— Подождите в холле, мы должны завершить кастинг и принять решение. Документы оставьте, я изучу.

Я все еще не собирался вникать в эти бумажки, но отдавать их тоже не спешил. Сбежит еще. Где потом ее искать?

Элина дернула плечом и, развернувшись, направилась к выходу. А я оглянулся на Марата, впервые встретившись с ним взглядом с момента, как моя фея зашла в зал. Он смотрел на меня очень внимательно, будто читал все мои мысли и совершенно точно понимал, что творится у меня в голове.

— Смотрим следующую? — спокойно спросил он, явно решив оставить свои домыслы при себе. — Там, кажется, еще остались претендентки.

— Пусть зайдут все сразу, — потребовал я, обращаясь к Зое. Мне не терпелось уже закончить эти смотрины, потому что я понимал, что вряд ли изменю свое решение и захочу взять другую. Что-то в Элине цепляло, и мне хотелось непременно вытащить наружу этот запрятанный глубоко огонек.

Помощница завела оставшихся десять девушек, но одного взгляда хватило, чтобы понять: нет. Никого из них не хочу в роли главной героини, только ту куклу в желтом сарафане. Слушать их тоже не стал, отпустил расстроенных претенденток по домам. А потом решил посмотреть двух отобранных девушек еще раз, только для того, чтобы окончательно убедиться, что они мне не подходят.

— Марат, я выбрал, — заявил я другу. — Элина Вельт – лучший вариант. Эдик, что скажешь?

Своего режиссера я спросил чисто для проформы. Все равно будет так, как я скажу.

— Да-да, она очень даже ничего, — радостно закивал тот, а я смерил его тяжелым взглядом.

— Я не имел в виду ее ноги и крепкую задницу. Я говорю о способностях. Ты сможешь ее натаскать за оставшееся время?

— Ну, девочка, конечно, плавает, но попробовать можно. Что мы теряем?

— Время теряем, — отрезал я. Несмотря на то, что Элину я уже мысленно принял в нашу труппу, слишком легкомысленный подход Эдика раздражал.

— А ты не хочешь ознакомить девушку с условиями? Может, она вообще откажется, — спросил Марат.

— Не откажется. Я умею убеждать, — уверенно заявил я.

— Знаю я, как ты умеешь, — хмыкнул друг. — Смотри не испугай ее своими, хм, уговорами еще больше. Она итак выглядит, как мышка перед удавом.

Сравнение мне понравилось, я даже чуть не расхохотался, а в крови вскипело возбуждение, стоило мне представить, как Элина стоит на коленях и завороженно смотрит на моего змея-искусителя, облизывая свои губки-клубнички.

— Моего удава женщины обычно не боятся. А Элина не такая уж мышка, поверь моему опыту. Ладно, пойду поговорю с ней, — хлопнул я ладонью по столу. — Зоя, проводи девушку в мой кабинет. Эдик, можешь идти домой. Марат, ты тоже, итак за сегодня горы свернул. Завтра нам понадобятся новые силы.

Мужчины согласно кивнули и, пожав друг другу руки, мы разошлись.

Он слишком дерзкий, наглый, с ликом божества,

И жгут насквозь и взгляд, и стыдные слова.

Пьеса «Заблуждения»

С первых минут, как я переступила порог театра, я влюбилась в этот старый особняк. Были в нем непередаваемые очарование и прелесть. Ремонт, сделанный со вкусом, демонстрировал, что владелец не пожалел средств, чтобы восстановить старые фрески, светильники, колонны и мебель вместо того, чтобы городить новодел. Хозяину удалось вселить в здание театра свободный дух артистизма, но вместе с этим оставить уют и поволоку тайны. Мне подумалось, что если бы в этом театре жило привидение, оно обязательно было бы очень добрым и носило фрак, а вместо того, чтобы пугать посетителей, показывало им красочные представления.

Моя фантазия разыгралась так ярко, что я уже начала представлять себе жизнь этого театра и даже как сама стану частью этой жизни. Волнение почти сразу ушло. Я отметилась в списке, поняла, что моя очередь еще очень нескоро, и нашла себе место на одном из кресел, удачно спрятавшимся за колонной. Я так и провела несколько часов в своих мыслях и фантазиях, мало интересуясь происходящим вокруг.

Мысли о кастинге перемежались со взволнованным предвкушением, разбуженным звонком Макса, и моя кровь начинала бурлить, когда я понимала, что очень скоро снова увижу его.

Прошло довольно много времени, когда из размышлений меня выдернул женский голос, громко произнесший мое имя. Неужели и до меня дошла очередь? В глубине души я была готова и к тому, что меня не станут смотреть, выбрав другую претендентку, и к отказу. Мне не впервой слышать: «Извините, вы нам не подходите», так что пришлось мысленно собраться и подавить волнение.

Но к чему я оказалась не готовой совершенно, так это к составу комиссии. А если быть точнее, что в ней окажется тот самый красавчик из сквера, о котором я, признаться, успела забыть. Но вот он, сидит в своей мрачной черной одежде и внимательно смотрит на меня, как на подопытного кролика. Я поняла, что театральная обстановка необычайно подходит этому Мефистофелю, будто он сам является частью этого театра, его душой. Может, поэтому он так чуждо смотрелся на улице в солнечный день, что ему место в пыльном закулисье?

Не знаю, почему, но меня испугало это открытие, словно я все-таки столкнулась с местным привидением, которое оказалось совсем не таким, как я себе представляла, и встреча эта не сулила мне ничего хорошего. Захотелось даже спросить у сидящей за столом комиссии, все ли видят хмурого типа по центру? А то может кресло пустует, и этот прожигающий взор вижу только я?

«Элли, прекрати нервничать, а то они решат, что у тебя с головой не все в порядке», — одернула я себя мысленно, но окончательно взять эмоции под контроль никак не получалось. Я еще помнила наглый оценивающий и насмешливый взгляд, будто мужчина нашел что-то крайне забавное в моем лице. Почему-то его разглядывание там, в сквере, показалось вдруг мне еще более унизительным, особенно в свете того, что мужчина состоял в комиссии по отбору на роль, на которую я пришла пробоваться. Ясно же, что и сейчас я ему не понравлюсь, опять будет смеяться. Но придется пройти это испытание до конца. Я решила не смотреть на мужчину, его взгляды итак лишали меня равновесия.

Пролепетала что-то про диплом, как будто им было дело до моей корочки, и назвала отрывок, который собиралась прочитать. Тип так посмотрел на меня, словно я собралась декламировать детский стишок, встав на стульчик. Тут же стало стыдно, потому что примерно так я себя и почувствовала: маленькой девочкой, которая ляпнула какую-то глупость. Но ведь Альберт Борисович всегда учил, что настоящего актера можно распознать даже по самому элементарному монологу! Так чем этому типу «Письмо Татьяны» не угодило? Не демонстрировать же ему мое экзаменационное выступление?

Настрой был сбит окончательно. Я вдруг застыдилась своего короткого сарафана, почувствовала, что стою перед комиссией чуть ли не голая. Очень неприятным был взгляд белобрысого лысеющего мужчины в ярком шелковом шарфе, который, казалось, даже не слушал меня, а многозначительно пожирал взглядом мое тело. Но еще хуже оказался взгляд красавчика. Этот, казалось, не только одежду, но и кожу с меня снял, обнажив всю мою плоть.

Он смотрел так пристально, с прищуром, что воздух застревал где-то на полпути, не желая проталкиваться в легкие. А уж когда начал соблазнительно водить пальцем по чувственным губам, я окончательно стушевалась. Зачем он это делает? Видит же, наверняка видит, как действует на меня!

Я не помню, как долепетала свой отрывок, даже не пытаясь выправить ситуацию. Какая теперь разница? Я провалила эти смотры, мне здесь больше нечего делать. И в актерской профессии, судя по всему, тоже. Только что я сама себе это продемонстрировала. Правы были родители, я никчемная, бесталанная, бестолковая девчонка, и сидеть мне надо в конторе, перебирать ненавистные бумажки.

Мне вдруг стало плевать, как я выгляжу для этих мужчин. Я собиралась всего лишь забрать свои документы и сбежать, но мою руку вдруг с силой прижала к столу ладонь того самого Мефистофеля. От неожиданности я даже не успела возмутиться или испугаться, хотя его горячая хватка была достаточно агрессивной.