– Потому что я хочу за тобой ухаживать, завоевывать тебя.

– Я уже завоевана. Снимай джинсы, и я покажу, насколько я завоевана.

Секунду он молча смотрит на меня, и я замечаю, что его решимость немного дрогнула, но затем он хватает футболку и натягивает ее через голову.

– В пять тридцать.

Вздыхая, я вылезаю из постели.

– Не рановато ли для свидания?

– Возможно, – с ухмылкой отвечает он, притягивая меня к себе между ног, – но вряд ли я смогу держаться вдали от тебя еще дольше. Надень платье.

Днем я впервые с банкета наношу макияж. Я немного взволнована, но в основном чувствую себя нелепо. Он знает, что обычно я так не выгляжу. Он знает, что мне наплевать на еду, за исключением пирогов Дороти. И вот уже целых семь часов мы живем без секса, так что, когда он вернется, я буду думать совсем не об ужине.

Честно говоря, у меня просто плохое предчувствие насчет нашего свидания, особенно с учетом того, что они с Джессикой наверняка постоянно куда-то выходили. Я представляю, как они разговаривали о «взрослых» вещах: последней реформе в здравоохранении, иностранных фильмах, политике университета – все это не про меня. Я хороша в бессмысленном обмене колкостями. Может, иногда еще я хороша в соблазнении – по крайней мере, с Уиллом, насколько я могу судить. Но я никогда не считала себя девушкой, с которой хочется встречаться, и, наверное, боюсь, что под конец вечера Уилл начнет разделять эту точку зрения.

Как раз когда я заканчиваю приготовления, раздается стук в дверь, и на пороге появляется Уилл. Похоже, он недавно был в душе; на нем костюмные брюки и рубашка без галстука. Мне уже стоило к этому привыкнуть (в конце концов, я видела его при параде и раньше), однако он умеет чертовски хорошо одеваться.

Он заходит в прихожую, и его взгляд задерживается на моих губах.

– Ты накрасила губы.

Я взволнованно сглатываю.

– Могу все стереть. – Я подхожу ближе, скользя ладонями по его рукам, отчаянно желая дотянуться до верхней пуговицы его рубашки.

– Не надо, – со стоном отвечает он. – Уж поверь, мне это нравится.

Уилл притягивает меня к себе, и его губы зависают над моими в каких-то миллиметрах, заставляя мою кожу покалывать, как от холода или от страха, но в самой приятной манере. Я хочу большего, однако он кладет руки мне на бедра и осторожно отстраняется, как будто, если мы не остановимся, один из нас может сломаться.

– Нам пора выдвигаться.

– Уилл, – вздыхаю я, – тебе необязательно это делать.

– Мне необязательно идти на прекрасный ужин со своей восхитительной девушкой? – суховато уточняет он. – Какое «облегчение». Почему ты так странно на это реагируешь? Это же всего лишь ужин.

– Не знаю, – отвечаю я с очередным вздохом. – Просто у меня в этом мало опыта. Полагаю, мне не нравится чувствовать неуверенность в чем-то.

Мгновение он просто стоит, уставившись на меня, а затем из его груди вырывается смех.

– Так, значит, девушка, которая угрожала Пирсалу, что накормит его собственными яйцами, а другого парня обещала отправить в больницу, – теперь она боится сходить на ужин?

– Когда ты так это преподносишь, это звучит глупо. – Я закатываю глаза.

– Ты мне доверяешь? – Пока Уилл ждет моего ответа, его лицо абсолютно серьезно.

Этот вопрос мне даже не нужно обдумывать. Я доверяю ему больше, чем кому-либо из ныне живущих. Больше, чем себе.

– Да.

– Тогда пойдем. – Он переплетает свои пальцы с моими. – Давай сходим на свидание.

Мы приезжаем в город, и Уилл паркуется у ресторана, который я видела раньше, но даже не мечтала когда-нибудь в нем побывать. Он выглядит слишком дорогим, и я испытываю желание упереться ногами и наотрез отказаться туда идти, но вместо этого лишь закусываю губу, беру Уилла за руку и следую за ним.

Теплый воздух окутывает нас, словно одеяло, когда мы заходим внутрь. Кругом темное дерево, белые льняные скатерти и свечи, как в каком-нибудь фильме. Уилл ободряюще сжимает мою ладонь, инстинктивно чувствуя, что мое беспокойство только что возросло в десять раз.

Нас встречает хостес – хорошенькая девушка примерно моего возраста, может, чуть старше, с излишне глубоким декольте. Уилл называет ей свою фамилию, и она улыбается ему (и только ему), как будто он ее счастливый лотерейный билет. Затем она берет меню и ведет нас к столику, облизывая губы и оттягивая свое откровенное платье еще ниже.

Пока мы следуем за ней, она так раскачивает бедрами, как будто снимается в клипе Шакиры. Усадив нас за столик, она наклоняется, чтобы узнать у Уилла, всем ли он доволен, в результате чего содержимое ее декольте еще сильнее обнажается. С вежливой улыбкой он рассеянно отвечает, что все в порядке, но, когда она уходит, я посылаю ей вслед недоброжелательный взгляд.

Мы с Уиллом смотрим друг на друга.

– В чем дело?

– Ты правда не заметил ее поведения? – требовательно спрашиваю я. – Она практически сунула свои буферы тебе в лицо.

На его лице написано искреннее, умилительное недоумение.

– Я ничего такого не заметил.

– Не знаю, как это можно было не заметить.

Мои слова заставляют его рассмеяться, хотя в голосе Уилла слышатся нотки недовольства:

– Наконец-то ты можешь хоть немного почувствовать, каково мне было все это время.

Он, должно быть, шутит. Сколько раз мне приходилось смотреть, как его лапает Джессика?

– Каково было тебе? Это ты всю осень встречался с другой!

– Мне тоже приходилось терпеть немало, поверь, – говорит он с хмурым лицом, откладывая в сторону винную карту. – Брендан? Эван? Брофтон, заигрывающий с тобой в автобусе? Целая футбольная команда, голосящая ту гребаную песню?

– Все это ничего не значило, – бормочу я.

– Об этом я и говорю. Для тебя все это было столь незначительно, что ты их едва замечала. Как и для меня та девушка – предположительно флиртующая – была настолько неинтересна, что я даже не обратил на нее внимания.

Он прав. Футболисты, Брофтон – я их всех едва замечала, потому что все мое внимание занимал Уилл. Почему тогда для меня столь непостижимо, что он может относиться ко мне точно так же?

– Возможно. – Я неохотно улыбаюсь. – Знаешь, это ведь наше первое свидание, а мы уже спорим. Наверное, это не к добру.

Уилл смеется:

– Но держу пари, во время нашего спора ты почувствовала себя в родной стихии, ведь так?

И самое смешное, что так и есть. Сейчас мы ведем себя так же, как и всегда, несмотря на мои опасения. Он все тот же парень, который меня часто раздражает, но при этом всегда будоражит; все тот же парень, один взгляд которого может заставить меня раздеться. И в данный момент он наблюдает за мной в свете свечей с той особенной улыбкой, которой не удостаивался больше никто другой на моей памяти.

– Вряд ли я когда-нибудь захочу с тобой обсудить, скажем, последнюю реформу в здравоохранении, – предупреждаю я.

Он приподнимает бровь:

– А у тебя сложилось впечатление, будто я захочу?

– Наверное, нет, – с улыбкой отвечаю я.

Он тянется через стол и берет меня за руку.

– Просто уточню: это все равно лучшее первое свидание в моей жизни.

– Как и в моей. – Я потираюсь своей ногой о его, и его веки самую малость опускаются, а рот чуть-чуть приоткрывается. И тут я понимаю, что уже множество раз видела у него это выражение, не догадываясь о том, что оно означает: так он выглядит, когда чего-то хочет, но сдерживается изо всех сил. – Возможно, тебе этой ночью даже повезет, если не будешь меня сильно раздражать.

Он быстро проводит по своим губам кончиком языка.

– Оливия, – тихо говорит Уилл, снова возвращаясь к меню, – уверяю тебя: сегодня ночью мне повезет, каким бы раздражающим ты меня ни находила.