, ты сам не свой последнее время, — обеспокоенно говорил мне Марат. — Что с тобой происходит? Даже на репетициях стал редко появляться, почти не участвуешь в постановке.

Мой компаньон пришел ко мне обсудить дела, но зачем-то вдруг перевел тему на меня лично. И я не знал, что ответить. Если быть откровенным, Марат прав: раньше я чаще бывал с актерами, с ревностным азартом принимал участие в постановке, и даже когда был сильно занят, не мог не забежать в зал хотя бы на пару минут. Но с того дня, как в театре появилась Элли, я действительно стал реже бывать на репетициях.

Да, только позавчера пообещал себе влиться обратно в процесс. Но стоило дать себе это обещание, как Элли взяла и вывернула меня наизнанку. Тот поцелуй должен был подействовать только на нее, но оказалось, что он задел и меня. Той же ночью мне снилась, как трахаю ее во всех позах, а она сладко стонет мое имя. Проснулся с кувалдой в трусах и колотящимся сердцем.

Нет, эротические сны мне часто снились, это нормально, как и утренний стояк. Но никогда раньше в эти сны не проникала конкретная женщина. Всегда расплывчатый образ, только самое аппетитное во всех деталях. А тут – на тебе. Один поцелуй, почти невинный, и поплыл, как пацан.

Это разозлило и обескуражило. Ни одна женщина на меня так не действовала. Я ведь запросто могу ее в койку затащить, хоть сегодня, и это наверняка помогло бы. Но не хочу делать этого. Точнее, хочу, но боюсь разочароваться. Мое мнение об Элли меняется каждый час. То стерву в ней вижу, лживую и корыстную, как все, то девочку почти невинную, чистую душой. А секс – он все расставит по местам. Но я ведь знаю, что таких не бывает! Она мои принципы ломает, и это бесит. Вот и малодушничаю, ищу любые дела, которые не предполагают встреч с ней, моей куклой.

— Ты же знаешь, у меня много дел, — ответил я, не желая вслух признаваться в своем безумии. Но Марат лишь сощурил глаза. Снова читает меня, как открытую книгу. Пожалуй, он единственный из всех, кого я знал, кто видел меня насквозь. Даже мать не знала меня так хорошо, как успел изучить он.

— И что же это за дела такие важные?

—А то ты не понимаешь. Вчера, например, у меня были встречи с критиками и парочкой журналистов. Да и тусовки я должен хоть иногда посещать, чтоб не забыли обо мне и нашем театре.

Да, встречи были. Но я мог бы зайти на репетиции, времени было достаточно. Но не сделал этого.

— Критики и журналисты – это те самые, которые приглашены на премьеру?

— Да, они. Уже тоже прознали о смене актрисы, и мне бы не хотелось, чтобы это повлияло на их рецензии и статьи. Пришлось пообещать, что после премьеры дам кое-какую интересную информацию, а пока вынужден держать интригу, — я жестко усмехнулся. — Один даже предлагал денег, чтобы оказаться первым, кому я дам эту информацию. Я отказался. Сказал, что будет общее интервью. Так что они теперь все в ожидании и нетерпении.

— Собираешься рассказать им про Жанну?

— Да, придется. И в зависимости от того, как пройдет спектакль, информация будет разной. Ты сам должен это понимать.

— Арт, я в который раз удивляюсь твоим талантам. Сколько их у тебя? Невозможно ведь быть и таким творческим человеком, и настолько предприимчивым бизнесменом. Ни одного человека такого больше не знаю.

Я только пожал плечами. Пока мои таланты, которые так превозносит Марат, не дали мне ровным счетом ничего. Театр достался от отца, актером я не стал, и даже свою пьесу нормально поставить не могу. Не знаю, чем тут восхищаться.

— Лучше расскажи, удалось найти того, кто слил информацию про Жанну? — решил я перевести тему.

— Нет, — сокрушенно покачал головой мой компаньон. — Весь коллектив подписал соглашение о конфиденциальности, и ни у кого даже вопросов не возникло, так что даже подозревать никого не могу. Тут бы помогла хорошая служба безопасности, камеры, прослушки. Но мы же просто театр, у нас таких людей нет. Пара охранников, чтобы театралы не хулиганили и шубы из гардеробной не тащили – и все.

Марат говорил с насмешкой, но я понимал, что этот вопрос его тоже беспокоит.

— Я все больше задумываюсь, что пора бы нанять хорошую охранную компанию. В штат нам вряд ли нужны такие люди, но я бы все-таки повысил безопасность. Может, и многих других проблем удалось избежать, если бы раньше наняли.

— Я смогу этим заняться, — согласился Марат, — но только потом, после премьеры. А то как бы не оказалось, что нанимать окажется некуда. А пока просто понаблюдаю за всеми. Обычно скрытое все равно вылезает наружу.

Я задумчиво покрутил ручку в пальцах. Красивая, дорогая, тяжелая, приятно ложится в руке. Один из подарков от коллектива, который когда-то преподнесли моему отцу. Он точно заслуживал больше почета, чем я.

— Мне больно подозревать любого человека из нашего коллектива. Даже представить не могу, что способен на такое предательство или глупость. Но меньше всего хочется, чтобы это оказалась Элина.

— Слушай, у Жанны полно знакомых, причем не только в театре. Она сама могла растрезвонить о своем отъезде всем и каждому, причем ничто не мешает ей продолжать это делать прямо сейчас. А насчет Элины – мне кажется, она последний человек, который бы так поступил. И знаешь, она ведь каждый день тебя ждет.

При этих словах я вздрогнул, медленно поднял тяжелый взгляд на Марата.

— Что ты имеешь в виду?

От Марата, кажется, не укрылась моя реакция, и он только хмыкнул, продолжая внимательно смотреть на меня.

— Да как ни зайду на репетицию, замечаю, что она то и дело на вход косится. А кого еще ей ждать, если все, кроме тебя, в это время в зале? — поведал мне Марат. — Арт, что у вас происходит? Может, ты не посещаешь репетиции не потому, что загружен работой? Может, все дело в одной новенькой хорошенькой актрисе?

Я наконец справился с собой, небрежно откинул ручку на стол, откинулся в кресле и широко улыбнулся.

— Еще скажи, что я влюбился. Марат, я, конечно, ценю твою внимательность и заботу о себе, но мне казалось, что ты меня знаешь достаточно хорошо, чтобы понимать: все эти влюбленности – это вообще не про меня. А на репетиции я не хожу потому, что дела.

— Ну и зря, — коротко хохотнул Марат, — Элли стала справляться очень неплохо. Есть еще над чем поработать, но она как будто почувствовала роль. Я, признаться, думал, что это ты поспособствовал.

— Почему ты так решил? — спросил я, в очередной раз удивляясь прозорливости своего друга. Хотя, может он просто видел нас?