– Тебе надо просто остаться здесь до соревнования, – говорит Дороти за ужином. – Тогда ты отдохнешь и нормально поешь.

У меня из головы не выходят слова Джессики. «Дороти просто не может устоять, когда находит бездомное существо», «сейчас они не готовы заменить тебе семью»…

– Это очень мило с вашей стороны, – отвечаю я неуверенно, – но у меня есть планы.

– О? – Она заинтересованно склоняет голову набок.

Я бросаю короткий взгляд в сторону Уилла и быстро отвожу его. Я поступила глупо и импульсивно, но на выходных меня так выбесило, когда Джессика трепалась про снятие напряжения, что я в конце концов согласилась сходить куда-нибудь с Эваном, о чем наверняка пожалею.

– У меня… что-то вроде свидания.

Уилл вскидывает голову.

– Свидание? С кем? – требовательно спрашивает он.

У меня вырывается вздох. Я и не подозревала, что этот ужин превратится в допрос.

– Ты его не знаешь. Его зовут Эван, он в команде по плаванию.

Челюсть Уилла сжимается.

– Эван? Ты имеешь в виду Эвана Ренье? Он капитан команды: с чего ты, черт подери, взяла, что я его не знаю?

– Уилл, – упрекает его мать.

– Прошу прощения, – бормочет Уилл, но его челюсть все так же напряжена. – В каком смысле это «что-то вроде» свидания?

Я закатываю глаза:

– Просто я не хочу ни с кем встречаться. Я ему так и сказала, но он предложил мне хотя бы попробовать.

– О-о-о, – растроганно выдыхает Дороти. – Похоже, он действительно милый молодой человек.

– Слишком милый?.. – спрашивает Уилл, и его плечи напрягаются. Очевидно, он вспоминает наш прошлый разговор и гадает, собираюсь ли я переспать с Эваном. И будь я проклята, если позволю ему себя устыдить и пообещаю, что этого не сделаю.

Я поднимаю подбородок и смотрю Уиллу прямо в глаза:

– Нет, он определенно не слишком милый.

Он бросает вилку на тарелку немного сильнее, чем следовало бы, и отодвигается от стола.

– Значит, тебе даже не нравится этот парень, но ты собираешься с ним переспать?

Тут я не выдерживаю. Я готова выслушивать от него критику по многим вопросам, но по этому – да ни за что на свете.

– И с какой стати я не должна этого делать, Уилл? Ты спишь с Джессикой, хотя она тебе не нравится! Почему я не должна поступать точно так же?

Он выглядит так, словно ему дали пощечину.

– Джессика – моя девушка. Конечно, она мне нравится!

Это заставляет меня рассмеяться:

– Чушь собачья! Стоит тебе увидеть ее машину перед домом – и ты сразу мрачнеешь. Стоит ей просто заговорить – и ты вздрагиваешь. Она не только тебе не нравится, но мне кажется, часть тебя активно ее недолюбливает. Тогда как мне на самом деле хорошо в компании Эвана. С ним весело, с ним интересно разговаривать. Что-либо из этого ты можешь честно сказать о вас с Джессикой? И прежде чем отвечать, тебе стоит обратить внимание на то, сколько времени ты проводишь, избегая ее, и спросить самого себя почему.

По окончании моей речи на кухне воцаряется неловкая тишина, а затем Уилл встает из-за стола и уходит. Дороти выглядит скорее ошеломленной, чем рассерженной, но точно я не могу сказать. Все-таки из-за меня ее сын только что ушел из дома.

– Извините.

Она обращает взгляд на меня, ее лицо такое уставшее. Впервые за все время нашего знакомства она действительно выглядит на свой возраст.

– Не стоит, – отвечает Дороти. – Думаю, ему нужно было это услышать.

Но если это на самом деле так, не совсем понимаю, почему у нее такой несчастный вид.

Когда я ложусь спать, Уилл по-прежнему не вернулся, так что я начинаю подозревать, что действительно перегнула палку. Он всегда так беспокоился, что ночью я потеряюсь в лесу, а теперь? Неужели я зашла так далеко, что он разочаровался во мне?..

Мне требуется немало времени, чтобы заснуть, пока я прислушиваюсь и жду, когда откроется входная дверь. Вне всяких сомнений, я буду бегать во сне этой ночью, и впервые в жизни это не связано с соревнованиями, или с моим братом, или с чем-то еще, что случилось со мной давным-давно.

Это связано с парнем.

Уилл

Я сажусь в машину и гоню во всю мочь, словно это позволит мне каким-то образом отгородиться от того, что сказала Оливия. Вот только это не поможет, ведь она была права. Каждое чертово слово из ее уст было правдой.

Моя проблема не столько в том, что мне не нравится Джессика; на самом деле я до ужаса не хочу видеть Джессику. Я боюсь увидеть ее у себя в кабинете, в своей квартире или в ее, или на ферме, хотя проблема не в ней. Кроме того, ничто не заставляет меня стремиться к ней, скучать по ней, думать о ней, когда ее нет рядом. Все эти ночи, которые я провел на мамином диване, я думал об одной девушке, но этой девушкой была не Джессика.

Я зол на Оливию за то, что она указала на это, а также зол на себя за то, что не замечал раньше. Я разворачиваюсь и еду назад, а затем сажусь на крыльцо маминого дома, обхватив голову руками, и меня захлестывает осознание того, насколько печально обстоят дела. Джессика никогда меня не интересовала. Она была просто очередной тщетной попыткой угодить моему отцу – попыткой, предпринятой слишком поздно.

Я принял на себя заботы о ферме, как он и хотел. Стал встречаться с девушкой, которую он для меня выбрал. Потратил два года на искупление, словно мог таким образом показать ему, что чертовски сожалею о той чуши, которую я ему наговорил, и о том, что позволил ему взваливать на свои плечи такую ношу, ни разу не предложив своей помощи. Вот только похоже, что покаяние высасывает из меня жизнь, и при этом оно не вернет мне отца.

Только я встаю с крыльца, как дверь распахивается. Я бросаюсь вперед, проклиная себя за то, что не зашел внутрь раньше, и едва успеваю схватить Оливию, прежде чем она сбежит по ступенькам. Она кричит, бьется, но в конце концов оставляет борьбу, падая мне на грудь с последним слабым вскриком.

Я отношу Оливию в ее комнату. Забавно, что я здесь вырос, но за столь короткий срок она стала комнатой Оливии. Теперь это всегда будет ее комната, даже когда ее здесь больше не будет.

Я укладываю девушку на кровать, однако она продолжает метаться, так что я ложусь с ней рядом. Видит бог, я не должен этого делать – вероятно, в первую очередь потому, что так сильно этого хочу. Я очень часто думаю о том, как засыпал вместе с ней. Лишь одно воспоминание всплывает в моей памяти чаще: о том, как я увидел ее обнаженной… К этому моменту я возвращаюсь намного чаще, чем я готов признать.

Как только она успокаивается, я начинаю отстраняться, однако она перекатывается ко мне. А затем, не открывая глаз и даже не просыпаясь, она приподнимает голову и целует меня.

Мгновение я бездумно тону в своих чувствах, желая лишь этого и чтобы оно не прекращалось. Все, что я осознаю, – это мягкие губы, тепло, гладкая кожа, ощущение того, как ее тело выгибается навстречу моему, – и я отчаянно жажду большего.

Я прихожу в себя секунды спустя, но явно недостаточно быстро, учитывая, что мои руки оказались на ее талии и я почти лежу на ней. Оливия все еще крепко спит, а я на грани… Не знаю чего. Я вылезаю из постели, выхожу из ее комнаты и опускаюсь на диван, снедаемый чувством вины, однако даже оно не способно пересилить мое желание вернуться и проделать все это снова.

Я мечтал о том, что сейчас произошло. Обычно, когда получаешь желаемое, испытываешь благодарность, но про меня так нельзя сказать. Потому что теперь, когда я едва успел почувствовать, каково это, мне предстоит провести всю свою жизнь, осознавая, чего я лишен.