Уилл подводит меня к Трикси – настолько спокойной кобыле, что я даже не уверена, не заснет ли она по дороге. Как только лошадь оседлана, я забираюсь на нее, однако Уилл меня останавливает, хватаясь за луку седла.

– Даже не думай о том, чтобы ехать быстрее трусцы, – предупреждает он.

– Сомневаюсь, что эта лошадь способна бежать трусцой. – Я закатываю глаза.

Я подмечаю, что себе он подготовил лошадь намного лучше. Он также садится в седло, и мы выдвигаемся, держась подле друг друга. Тем временем Уилл оценивает мою посадку. Единственный признак того, что он остался мной доволен, – вскоре он решает прибавить шагу и ехать впереди.

Хоть мне и не нравится его общество, однако я вынуждена признать, что мне нравится, как он смотрится в седле. Уилл действительно здорово ездит верхом. Сегодня он одет в джинсы, которые на нем чертовски хорошо сидят, и даже на расстоянии в шесть метров я могу оценить очертания его рук. Я представляю, как подкрадываюсь к нему сзади и прижимаюсь носом к его шее, чуть ниже того места, где заканчиваются коротко остриженные волосы… От этой мысли по моим рукам пробегает легкая дрожь.

Нет, я не хочу его.

Не хочу.

Мне не нужны его властность и вечное дурное настроение, я не хочу постоянно наблюдать, как кривятся его губы, когда он злится на меня. В половине случаев я бы просто давала ему по яйцам, вместо того чтобы заняться сексом. Мне необходимо сосредоточиться на той Финн, которая жаждет его страданий, потому что в данный момент… похоже, во мне побеждает другая.

Мы поднимаемся на вершину холма, и перед нами открывается вид на озеро.

– Я думала, тут сплошные леса.

– Папа сделал его для нас с братом, – нахмурившись, отвечает он.

Я бросаю на него подозрительный взгляд. Это не пруд. Это озеро размером с футбольное поле.

– Сделал его? Как, черт возьми, можно сделать озеро?

– С помощью технического образования и большого упорства, я полагаю. – Уилл пожимает плечами. – Раньше мы плавали в нем круглый год. Под озером расположен горячий источник, поэтому оно почти всегда остается теплым.

– Почему? – Мой голос звучит тихо и неуверенно, и я тут же смущаюсь, что произнесла это вслух.

– Почему оно остается теплым?

– Нет. – Я сглатываю. – Зачем вашему отцу было делать озеро для вас?

Уилл неуверенно склоняет голову набок, глядя на меня так, словно пытается в чем-то разобраться.

– Потому что он любил нас, зачем же еще?

Я не отвечаю, но, по правде говоря, мне сложно представить, чтобы кто-то так сильно заботился о своих детях. На самом деле я не могу представить, чтобы кто-то так сильно заботился о ком-либо вообще. И предпочла бы об этом не думать.

– Я готова ехать назад, – сообщаю я, разворачиваясь в сторону конюшни.

В любом случае, солнце уже начинает садиться, так что пора возвращаться. В воздухе чувствуется прохлада… Наконец-то приближается осень.

– Так что все-таки произошло между тобой и Марком Беллом? – спрашивает Уилл, поравнявшись со мной.

Я мгновенно напрягаюсь. Эту тему я не готова ни с кем обсуждать.

– Что ты имеешь в виду?

– Нужно быть в действительно сильном гневе, чтобы врезать битой другому человеку. Я подумал, что он, наверное, изменил тебе или вроде того.

У меня вырывается тихий, сдавленный смешок.

– Нет, мы не были вместе. Я не встречаюсь. – И я уж точно ни за что не стала бы встречаться с Марком.

– В каком смысле не встречаешься? – В его тоне слышится такое удивление, как будто я только что сообщила ему, что никогда не дышу. – Совсем?

Я пожимаю плечами:

– Если я хочу с кем-то переспать, то необязательно, чтобы парень мне все время писал и притворялся, что я действительно нравлюсь ему как личность.

У Уилла отвисает челюсть. Возможно, сейчас он выглядит даже более ошарашенным, чем в тот раз, когда я рассказала ему о своем беге во сне.

– Господи, Оливия, – произносит он, – тогда подожди, пока не встретишь кого-то, кому ты действительно понравишься как личность. И с чего ты взяла, что все они притворяются?

– Я знаю свои сильные стороны, Уилл, и среди них не числится приятный характер. – Я крепче сжимаю поводья. – Ты бы и сам в любой момент это подтвердил.

– Я никогда не говорил, что в тебе нет приятных черт, – тут же возражает он.

– Тебе и необязательно это говорить. Это написано у тебя на лице всякий раз, когда ты смотришь на меня. – Я вздыхаю, утомленная этим разговором. Слава богу, конная прогулка заканчивается, и я смогу от него сбежать. – Не волнуйся, я уже привыкла.

Он хватает мои поводья, останавливая нас обоих.

– Оливия, но ведь есть парни, которым ты бы действительно понравилась. В мире правда есть мужчины с добрыми намерениями.

Он ошибается. Есть парни, которые убеждают себя, что им нравится весь комплект, хотя на самом деле им нравится только его упаковка, – однако даже до них это рано или поздно доходит.

– Когда я ищу, с кем мне переспать, последним, кого я выберу, будет человек с добрыми намерениями, – отвечаю я, отбирая у него поводья. – Нет ничего менее возбуждающего, чем парень, который с тобой слишком мил.

Конкретно в этой сфере жизни я хочу мужчину, который не боится брать контроль над ситуацией. Который будет немного властным, будет точно знать, чего он хочет, кого-то вроде… Нет. Я не собираюсь даже заканчивать эту мысль.

Наконец мы возвращаемся в конюшню и, расседлав наших лошадей, собираемся обратно в дом.

– Наперегонки? – предлагаю я, ожидая, что он откажется.

– Ну, ты сама напросилась, – отвечает Уилл и, к моему полному изумлению, тут же стартует. Я настолько ошарашена, что начинаю бежать лишь секунду спустя.

– Так нечестно! – кричу ему в спину. Он замедляется ровно настолько, чтобы я смогла его догнать, а затем мы несемся во весь дух.

Это мой любимый вид бега. Такой, когда на улице еще тепло, а в спину подталкивает легкий ветерок, отчего вы чувствуете себя настолько мощными и легкими, словно способны взлететь. Под конец Уилл вырывается вперед и побеждает, после чего мы оба, смеясь, обессиленно падаем на крыльцо.

– Ты сжульничал! – восклицаю я.

– И в чем тут жульничество? – возмущается он.

– В том, что ты не говорил, что можешь бегать так быстро! Я бы никогда не бросила тебе вызов, если бы предполагала, что могу проиграть.

На крыльцо выходит Дороти.

– Уилл, ты что, не сказал этой бедняжке, что тоже занимался кроссовым бегом в УВК?

– Серьезно? – изумленно вскрикиваю я, следуя за ним в дом. – Ты занимался кроссом?

– Необязательно выглядеть настолько шокированной. – Он пожимает плечами, однако я продолжаю стоять с открытым ртом.

– Но ты ведь большой, – возражаю я. – В смысле, ты не просто высокий, но, знаешь, еще и широкоплечий… – Я начинаю заикаться, потому что внезапно все это звучит так, будто я описываю его для подросткового журнала. – То есть ты мускулистый, – черт, я делаю только хуже, – и поэтому тяжелый. – Слава богу, я наконец заканчиваю свою речь словами, которые не напоминают порнографические зарисовки.

Уилл одаривает меня легкой улыбкой.

– Широкоплечий и мускулистый, – произносит он, направляясь к столу. – Вот все, что я услышал.

Уилл усаживается, махнув рукой в сторону стула, который мне надо занять.

– Я совсем не так тебя воспитывала, – упрекает его Дороти. – Отодвинь для Оливии стул.

– Мам, мы не на свидании, – громко вздыхает Уилл. – Я не буду отодвигать ей стул.

– Она дама, – возражает его мать, – а для дамы всегда отодвигают стул.

– Мне кажется, даже Оливия согласилась бы, что называть ее дамой – большая натяжка, – говорит Уилл, ухмыляясь, после чего, не вставая, выдвигает мне стул. – Присаживайся, принцесса.

Я сажусь за стол, глядя на изобилие блюд перед собой. Дороти приготовила столько еды, что хватило бы на целую команду, и от нее исходит просто невероятный аромат. Пожалуй, сегодня я бы даже позволила себе поблажку, вот только я действительно не могу есть перед соревнованиями. Если я поем, то завтра вся эта еда будет болтаться у меня в животе как десятикилограммовая гантель.