— Ну и что, что горько. А ты пей. Или тебе помочь?

Она уже тянулась к носу одного из раненых с явным намерением зажать его и вылить темное снадобье из чашки ему в рот. Боле, Вендела узнала его, несмотря на кровавую корку, покрывавшую половину лица, сдался и залпом осушил чашку. А затем с мучительным стоном откинулся на второе одеяло, свернутое у него под головой на манер подушки.

— Все так плохо? — Спросила Вендела.

— У этого? — Небрежно кивнула на почти умирающего эйги бабушка. — Ничего серьезного. Отстрелено пол-уха, да пара царапин. А стонет, как тень отца Гамлета, лишь бы волчью ягоду не пить.

Боле обиженно вздохнул и закрыл глаза.

— Действительно серьезный только один. Пуля рядом с сердцем, достать невозможно.

Бабушка подвела Венделу к столу. Ох, это же Кьяртан, самый любимый в Стае из всех побратимов Греттира, красивый и добрый как сам Бальдр[36]. Он лежал на столе, вытянувшись в струнку, и все его тело дрожало от напряжения. Над ним стоял Орвар Хорфагер с перевязанной головой и изо всех сил пытался прижать его плечи к столу.

Бесполезные усилия, подумала Вендела. Когда эйги пытается удержать своего волка, никто ему не поможет, кроме него самого. Видимо, зверя напугало серебро, и теперь он рвался куда-то бежать. Это была борьба один на один, и победить в ней мог только тот, у кого хватит упорства и силы духа. О! Кстати, о силе.

Хорошо, что она в суматохе ночных сборов не забыла надеть пояс. К нему на ремешках были подвешены все необходимые настоящей хозяйке вещи: кошель со всякой мелочью, маленький ножик, гребешок. А вот ключей не было, зато было веретенный блок, тот самый заветный кусочек хрусталя, который она обменяла на свою первую ночь с мужчиной. Вендела отвязала ремешок с пояса и подняла кольцо, пытаясь поймать в прицел отверстия ту чудесную нить, связывающую эйги с его зверем.

— Что ты делаешь?

Оказывается, Греттир бесшумно подошел к ним и теперь стоял у нее за спиной. Вендела повернула кольцо, но света от огня в камине было недостаточно, чтобы разглядеть тайные узы.

— Перенеси Кьяртана к окну, — приказала она. — Мне нужно, чтобы он весь был освещен луной.

— Зачем? — Тут же спросил Орвар. — Мы можем пошевелить пулю. Он и так на ниточке держится.

Зато Греттир вопросов не задавал. Просто взял Кьяртана вместе со столом и в несколько шагов переставил туда, куда просила Вендела.

— Так хорошо?

— Да.

Кьяртан лежал на дубовых досках, словно облитый жидким серебром, и нить в широком отверстии хрустального кольца была похожа на тугую толстую струну, которая словно ждала, когда же к ней прикоснутся чуткие пальцы. И Вендела прикоснулась. Звук был неправильным, каким-то дребезжащим. Она проследила нить вверх… вот оно: несколько волокон лопнули, не выдержав силы натяжения, и связь между Кьяртаном и его зверем постепенно слабела.

Она опустила руки и вздохнула.

— Что ты увидела? — Раздался над головой тревожный голос Греттира.

— Его волк рвется на волю, и, боюсь, твой друг не сможет его удержать. Нить его жизни повреждена и может лопнуть в любую секунду.

Это был не тот ответ, который Греттир хотел услышать.

— Что мы можем сделать?

— Ничего. — Оказывается, бабушка уже стояла рядом и тоже смотрела в столб лунного света. — Его судьба уже предсказана. Норны ткут свою пряжу для людей и богов, и не нам исправлять их работу, даже если они схалтурили.

То есть, судьба Кьяртана была умереть на столе в зале ратуши? С этим было невозможно согласиться.

— Вендела? Ты можешь что-нибудь сделать?

Могла ли она? Венделу с детства учили, что судьбу не изменить. Но, с другой стороны, боги хоть и предопределяли жизнь эйги от колыбели до могилы, но не давали знать, какова она будет. Один словом, стоило попытаться.

— Я попробую. Но мне нужна будет кудель.

— Что? — Удивился Греттир.

Что за хрень? У него тут друг умирает, а ей вдруг понадобилась шерсть для пряжи?

— Мне нужен материал для нити судьбы. Лунный свет и женский волос не подойдет, им волка не удержишь. Нужна часть силы кровного родственника. Чужая не приживется.

— Без проблем. Бери мою.

Вендела повернулась и посмотрела на двух мужчин, которые своими широкими спинами заслоняли ее от всего, что творилось сейчас с зале. Греттир и Орвар были почти равны в росте и ширине плеч, но Греттир в лунном свете казался нерушимой скалой, а Орвар со своей перевязанной головой и измученным серым лицом больше походил на выцветшую копию себя вчерашнего.

— Сколько пальцев? — Она сунула под нос Орвару нагло выставленный средний палец.

— Два, — уверенно ответил тот.

Что и требовалось доказать. Сотрясение мозга, потеря крови, а туда же, в спасатели наладился. Греттир сжал зубы. Ну уж нет. Хильд и так его терпеть не может, а если он допустит, чтобы Орвар свои последние силы раздавал направо и налево, даже страшно представить, что она учудит.

— У Кьяртана побратимов много, но все они сегодня пострадали, больше или меньше. Я единственный кандидат.

На все, что последовало потом, Греттир смотрел с восхищением и восторгом. Никаких ахов и вздохов. Вендела вела себя спокойно и уверенно, совсем как врач, который в детстве делал ему прививки от чумки и лишая.

— Аллергии есть?

— Нет.

— Бешенством болел?

— Ни разу.

— ЗППП?

— Никогда.

— Любовницы и внебрачные дети есть?

— Э-э-э…?

— Ладно, забудь. Сними куртку и свитер. Сядь. Расслабься. Расслабься, говорю. Не в больнице, не зарежут.

Греттир изо всех сил постарался расслабиться. Иголок и зубных рвачей, то есть врачей, он боялся с детства, но показать свою слабость Венделе никак не мог.

Глубокий вдох.

Медленный выдох.

Что-то кольнуло в спину между лопаток, но заскулить он не успел.

— Все. Теперь сиди спокойно, дыши.

Он и сидел, неизвестно, как долго, не чувствуя ни боли, ни времени. Наконец Дэгрун сунула ему в руки дымящуюся кружку.

— На, пей.

Судя по вязкой горечи, это было ну о-о-очень сильное лекарство.

— Что за дрянь?

— Пей, тебе говорят. Это для восстановления силы.

— Все в порядке у меня с силой.

— И мужской тоже.

Ну тогда, конечно. Чего уж, тогда. Руки Греттира слегка подрагивали, но выпил он все до дна, не расплескав ни капли.

Вот и молодец, безмолвно одобрила Дэгрун. Аир с дурнишником, может, и не такие вкусные, как медовуха, зато лучшее средство для укрепления потенции. Ты мне еще должен внука сделать, дорогой «зятек».

Греттир не помнил, как его уложили на одеяло возле камина. Засыпая, он осознал только, что за спиной лежит Кьятран и уже, кажется, не трясется, как отбойный молоток, а к груди его прижался теплый мягкий комочек, от которого знакомо пахнет весенней листвой и еще чем-то родным и милым, название которого он вспомнит завтра… завтра…

Греттира разбудили два чокнутых полуночника, что затеяли спор не где-нибудь, а прямо у него над ухом. Первым его желанием было швырнуть ботинком в нарушителей покоя, пока они не разбудили его женщину. Но Вендела тихо и ровно дышала ему под мышку, и, судя по разноголосому храпу и поскуливанию, никого, кроме него, ночные спорщики не потревожили.

И вообще, голоса звучали странно, потому что… они были у него в голове.

— … и куда мы придем, если каждый желающий начнет по своему перевязывать нити судьбы? Норны недовольны, — сказал мужской голос.

— Передай Норнам, что ничего страшного не случилось, пусть не паникуют, — ответил женский. — Никто на их священную исключительность не претендует. Считаете, что Вендела сделала это с моего ведома.

— И по твоему наущению, уверен. Это ты портишь баб, учишь их колдовству. Тьфу.

Греттир уже собирался вмешаться: нечего плеваться у него в голове, будь ты хоть бог, хоть кто. Но следующие слова заставили его напрячься: