В конце концов я бросаю свои попытки уснуть и включаю свет, чтобы почитать. Несколько минут спустя в дверях показывается моя мать.

– Почему ты еще не спишь? – спрашивает она.

– Беспокоюсь.

– Оливия – милая девочка, – вздыхает мама. – И она единственная, кто этого не осознает.

Мама права. Похоже, Оливия видит в себе лишь самое худшее и считает, что не заслуживает ни от кого никакой помощи. Тем не менее в ней есть что-то такое, из-за чего мне хочется отдать ей все, что у меня есть.

– Я бы так хотел ей помочь.

Я бы хотел исправить все то зло, что ей когда-либо причинили. Вытащить ее из того ужасного района, положить конец ее кошмарам, защитить от всего плохого, что может подстерегать ее.

– Ты делаешь все, что в твоих силах, – отвечает мама. – Но сейчас тебе действительно нужно немного поспать.

– Не могу. Я так боюсь не услышать отсюда, если она убежит.

Мама колеблется, но затем заходит в мою комнату.

– Займи мою кровать, а я лягу на твоей.

– Даже не знаю, – отвечаю я. – Я ведь уже нарушаю правила, и все это выглядит так…

– Ты искренне беспокоишься за нее, – говорит мне мама. – Я бы не стала этого предлагать, если бы хоть на мгновение допускала, что это на самом деле неправильно.

Я отправляюсь в другую комнату и ложусь на свободную кровать напротив Оливии. Я только-только погружаюсь в сон, когда она начинает говорить. Это что-то неразборчивое, но ее голос звучит очень юно и безумно. Стоит ей сбросить одеяло, как я сразу подскакиваю к ней и, одной рукой удерживая ее на месте, изо всех сил стараюсь убедить, что с ней все в порядке. Я успокаиваю ее снова и снова, уверяя, что она в безопасности.

– Это всего лишь сон, – шепчу я. – С тобой все в порядке.

И происходит нечто невероятное. Она не борется со мной. На мгновение Оливия вздрагивает, как будто ее ударило током, а затем сворачивается в клубок подле меня, прижимаясь головой к моей груди. Ее руки крепко сжимают мою футболку, пока она плачет, даже не просыпаясь.

Я обнимаю ее, пока слезы девушки не затихают и не прекращаются совсем, и тогда происходит нечто чуть менее невероятное, но все же удивительное.

Я тоже засыпаю.

Оливия

Срань господня.

Вот черт, вот черт, вот черт!

Передо мной стоит Уилл Лэнгстром без рубашки.

Я открыто таращусь на него, и, вероятно, это нужно прекратить. Не то чтобы я не предполагала, что он будет выглядеть чертовски привлекательно без рубашки, но это превосходит все, что я могла себе представить. Да, признаю́: иногда я представляю что-нибудь с его участием, и, как правило, это относится к категории 18+. Вот только во время моих фантазий на фоне не звенит будильник и у него нет прижатой к животу подушки или панического выражения на лице, как сейчас.

– Почему ты в моей комнате? – интересуюсь я. Его взгляд становится угрюмым.

– Чтобы разбудить чью-то сонную задницу, – ворчит он.

– И тебе доброе утро, – раздраженно бросаю я, переворачиваясь на другой бок и накрывая голову подушкой. – И я уже видела тебя в шортах, болван. Откуда такая скромность?

У него вырывается недовольный звук, который я игнорирую, и Уилл уходит в свою комнату.

– Она сегодня убегала? – спрашивает Дороти, проходя мимо него.

– Она не покидала своей постели, – отвечает он, не появляясь у меня в поле зрения.

В его формулировке есть что-то подозрительное, но сейчас для меня это не главное. Я не убежала. Перед важным забегом. Перед забегом, из-за которого волновалась до тошноты. Это гребаное чудо!

– Подождите, почему вы только что вышли из комнаты Уилла? Вы спали там? – спрашиваю я у Дороти. Ее глаза удивленно распахиваются:

– Он беспокоился о тебе, поэтому занял мою кровать, а я – его.

Где-то на задворках сознания у меня осталось воспоминание о его руках, обнимающих меня, о том, как я прижималась к его теплой груди посреди ночи.

Может, это был очередной сон… А может, и нет.

Когда мы прибываем на трассу, Уилл в сторонке прохаживается вместе со мной и произносит свою стандартную подбадривающую речь, которая в адаптации для меня не столько «подбадривающая», сколько в духе «хватит сходить с ума». Он поддерживает меня, несмотря на то что в этот момент у него есть тысяча других дел и других людей, с которыми нужно разобраться; несмотря на то что молодой тренер, прогуливающийся с этой конкретной студенткой, не может не вызывать подозрений.

Я знаю: то, что он проводит со мной так много времени, выглядит плохо, и я понимаю, что он снова и снова рисковал своей работой, в то время как я ему доставляла лишь одни проблемы. Сегодня я хочу отплатить ему единственным доступным мне способом. Я собираюсь победить.

Как только раздается пистолетный выстрел, я стартую слишком быстро, у меня слишком рано появляется характерное зудящее чувство в груди, однако я не сбавляю темп. Сегодня я выиграю для него, даже если это меня убьет. Тот голос из подсознания говорит, что я проиграю, если продолжу бежать с прежней скоростью, что у меня ни за что не получится, – но я молча велю ему к черту заткнуться.

Я финиширую на такой скорости, что останавливаюсь лишь шесть метров спустя, словно машина со сломанными тормозами. На этот раз меня ловит Уилл, а не Питер, придерживая за плечи и не давая упасть.

– Еще один рекорд, Лив, – шепчет он как раз в тот момент, когда подбегает Питер.

Я счастлива, но на этот раз мое счастье целиком и полностью принадлежит ему.

Наша команда занимает первое место по сумме баллов всех бегунов. Сегодня нам удалось войти в число призеров, заняв в общем зачете второе место впервые за последнее десятилетие! Все просто в восторге: Брофтон закидывает меня к себе на плечо и начинает кружить, а я в ответ лишь искренне смеюсь, даже не угрожая, что врежу ему. Когда все выстраиваются в очередь, чтобы сесть в автобус, он меня отпускает, но у меня так кружится голова, что я, пошатываясь, врезаюсь в Эрин.

– Будь поосторожнее, – говорит она Брофтону. – Оливия – наш билет на региональные. Отныне обращайся с ней как с нежным цветочком.

– Да уж, это про меня, – смеюсь я. – Такой хрупкий цветочек.

Бетси проталкивается вперед, по непонятной причине источая раздражение, хотя мы только что стали призерами.

– Если бы кто-то не пришел шестнадцатой, – она издевательски усмехается, глядя на Эрин, – мы бы заняли сегодня первое место.

Меня бесит, что ее слова стерли всю радость с лица Эрин.

– А еще мы бы выиграли, если бы ты сама прибежала быстрее, – огрызаюсь я.

Дальнейшие события происходят настолько быстро, что у меня о них остались лишь смутные воспоминания. Только что я заканчивала эту фразу, а в следующую секунду Бетси толкает меня так сильно, что боль от столкновения моего лица с автобусом на мгновение ослепляет. И вдруг я уже прижимаю Бетси к земле, из ее носа льется кровь, а чьи-то руки крепко обхватывают меня со спины, будто я в смирительной рубашке.

– Лив! – кричит Уилл. – Прекрати!

Внезапно я осознаю, что напала на Бетси. Хотя при попытке вспомнить, что именно произошло после того, как мое лицо врезалось в автобус, у меня в голове становится совершенно пусто, словно ничего и не было. Уилл продолжает удерживать меня, оттаскивая от Бетси. Она поднимается на ноги, в то время как вся команда и Питер смотрят на нас с выражением абсолютного шока на лицах.

Все опять как с Марком Беллом.