— На что ты смотришь?

Его взгляд скользнул ниже, он протянул руку к ее груди и обвел пальцем ареолу.

— Похоже на розовый бутон на снегу.

— Я думала, моя грудь тебе не нравится. Ты сам так сказал в первый раз.

Греттир широко ухмыльнулся:

— Я соврал. В жизни не видел ничего красивее. Когда ты забеременеешь, твои груди станут больше.

— Когда я забеременею, ты перестанешь вести себя, как мартовский кролик?

— Не обещаю. — Он уткнулся лицом в ее волосы и вдохнул в себя их запах. — Дай подумать. — Его губы скользнули к уху, зубы мягко прикусили мочку, отчего у Венделы сразу поднялись тонкие волоски на руках. — Вряд ли. — Он провел кончиком языка вниз по шее и наконец достиг соска. — Определенно нет. Ни за что. Эй, ты куда?

Вендела ящерицей вывернулась из-под него и метнулась в ванную:

— Мне надо.

— Тебе помочь?

— Нет!

Она закрыла дверь, уселась на унитаз и задумалась. С Греттиром происходило что-то странное. Он хоть и храбрился при свете дня, но выдавал себя ночью. В их соединении было что-то отчаянное, что беспокоило ее своей непонятной угрозой. И во сне он все время куда-то бежал. Его руки и ноги подергивались, сердце под ее щекой вдруг начинало бешено колотиться, он даже поскуливал иногда, как щенок. Вендела пыталась проникнуть в его сны, но в них был только туман, молодая трава под лапами, запах крови, приближающийся топот лошадей и рычание собак. Темно, мутно и непонятно.

Мама не смогла объяснить этих видений, а бабушка… с бабушкой в последнее время все было сложно, и Вендела предпочитала семь раз подумать и ничего не спросить.

— Иди мойся, а потом спускайся завтракать.

Вендела была такая красивая в полотенце и тяжелым узлом золотых волос на затылке.

— Лучше ты иди сюда.

Он откинул одеяло рядом с собой и похлопал по матрасу.

— Нет уж, хватит с тебя. Нам пора встать и заняться делами. Твоя мать, наверное, думает, что я совсем лентяйка.

Ничего подобного, на самом деле, Маргрета не думала. Несколько раз за ночь она просыпалась от стука спинки кровати в стену и засыпала со счастливой улыбкой. Ее сын и будущая невестка, не жалея сил, трудились над ее будущими внуками. Вот и молодцы.

Она точно помнила, как прошла ее болезнь. Однажды рано утром эта тянущая боль в груди исчезла, будто оборвалась невидимая леска, и железный крючок в сердце растаял, и она смогла, наконец, вздохнуть полной гудью. Уже засыпая, Маргрета подумала, что в постельное белье кладут мало лаванды, что в воздухе пахнет пылью, и надо будет перестирать занавески и хорошенько выбить ковер. И попробовать сделать домашний сыр по рецепту фру Сёренсен. И еще пора собирать и сушить мать-и мачеху, ее листья лучшее средство от грудного кашля. Сейчас, наверное, все Королевские холмы усыпаны этими цветами, как живым золотом.

Прости, Кнут, тебе придется подождать. Я еще нужна нашему сыну и внукам. И Вендела, кажется, хорошая девочка, ей тоже понадобится моя помощь.

Прости, мой дорогой муж.

Греттир точно знал, его ждет еще один счастливый день. Теперь каждый день его жизни был счастливым, и начинался он всегда одинаково. Стараясь не разбудить спящую в его постели женщину, он тихо вставал и шел в душ. Возвращался уже в чистом белье и так же тихо доставал из-под подушки старый нож с костяной ручкой. Глубоко вдыхал теплый, пахнущий ее волосами, воздух, затем тянул клинок из ножен.

Безрезультатно. И это было хорошо. Это значило, что у него есть еще один день с Венделой.

Уже полностью одетый, Греттир поцеловал Венделу в голое плечо. Она открыла глаза и сонно улыбнулась:

— Уже уходишь?

— Могу и остаться.

Она окинула взглядом всю его фигуру: потертую кожаную куртку, серые камуфляжные штаны, тяжелые ботинки. Широкие ножны за спиной и подвешенный к поясному ремню красивый нож могли показаться странным дополнением к этому костюму, но только не для женщины-эйги. Греттир многозначительно пошевелил бровями, словно говоря: «Ну, давай, соглашайся».

Ха! Она согласилась один раз, так Греттир ее потом продержал в постели до самого вечера, а Маргрета на следующий день улыбалась так многозначительно, что Вендела краснела до самых ключиц.

— Нет уж, иди. Мне надо собирать травы.

Это было единственным делом, которое Маргрета уступила ей. И терять драгоценные апрельские дни не хотелось. Именно сейчас надо было собирать листья брусники, пока целительная сила не перешла в цветы. И листья толокнянки. И корни девясила с лапчаткой. И вообще, Священная роща была настоящей сокровищницей для знающей травницы, а Вендела (спасибо маме с бабушкой) знала многое. И в какое время, под какой заговор собирать растения, как сберегать и хранить, каким сейдом усилить их природные свойства.

Она дождалась, пока шаги Греттира стихнут на лестнице, затем встала, накинула халат и пошла в ванную.

На кухне пахло корицей и кофе. Даже страшно представить, в какую рань вставала Маргрета, чтобы напечь к завтраку свежих булочек. И потом весь день крутилась по дому, как детский волчок: мыла, стирала, проветривала, гладила. И готовила, готовила, готовила.

— Пахнет замечательно.

Вендела налила себе кофе и села к столу, чтобы не путаться у хозяйки дома под ногами. Маргрета с большой деревянной ложкой отвернулась от кастрюли и посмотрела на Венделу.

— Правда? Ну-ка, попробуй.

Вендела подула на ложку и отпила глоток густого пряного соуса.

— Очень вкусно. Что это?

— Беф бургиньон.

Даже звучало это божественно, особенно после пяти лет на треске и селедке, которыми приходилось питаться в Гренланде.

— Греттиру понравится.

Вообще-то Вендела хотела сказать что-то приятное, но Маргрета почему-то пригорюнилась.

— Не уверена.

— Почему?

Сама Вендела до сих пор облизывалась, вспоминая вчерашние равиоли в грибном соусе.

— Мне кажется, он даже не замечает, что у него на тарелке. И все время просит какую-то морковку. — Маргрета прикрыла кастрюлю крышкой и тоже налила себе кофе. — Я ему и семгу под маринадом, и пирог морковный и запеканку… а он говорит, все не то. Прямо руки опускаются.

Вендела чуть не подавилась кофе. Морковку?

— Кажется, я знаю, чего он хочет. Я вас научу.

Ничего страшного не случится, если Маргрета выучит пару заговоров попроще. Теперь, когда она стала берегиней для своей семьи, использовать их во зло все равно не сможет.

Через час Вендела уже шла с корзинкой по солнечной стороне улицы, радуясь теплому ветерку, запаху молодой листвы, воробьиному чириканью. В корзинке лежали те самые булочки с корицей — две ей, остальные для Греттира. И горшочек с обжаренной в сливочном масле морковью. Маргрета попросила отнести все это на двор Конунга, где с утра до вечера мужчины тренировали молодняк. Хотелось глупо хихикать. Вылитая Красная шапочка, только идет не к бабушке, а к волку. И несет ему пирожки и горшочек сметаны (зачеркнуть) морковки.

Чтобы не проходить через весь дом, она вошла во двор через калитку из переулка. И остановилась. Хорошее настроение улетучилось, как разорванное ветром облачко дыма.

На тренировочной площадке крутилось несколько бойцов. Одним из них был Греттир.

Щенки были хоть и мелкими, но на редкость настырными и цепкими. Втроем они загоняли матерого волка почти до одышки. Хельги Левша отложил резной ковшик и долго и жадно пил воду прямо из ведра, затем обтер рукавом лицо и посмотрел на тренировочную площадку, где топтались три его ученика — пацаны лет одиннадцати-двенадцати. Щенкам уже разрешили драться настоящими мечами, и они аж поскуливали от нетерпения и желания затравить добычу.

— Цепкие, как комары. Не отмашешься. — С нескрываемой гордостью сообщил он Греттиру. — Хорошие вырастут бойцы.

Когда они еще вырастут. Греттир невольно вспомнил обгорелые бревна домов на окраине Фози. Бойцы Стае нужны были прямо сейчас. А еще лучше — вчера.