— Я не понимаю, сформулируй конкретнее, — продолжила ершиться моя куколка.

— Я сейчас засчитаю это вопрос как не отвеченный, — пригрозил я, и даже сделал вид, что привстаю с кресла, чтобы забрать свой должок.

— Ладно, хорошо, — поспешно ответила Элли. — Мне не очень нравятся наши отношения. Я их вообще не считаю серьезными. Макс часто пропадает, иногда неделями не видимся, но я все равно надеюсь, что мы с ним будем когда-нибудь вместе. Точнее, надеялась, потому что сейчас вообще не понимаю, чего хочу. Он в командировке, мы почти не созваниваемся, и я подумываю над тем, чтобы разорвать наши отношения.

От рассказанного захотелось не то смеяться, не то злиться. Элли ведь вовсе не выглядит дурочкой. Тогда почему не пошлет этого типа, которому она явно не нужна? Похоже, это одна из причин ее неуверенности в себе, а может, и недоверия к другим мужчинам. Хочет ласки, но никого не подпускает. Я-то прекрасно помню, с каким жаром она отвечала на мои поцелуи. Нет, нужно избавлять ее от этого Максика, и это одна из самых просто решаемых проблем. Встретиться с ним, поговорить по-мужски, если надо, в морду дать. Пусть отвалит от девочки насовсем. А я уж найду, как ее утешить.

Зашел официант, принес первые блюда, разлил вино по бокалам.

— Теперь ты, — сказал я, пригубив свой напиток, пахнущий солнцем, виноградом и отдающий на языке сладковатыми фруктовыми нотками. Я не собирался пить, я ведь за рулем, только раскатал по языку приятный вкус. От двух глотков, да после хорошей еды, эти капель даже в крови не останется. Элли тоже отпила вино.

— Почему ты не рассказал мне, что ты автор пьесы?

Я думал, она опять спросит про семью, но Элли, видимо, решила оставить это вопрос как козырь. Видимо, каким-то женским нутром чувствовала, что отвечать на него я не собираюсь. Но какой же странный вопрос она задала сейчас! Неужели обиделась, что не признался?

— А это так важно? К тому же, я думал, что ты итак знаешь.

— Нет, я не знала. Автора на афише нет, а когда я спросила об этом у тебя напрямую, в первый день, ты ответил, что произведение написал некий молодой автор, — в голосе Элли слышался упрек.

— Так и есть, я вроде не старый, — попробовал отшутиться я.

Раньше я обсуждал свою пьесу просто как некое произведение, которое нужно поставить на сцене. С критиками, рецензентами, своими актерами, с Эдиком. Но даже Марат не лез ко мне в душу. А вот Элина явно была настроена поговорить о пьесе как о чем-то глубоко личном для меня. Мне не хотелось, чтобы ее мнение стало оценкой моего внутреннего мира, ведь я никому не раскрывался с этой стороны. Весь сюжет пьесы идет из слишком темных глубин моей души и из жизненного опыта, по большей части печального.

— Ты увиливаешь. Не хочешь отвечать? — подначила она. Ну что я могу ей на это сказать?

— Я не люблю хвастаться своей работой, — вздохнув, признался я. — К тому же, считаю пьесу несовершенной, в ней много мест, которые хотелось бы подправить. Но сейчас уже поздно, она почти поставлена. К тому же, я не хотел, чтобы ты играла с оглядкой на меня. Ни в моей личности, ни в моем характере нет ответов на вопросы, которые могли бы у тебя возникнуть по этой пьесе.

Элли нахмурилась.

— Ты не прав, это не хвастовство. Но даже если и так, тебе есть, чем гордиться. Я не нашла в пьесе никаких изъянов, она великолепна. А про твою личность в пьесе я бы поспорила.

Я недоверчиво хмыкнул.

— Не стоит. Это всего лишь твои домыслы. И спасибо, конечно, за оценку, но, поверь, нет критика суровее, чем сам автор. Я ответил на твой вопрос? Могу задавать дальше?

— Да, ответил. Спрашивай.

— Сколько мужчин у тебя было кроме Макса?

Элли с прищуром уставилась на меня.

— Почему тебя так интересует Макс и мои отношения? Я ж не спрашиваю, сколько женщин было у тебя.

— Элли, сейчас моя очередь задавать вопросы. Кстати, про женщин могу тебе ответить. Понятия не имею, сколько. Сочтешь мой ответ за бонус?

Я нагло улыбался. Возьму от этой игры все по максимуму.

— Нет, — смутилась Элли. — Такой ответ меня бы все равно не устроил. Да и вопрос я не задавала.

— Хорошо, тогда отвечай на мой.

— Макс был первым. И пока он последний.

— Приятно осознавать, что у тебя не слишком много опыта, — хмыкнул я, отпивая еще вина. Суп мы уже доели, и официант принес наши рыбные блюда с салатами. Если бы я рассчитывал сегодня на горячую ночь с Элли, заказал бы устриц. Прекрасный афродизиак добавил бы огня в крови. Но сегодня только разговор.

— Откуда ты знаешь, что не слишком много? Может, Макс один стоит сотни других мужчин.

— Нет, — категорично ответил я, слегка улыбаясь и покручивая в пальцах бокал. — Впрочем, можешь мне попытаться доказать обратное на практике, я не против. Это был твой очередной вопрос?

— Нет! — воскликнула Элли. — Я хотела спросить о другом.

— О чем же?

— Почему ты сам не играешь Андрея? Ты ведь писал героя с себя, только зачем-то сделал внешность другой.

Черт, ее вопросы – как скорпион, затаившийся в кустах. Бросается неожиданно и жалит в самое уязвимое место.

— Потому что я – художественный руководитель театра, у меня много работы, и времени для того, чтобы заниматься еще и ролью, у меня нет. Каждый должен заниматься своей работой.

Да, черт побери, я писал эту пьесу о своих жизненных принципах, и герой там во многом похож на меня, она угадала. Как и то, что я намеренно сделал внешность героя непохожей на свою. Потому что показать это все так явно окружающим не готов. Уж мне ли не знать, как жестоко публика, жадная до чужих эмоций, может препарировать твою душу, не заботясь о твоих чувствах.

— Ты врешь, — прищурив свои необыкновенные бархатные глаза, обличила меня Элли. — Я видела, как ты играешь. Тебе и репетиции бы не понадобились.

— Это мой ответ. Если он тебя не устраивает, то я ничем не могу помочь.

— Тогда я засчитываю его как отказ, — торжествующе проговорила Элли.

— Элли, я не писал Андрея с себя, — начиная сердиться, ответил я. — Я просто хороший актер, вот и все. И давай играть по правилам. Мне жаль, что мой ответ не соответствовал твоим ожиданиям.

— Хорошо, твой ответ принимаю, хоть ты меня и не разубедил. Давай спрашивай дальше.

Похоже, Элли поняла мой серьезный настрой и решила сдаться. Правильное решение. А я вдруг понял, что хочу ее проигрыша, чтобы получить поцелуй. Значит, нужно задать такой вопрос, который не даст ей ответить мне.

— Сколько оргазмов ты можешь испытать за одну ночь?

Я ждал, что она тоже разозлится, начнет говорить, что я не имею права задавать такие вопросы, но она лишь покраснела и опустила глаза, но все-таки ответила.

— Нисколько. Я не испытываю оргазмов.

Я чуть не поперхнулся. Серьезно? Или она врет, чтобы не отвечать на мой провокационный вопрос? И так меня это завело, что в штанах стало тесно и горло перехватило. Не верю я, что женщина не способна кончить. Все от партнера зависит. А значит, Элли почти девчонка, настоящего секса у нее и не было, а первый будет со мной. И уж я ей покажу, что такое настоящий взрослый секс и настоящий оргазм.

— Ты много потеряла, моя куколка, — я широко улыбнулся и отпил еще вина, пытаясь скрыть свое удивление.

Я окончательно определился, понял основную проблему. Даже догадывался о ней, но когда Элли сказала, что не девственница, решил, что дело в чем-то другом. Но сейчас все подтвердилось. Ей еще ни один мужчина не показал, что такое чувственность, и не отучил стесняться своей страсти и своего тела. Вывод тоже логичен. Максика в ее жизни быть не должно. Хотя, он мне не помешает. После меня Элли даже смотреть в сторону этого заморыша не захочет.

— Если я ответила, следующий мой вопрос.

— Валяй, — разрешил я. Теперь можно и развлечься, раз с основной задачей покончено. Впрочем, нет. Теперь следующий шаг — затащить Элли в постель. В рамках того же обучения.